Валерий Михайлов - Хроника великого джута

• Название: Хроника великого джута
• Автор: Валерий Михайлов
• Издательство: Алматы: Жалын
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 1996
• ISBN: 5-610-01354-2

Эта книга – первое крупное исследование истоков, причин и характера великой казахской трагедии, произошедшей в начале 30-х годов. Тогда под видом сплошной коллективизации большевики попытались осуществить этиоцид – уничтожение народа. «Важнейшее» мероприятие в ходе мировой революции, стоившее Казахстану миллиона с лишним жертв, провел соратник Ленина и Сталина, личный друг Свердлова, один из организаторов и исполнителей убийства царя Николая II Ф.И. Голощекин.

В книге, раскрывающей технологию большевистского этноцида, приводятся потрясающие свидетельства тех, кто уцелел в период массового голода.

Документальная повесть рассчитана на массового читателя.

---

Курамысов растолковывал исполнителям основополагающие мысли Голощекина:

«Вполне возможно, что коллективизация животноводческих хозяйств несколько сложнее, труднее, чем коллективизация зерновых хозяйств. Это ни в коей мере не означает, что мы в этом отношении помирились на меньшем темпе коллективизации, нежели это предусмотрено в отношении зернового хозяйства».

Пятый пленум крайкома, разумеется, послушно проголосовал за те установки, которые выдвинул Голощекин. В резолюции о колхозном строительстве записали:

«Всемерно стимулировать коллективизацию животноводческих хозяйств в таких же темпах, как по зерновому хозяйству… имея в виду охватить не только зерновые районы, но и животноводческие и хлопководческие, установим темпы коллективизации с расчетом на полный охват населения в течение одного года».

17 декабря 1929 года решением пленума предписывалось охватить коллективизацией к весне 1930 года 30 процентов хозяйств.

Участники пленума, конечно же, горячо вскидывали руки, шумно одобряли, хлопали в ладоши. Под это лихорадочное оживление на собраниях начинался великий загон в голодное и холодное колхозное будущее, где на пороге скалилась смерть – уже не с косою в руках, а как бы за рулем широкозахватной косилки.

1929 год подходил к концу. На прощание нарком земледелия Токтабаев порадовал Всеказахстанский съезд ветработников известием, что в конце пятилетки в Казахстане будет не 38 миллионов голов скота, а 58 миллионов.

Случилось несколько иначе. В конце пятилетки осталось всего-навсего 4 миллиона, голов скота – по официальным данным (конечно, преувеличенным). Сколько на самом деле, никто не знает. Люди, выжившие в коллективизацию, говорят, что гораздо меньше…

Эпоха застоя, оказавшаяся весьма динамичной на коррупцию, воровство, награды и анекдоты, оставила нам один любопытный образец устного народного творчества, вполне, может быть, отечественного происхождения, а не заброшенного из-за кордона.

В красный день календаря стоит на Красной площади Наполеон, в рядах гостей, и читает газету «Правда». Идет военный парад.

– Сир! – шепчет советник. – Какие пушки! Если бы у нас были такие пушки, Франция ни за что бы не знала поражения при Ватерлоо.

Молчание. Наполеон не отрывает глаз от газеты.

– Сир! – чуть громче шепчет советник. – Какие танки! Если бы у нас были такие танки, Франция ни за что бы не знала поражения при Ватерлоо.

Тишина, треуголка еще глубже погружается в разворот.

– Сир! – восклицает советник. – Ракеты!!! Если бы у нас были такие ракеты, Франция ни за что бы не знала поражения при Ватерлоо.

Наполеон поднимает глаза, передает советнику газету и вздыхает:

– Если бы у нас была такая пресса!… Франция тогда вообще бы не знала про Ватерлоо.

Нельзя сказать, что в пору «великого перелома» не было в стране никакой гласности; конечно, она была, но в тех пределах, которые ей устанавливали сверху. Так сказать, в директивных пределах. И уж, конечно, в трепетных сердцах цензоров и редакторов было записано непреложное охранительное правило, выраженное впоследствии, опять-таки в болтливую эпоху застоя, несколько развязно и непочтительно к предтече этого правила – революционной бдительности:

– Лучше перебдеть, чем недобдеть!

Что такое «недобдеть» в те времена, не нуждается в пояснениях. Потому-то очень трудно найти в газетах тех лет правду, то есть каким образом в действительности, а не в газетном отражении пределов тогдашней гласности, проходила коллективизация. Потому-то и приходится восстанавливать эту действительность, как говорится, задним числом. Когда на смену одной кампании приходила другая – по исправлению «ошибок» – извращений и перегибов, как это тогда называлось, – в угаре самокритичности, но опять-таки в дозволенных пределах, кое-что становилось известно и читающей публике. Именно кое-что. Частица правды, жалкая, возможно, частица. Правда в полном ее виде не нужна «человеческому материалу» ни той, ни последующих эпох – так считали вожди. Она подлежала забвению, уничтожению. Преступники, в какие бы личины они ни рядились, испокон веков не любят оставлять следов.

Как же проходила первая волна коллективизации в Казахстане?

Весной 1930 года по сигналу, данному Сталиным статьей о «головокружениях», чиновникам подлежало вскрывать свои прегрешения. (Главное прегрешение состояло в том, что народный хребет надломили, да вот переломить не смогли – тело еще отзывалось на боль, сопротивлялось насилию: кругом начались вооруженные «антисоветские выступления».) В июне Голощекин выступил с огромным – чтение его продлилось два дня – докладом на Седьмой Всеказахстанской партконференции. Он пытался оправдаться в чрезмерных темпах коллективизации. Оправдывался, конечно, не перед народом, не перед жертвами, а перед собственным начальством в центре. Прекрасно понимая, что ему, собственно, ничто не грозит, что это необходимая, тактическая увертка власти, обманывающей народ. Но, как полагается, раз приказано было, надо кого-то винить. Кого же, как не ретивых исполнителей, низовых работников?

«Ошибки в области коллективизации можно характеризовать как непонимание партийной линии, как искажение линии партии, как уход от ленинизма… Ошибки, допущенные на местах, ни в какой степени не вытекают из директив ЦК». (Будто бы рыба не с головы гниет, а с хвоста.)

– Верны ли были темпы, когда мы взяли 30 процентов в 1930 году? – обратился он к залу. – Верно ли, что мы ставили в двух округах (Петропавловском и Кустанайском), наиболее мощных экономически, задачу сплошной коллективизации в два года?

– Правильно! – кричали с мест дисциплинированные партийцы, быстро угадывая, что от них требуется.

– Если мы делали правильно, то вы на местах сделали все это абсолютно неправильно, – с мягким юмористическим укором заметил Филипп Исаевич. И делегаты ответили ему дружным смехом.

Вот этот, подробный, отрывок из стенограммы, вызвавший у делегатов конференции такое неудержимое веселье:

«Товарищи, темп по краю: в январе 30 г. – 24,5 процента, в феврале – 25 процентов, в марте – 45,1 проц., в апреле – 51,3 проц. Прямо гигантскими шагами двигались! (Смех.)

Похоже ли это на темпы, которые мы вместе с вами наметили? Может быть, мы тогда были оппортунистами?

Но если, товарищи, вы проследите данные по округам, то увидите еще более гигантские темпы. Вот округа: в Алма-Атинском в январе было 17 проц., а в апреле – 63,7 проц. (смех); в Петропавловском в январе было 38 проц., в апреле – 73,6, в Семипалатинском – 18 и 40 проц. – тут более божеский подход (смех); в Кустанайском – 36 и 65; в Каркаралинском в апреле 48 проц. (вы знаете – этот округ «архизерновой», с тысячами тракторов); в Гурьевском округе – 1,5 и 36,6 процента; в Уральском – 72 в апреле; в Павлодарском – 60 процентов; в Кара-Калпакской области, хозяйство которой зиждется пока на омаче, где сохраняются еще и сейчас полуфеодальные отношения, где еще баи и ишаны имеют большое влияние, где в январе было 12,5 процента, а в апреле 52 (смех); в Сыр-Дарьинском – в марте 64,4 процента… и, наконец, в наиболее передовом округе – Кзыл-Ординском – 61 процент (смех) вместо 14 процентов в январе.

Я прошу вас здесь, на конференции, совершенно честно, по-большевистски, сказать: вытекает ли эта ошибка из линии и руководства крайкома?

Чем, товарищи, объяснить, что, начиная с 5 февраля и даже с конца января, крайком бил тревогу, что ЦК уже дал твердую директиву об исправлении ошибок, а мы до апреля никак не можем добиться снижения темпа? Чем это объясняется? Некоторые говорят – недоучетом, а мне кажется – непониманием глубины ошибок. Если Петропавловский, Кустанайский округа… сделали в 2 месяца то, что рассчитано было на 2 года, то что сказать о других округах, таких, как Уральский, Актюбинский, Алма-Атинский, Сыр-Дарьинский? Особенно разительно то, что, чем более отсталым является округ в хозяйственном развитии, темп коллективизации был там более быстрым, например, Каркаралинский, Сыр-Дарьинский. (т. Исаев: «Там администрировать легче!»). Правильно, т. Исаев, там администрировать легче. В Каркаралинском округе: Беркалинский животноводческий район коллективизирован на 84 процента, Абралинский – 76, Шорошевский – 70; в Уральском три животноводческо-полеводческие – на 73 процента и так далее. Как только животноводческий район, так прямо скачок вверх! Один товарищ, поражаясь этому, пишет: «Серьезным шагом является форсирование коллективизации в наших скотоводческих районах с обязательным условием обобществления всего скота. Это видно также и из того, что наибольший процент коллективизации дают как раз животноводческие, кочевые и полукочевые районы (Джаныбекский – 95 процентов, Сламихинский – 85, Чижинский – 82, Челкарский – 86, Тайпакский – 82, Джамбейтинский – 80… и т. д.»).

Этот товарищ все это написал, забыв только об одной «мелочи», а именно, что в этих районах были наибольшие безобразия и наибольшее количество группировок. (Смех.)».