Антон Бринский - По ту сторону фронта

• Название: По ту сторону фронта
• Автор: Антон Бринский
• Издательство: Волго-Вятское книжное издательство
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1966

Герой Советского Союза А. П. Бринский в годы Великой Отечественной войны командовал партизанским соединением, действовавшим в Белоруссии, в западных областях Украины и в Польше. Отряды, входившие в партизанское соединение Бринского, совершили за время войны свыше пяти тысяч диверсий в тылу врага.

В книге «По ту сторону фронта» автор рассказывает, как советские люди, находясь на временно оккупированной врагом территории, выполняли указание Коммунистической партии — создать невыносимые условия для фашистских захватчиков и их пособников. Герои книги — подрывники, разведчики, связные, радисты. А. П. Бринский хорошо показывает боевую дружбу народов Советского Союза, связь партизан с местным населением, с народом, ярко рисует героизм советских людей, их глубокую веру в победу над врагом.

---

Жалобу свою Рожанович сам повез в Высоцк и по пути встретил группу корчевских партизан во главе со старшим сержантом Красновым.

— Куда едешь? — спросили партизаны.

— В Высоцк.

— Зачем?

Старик — или не сумел соврать, или не догадался, с кем имеет дело, — ответил прямо:

— С жалобой.

— На кого?

— Уж я и не знаю: не то партизаны… не то… Они говорят: партизаны… Обобрали. В хате начали стрелять, девчонку — внучку мою — до полусмерти напугали.

— Ну-ка, покажи жалобу.

Старик закряхтел, но спорить не стал, вытащил из-за пазухи аккуратно сложенную и завернутую в платочек бумагу. Краснов тут же прочел ее вслух. Подробно описанные Рожановичем действия людей, называвших себя партизанами, понятно, не вызывали ничьего сочувствия, но сам по себе факт — поп жалуется фашистам на партизан — возмутил корчевских ребят. Они зашумели:

— Ага, ты доносить вздумал! К немцам пошел!.. На своих, на русских!.. Да еще, наверно, наврал больше половины. Расстрелять его надо, товарищ командир!

Но Краснов воспротивился этому решению:

— Нет, разобраться надо. Доставим его к Сергею, а расстрелять всегда успеем… Заворачивай бричку, бери вожжи…

Сергеем в отряде звали самого Корчева. Когда он прочел жалобу, ему стало досадно не столько на священника, сколько на «женихов» и на «зеленовцев». Так можно восстановить против партизан все местное население, потому что здесь, в западных областях Украины, еще много верующих, и священник даже на молодежь имеет влияние. А Советская власть тут только полтора года… Придется, пожалуй, принимать какие-то меры к этим «зеленовцам». А «женихи»… дернула же их нелегкая впутаться в такую историю!.. Но автор жалобы, должно быть, не такой уж вредный старик.

— Ну-ка, позовите этого… Рожановича.

Жалобщика привели. Он был высокий, худой и сутулый, с морщинистым бледным лицом, ввалившимися глазами и крупным прямым носом. Переступив порог, снял шапку с длинных, совершенно белых и уже редких волос.

— Садитесь.

Он сел, положив шапку на колени, и еще больше ссутулился.

Корчев начал расспрашивать осторожно, но, подробно, и старик, как на исповеди, рассказал чуть ли не всю свою жизнь. Закончил «женихами», жалобой и последней встречей с партизанами: вот, мол, как было все, что знаю.

— А обращение митрополита Сергия вы уже получили? — спросил Корчев.

— Получил.

— И что будете с ним делать?

— Надо читать в церкви. С амвона. — И, как бы в пояснение, добавил: — Приказывают, грозят… И немцы грозят, и партизаны грозят. Прямо и не знаю…

— Надо не по приказу. Это обращение главы православной церкви… Вы с немцами или с народом?..

— То есть как это? — Старик даже обиделся. — Нет, я с народом. Конечно, с народом. Истинно русский человек.

— Как же это: истинно русский, а везете жалобу немцам?.. Я знаю, что бургомистр по происхождению не немец, но ведь служит-то он у немцев.

— А кому же я должен жаловаться?

— Пришли бы к нам.

— Откуда мне знать?.. Меня обобрали. Они себя партизанами называли. А про вас я не знал.

— Всякий бандит может назвать себя партизаном. Мы найдем возможность призвать ваших обидчиков к порядку. Но кто вам поверит, что вы ничего не слыхали о настоящей патриотической работе партизан, о борьбе с немцами? Конечно, слыхали. Так вот: мы настоящие советские партизаны, мы вовсе не собираемся никого грабить. Мы русские люди, защищаем свой народ.

— Да, да… И я русский. Сделал я одну глупость в жизни: уехал из Петрограда во время революции. Теперь и не увидишь на старости лет…

— А сейчас вы делаете вторую глупость — идете к немцам.

— Нет уж, буду знать, буду вам жаловаться… Но ведь вы сами посудите, что мне делать? Вот полюбуйтесь (он приподнял полу своего одеяния) — исподники прикрываю подрясником. До чего довели!.. И есть нечего. А у меня семья — пять человек.

— Это мы поправим, — успокоил его Корчев и вдруг протянул Рожановичу бумагу. — Возьмите назад вашу жалобу.

— Куда мне ее?

— Может быть, поедете дальше, в Высоцк?

— Что вы?.. Смеетесь!.. Вы меня расстрелять хотите?

— Нет. По-моему, не за что.

Рожанович все еще сомневался, а Корчев успокаивал его. Приказал накормить, распорядился достать костюм, чтобы прикрыть поповские кальсоны, велел запрячь поповскую бричку и нагрузить в нее продуктов, чтобы старик и в самом деле не голодал, и отпустил его, снабдив письмом к Курочкину — командиру бывших «женихов», чтобы они отныне не притесняли священника.

— Езжайте домой. Через пару дней — ну, скажем, в субботу — я и сам заеду к вам в гости!

В назначенный день Корчев действительно явился к священнику. Тот встретил гостя радушно, угощал, подносил домашней вишневки и искренне огорчился коротким и твердым ответом: «Не пью». Несмотря на преклонный возраст и строгий вид, батюшка не был постником. Корчев интересовался вовсе не поповским столом и не поповской вишневкой. Спросил:

— Как у вас обращение митрополита?

— Завтра буду читать. И хотел просить у вас совета. После чтения надо произнести проповедь. Вы бы мне помогли, а то мне неясно…

Корчев не отказался, и вдвоем они сели за конспект проповеди. Партизан удивил священника своим знакомством с библией и знанием текстов.

— Да уж вы не из духовных ли по происхождению?

— Это не важно, — ответил Корчев, — не об этом надо говорить.

— Нет, в самом деле: у вас есть сходство с преосвященным, с Сергием… в молодости, конечно; ведь я с ним учился. Вы ему, случайно, не сынок?

Корчев не мог не улыбнуться наивности старика: знаниями своими он обязан был вовсе не происхождению, а опыту антирелигиозной работы.

В воскресенье после обедни в церкви было необыкновенное. Рожанович зачитал обращение митрополита Сергия, а потом горячо говорил о святой любви к Родине, о страданиях народа, об иноземных захватчиках. Он называл их варварами XX века, приводил потрясающие примеры их зверств (материал он получил от Корчева), обличал предателей — и среди них того самого высоцкого бургомистра, которому совсем еще недавно пытался писать жалобу, призывал к борьбе. Надо сказать, что отец Иван умел говорить, материал был убедительный, да и аудитория подготовленная. Прихожане прерывали проповедь бурными криками: «Слава Червонной Армии! Слава героям-партизанам!..» Проповедь обратилась в митинг.

Ночь под Новый год

Мы уж думали, что настоящая зима и не наступит в этом году. Весь декабрь стояла теплая, незимняя погода, и только в конце месяца выпал снег и ударил мороз. Сразу все изменилось: бурые поляны стали белыми и чистыми, черные леса — серебристо-серыми, пушистыми и мягкими, словно принарядились к празднику… Пусть же этот праздник будет праздником для нас, а не для наших врагов!..

Мы видели фашистов в расцвете их темной славы — летом 1941 года, когда они, упиваясь своими временными успехами, рвались на восток, жгли и разрушали, убивали и насиловали. Какая тупая гордость, какая нахальная самоуверенность была тогда на довольных, улыбающихся лицах!

Мы видели их и год тому назад, когда тяжелые удары нашей армии сбавили им спеси. Они все еще улыбались, стараясь не вспоминать о Тихвине, о Ростове, о провале наступления на Москву. Кох — рейхскомиссар, душитель Украины — подбадривал солдат: «Вы можете мне поверить, что я выжму из Украины последнее, чтобы обеспечить вас и ваших детей». Франк, вторя ему, захлебывался: «Смотрите на этот рай восточный! Мы пришли сюда, чтобы навсегда присоединить Украину к немецкому простору». Солдаты верили и снова шли на восток, но под маской нахальства ясно проглядывали растерянность и страх…

Мы видим их и теперь. Они идут, вернее сказать, их гонят на восток. «Марш, марш! Убивайте! — вопит обезумевший фюрер. — Завоевывайте!» И они идут по российским просторам. Мы слышим их тяжелые шаги, но не надо быть особенно проницательным, чтобы предсказать их судьбу. Они все же пытаются улыбнуться, но какие кривые у них улыбки!

Мы, партизаны, помогаем Красной Армии, и мы уже не те, что в начале войны. Полтора года — хорошая школа. Нас не обманешь. Если на вагонах немцы пишут «Уголь», мы знаем: это снаряды, — и вагоны летят под откос. Двести взорванных эшелонов на нашем счету. Десять областей прошли мы от Лукомльского озера и теперь на Западней Украине встречаем новый, 1943 год.

Встречаем по-партизански. В эту ночь нам некогда будет пировать. Подготовка идет вот уже несколько дней. Началось с предварительной записи в моей рабочей тетради; кому и куда идти, какие выполнять задания. Надо было как можно лучше использовать все наши силы, причинив как можно больше беспокойства противнику именно в эту ночь. Железные дороги — артерии, питающие армию. Восемь или даже девять групп подрывников сможем мы послать одновременно на железные дороги. Парализуем на какое-то время Ковельский узел, ежедневно принимающий десятки поездов с пяти главных направлений, и Сарненский узел. Можно еще послать группу к Пинску. Но хватит ли взрывчатки?.. И в какое время успеют подрывники добраться до места и подготовить крушение? Все это надо рассчитать с предельной точностью. Кроме того, нельзя забывать и другие объекты: склады, заводы, мосты, полицейские участки. Хочется ради Нового года встряхнуть всю фашистскую мразь.