Нина Молева - Марина Юрьевна Мнишек, царица Всея Руси

• Название: Марина Юрьевна Мнишек, царица Всея Руси
• Автор: Нина Молева
• Издательство: «Издательство Астрель»: «Издательство АСТ»
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2001
• ISBN: 5-17-009467-1, 5-271-02620-5

Новый роман известной писательницы Н. М. Молевой рассказывает о событиях Смутного времени.

В центре повествования — Марина Мнишек, супруга Лжедмитрия I, венчанная на царство 8 мая 1606 г. Всего 9 дней она побыла царицей, далее ее ждала полная мытарств жизнь, но ни на миг она не усомнилась в своем праве занимать российский престол…

---

— Итак, в Москве Сапега должен был заключить с московским царем вечный мир, и, насколько помню, царь Борис не был противным ему.

— В том-то и дело, что Борис находился в зависимости от своих ближайших советников и не хотел их по крайней мере раздражать.

— Короче, переговоры не достигали цели.

— Да, московиты вместо вечного мира согласились, в конце концов, только на двадцатилетнее перемирие.

— Возможный вариант, но ведь они допустили в окончательной грамоте неточность с моим титулом, не так ли?

— Неточность, ваше величество? Они совершенно сознательно не стали вас титуловать королем Швеции!

— Ты уверен в их тайных намерениях?

— Какое же может быть сомнение, когда канцлер Сапега специально хлопотал о внесении титула. Что там, чуть не просил об этом, и все безрезультатно. Московиты то ссылались на недостаточное знание языка, то на плохих переводчиков и твердо стояли на своем.

— Помню, Сапега вернулся ни с чем.

— Только в этом отношении, ваше величество. Московиты пожелали отправить неправильную грамоту с собственными послами, вместо того чтобы передать ее Сапеге. Впрочем, Сапега бы ее и не принял в неисправленном виде. Послами на этот раз были боярин Салтыков и Афанасий Власьев.

— Что ж, они одержали победу. Мне пришлось приехать к ним в Вильну. Правда, от Риги, где тогда пришлось быть, путь недалекий. И — я очень не люблю вспоминать этот случай — дать присягу в редакции московского правительства.

— Ваше величество, интересы государства слишком часто заставляют монархов поступать так, как они никогда бы не поступили, будучи частными людьми. Тогда мир вашей державе был совершенно необходим. Вы не могли поступить иначе.

— Пусть так. Но я не могу сказать, что какой-то дьяк особенно мне запомнился.

— Афанасий Власьев — не тщеславен и не ищет случая выделиться среди придворных. Может быть, именно это позволило ему пользоваться исключительным доверием Годунова. Спустя два года царь Борис отправил его к устью Наровы вместе с тем же боярином Салтыковым встречать датского принца Иоанна, в котором хотел приобрести жениха для своей дочери царевны Ксении.

— Тем невероятнее кажется доверие, оказываемое дьяку царем Дмитрием. Он же не изменил Годунову?

— Отцу — нет, а о сыне, как только появился царевич Дмитрий, не захотел и слышать. Он тут же поехал в Тулу, чтобы засвидетельствовать законному наследнику московского престола свое почтение и верность.

— Этот Власьев никогда не сомневался в особе царевича?

— Нет, ваше величество. Власьев впервые увидел царевича во время приезда в Москву посольства Льва Сапеги.

— Да, мне докладывали, что Сапега брал с собой царевича. Я не придал тогда этому никакого значения. Зачем канцлеру это было нужно?

— Ясновельможные паны хотели быть уверенными в том предприятии, в которое в дальнейшем вложили немалые средства.

— И которое в дальнейшем с лихвой окупилось.

— Ваша правда, ваше величество, до последнего времени никто из них в накладе не остался. Но нунций Рангони высказал и другое предположение. Не хотели ли ясновельможные паны дать возможность царевичу увидеть Москву и освоиться с ней прежде, чем ему удастся в ней появиться? С девяти лет царевич не видел столицы.

— Ты подозреваешь наших панов в такой дальновидности? Это при их-то нетерпении и постоянных ссорах!

— Но ведь здесь сказал свое слово князь Константы Острожский.

— Нет, канцлер, что-то должно было их подогревать. Лучше подумай, что именно. Не болезнь ли царя Бориса, о ней много тогда говорили.

— Ваше величество, вы всегда заставляете своих подданных поражаться глубине и проницательности вашего ума.

— Но царь Борис прожил еще несколько лет, и заговорщики стали охладевать к своему замыслу.

— Не настолько, чтобы расстаться с царевичем. Он продолжал жить в их владениях и на их попечении.

— Все это дела минувших дней. Меня больше интересует день завтрашний. Какое положение занимает этот Власьев нынче?

— Его официальная должность — великий секретарь и надворный подскарбий.

— Придворный казначей.

— Для нынешней поездки он назван великим послом. Ему поручено во время обручения представлять особу жениха и затем сопровождать новую московскую государыню и ее родителя до Москвы.

— Невесте необходимо внушить полное подчинение своих интересов интересам ее родины. Ее тщеславие, если она им обладает…

— В самой превосходной степени, ваше величество!

— Ее тщеславие должно быть ограничено величием польской державы и польской короны. Наша подданная никогда не будет стоять вровень с нами, слышишь, канцлер!

— Ты недоволен мною, Бучиньский, но ты не можешь не согласиться, положение с боярами слишком сложно, чтобы вызывать новые взрывы их неудовольствия.

— Что может изменить мое удовольствие или неудовольствие в решениях вашего величества!

— Ты не прав. Мне как никогда нужны советы твои и Станислава. Нынешние назначения или развяжут, или скуют нам руки. Их нужно всесторонне продумать, а ты как никто умеешь быть объективным. Наконец, я доверяю тебе как никому другому. Ты доказал свою преданность, и поверь, я никогда не перестану ее ценить. Начнем же с Дворцового приказа.

— Мне остается только всячески приветствовать вашу мысль поставить в качестве его главы — дворецкого боярина князя Василия Рубец-Мосальского.

— Я многим ему обязан. Хотя бы в отношении Ксении.

— Простите, ваше величество, действительная заслуга князя в том, что, посланный воеводой в Путивль, он с народом и войском перешел на сторону истинного царя — Дмитрия Ивановича и отрекся от Бориса Годунова.

— Но его забота о Ксении…

— В глазах московитов это он распоряжался убийством царицы Марии и царя Федора Годуновых. Что же касается царевны…

— Я нашел ее в его доме.

— Или князь помог вам ее найти.

— Ты восстановлен против него, Янек.

— Ваше величество, разве не князь Василий Михайлович напомнил вам о существовании царевны. Настойчиво напомнил. И подсказал желание встретиться с ней.

— Зачем?

— Но вы же встретились с царевной как многомилостивый государь, который готов взять осиротевшую девушку под свою защиту и, несмотря на все зло, которое причинил вам ее отец, позаботиться о ней. Позаботиться по-братски.

— Я повторяю свой вопрос: зачем это было нужно Мосальскому?

— Во-первых, он слыл убийцей, а в случае с Ксенией стал в глазах людей чуть ли не благодетелем сироты.

— Что же во-вторых?

— То, что вся дальнейшая ответственность за ее судьбу была перенесена на того, кто сделал из нее свою любовницу.

— Значит, на меня.

— Мосальский наверняка даже не надеялся на такой удачный исход. Вам знакома примитивность суждений простых людей: убийца померк перед лицом насильника. Многие из простых людей полагают, что девице лучше лишиться жизни, чем девичества.

— Не повторяй мне, что ты был против нашей связи! Я не терплю нравоучений — мне их было достаточно в школе.

— Ваше величество, как бы я посмел выступить в роли проповедника? Но вы сами пожелали рассмотреть все вопросы с государственной точки зрения.

— Только не о Ксении.

— Как прикажете, ваше величество.

— Следующий у нас Стрелецкий приказ. Считаю, Петр Басманов заслужил право стать его главой и начальником московского гарнизона. Или у тебя найдутся возражения?

— Боярин Петр образованнейший человек и может сделать только честь твоему двору, государь. Но ему может начать завидовать Богдан Бельский. Ведь это ему царь Грозный поручил опекунство над своими детьми, и он уже стремится стать твоим главным советником. К тому же ваше величество сами говорили, что он как никто другой умеет справляться с боярским своеволием. Племянник страшного Малюты Скуратова не может не наводить ужаса на бояр, и думаю, этим не стоит пренебрегать.

— Тень опричнины… Это совсем неплохо. У меня, Бучиньский, только два способа удержания власти. Один способ — быть тираном. Другой — не жалеть кошту и всех жаловать. По мне лучше тот образец, чтобы жаловать, а не тиранить.

— Лучше, только откуда взять такие богатства, чтобы купить всех возможных изменников? Бояре жалуются, что казна истощается слишком быстро, а неизбежных расходов и так слишком много.

— Но можно поступать и иначе. Сурово приговаривать — и миловать. Смысл получится тот же самый, а казна не пострадает.

Ветер. Всю дорогу ветер… Злобный. Резкий. То со снежной крупой, то с мелким дождем.

Возок кожаный. Изнутри войлоком обложенный. Сукном обитый. Оконца крохотные. В ногах полости медвежьи. А все равно за прогон до костей пробирает. В сапогах меховых за пятки хватает. Руки в рукавицах песцовых подмышки прятать приходится.