Лу Синь - Повести. Рассказы

• Название: Повести. Рассказы
• Автор: Лу Синь
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Современная проза
• Год: 1971

Предлагаемый сборник произведений имеет целью познакомить читателя с наиболее значительными произведениями великого китайского писателя Лу Синя.

---

Смех его пронесся по роще, и тут же в глубине ее засверкали огоньки множества глаз. Они быстро приблизились, и стало слышно частое сиплое дыхание голодных волков. В мгновенье была разодрана синяя одежда Мэй Цзянь-чи, а в следующее мгновенье исчезло его тело; следы крови были тщательно вылизаны, и слышался только хруст пережевываемых костей.

Самый большой волк бросился на черного человека. Но тот взмахнул вороненым мечом, и голова волка скатилась на зеленый мох. Остальные волки в мгновенье разодрали шкуру, а в следующее мгновенье большой волк исчез; следы крови были тщательно вылизаны, слышался только хруст пережевываемых костей.

Черный человек подобрал с земли изодранную в клочья одежду, обернул ею голову Мэй Цзянь-чи, взвалил ее вместе с мечом на спину, повернулся и, довольный, зашагал в темноте к столице.

Волки стояли, втянув головы и высунув языки, и, прерывисто дыша, смотрели ему вслед сверкающими зелеными глазами.

А он широко шагал в темноте ночи к столице и пел пронзительным голосом:

Как хорош, как пригож
вороненый мой меч,
Сам себе удалец
снял им голову с плеч!
Но идет — ха-ха-ха!
новый мститель за ним,
Ничего, что теперь
стало меньше одним…
Он любил тебя, меч,
ты был нужен ему,
Но увы, но увы,
не ему одному…
Пусть заплатит другой за него головой,
Ради мести мы оба покончим с собой!
Вот уж нет одного…
Э-гэ-гэ, о-го-го! Э-гэ-гэ, о-го-го!

3

Путешествие в горы не развлекло царя; к тому же он получил секретное донесение о том, что на дороге его поджидает убийца. Это совсем испортило ему настроение, и он вернулся домой. Ночью он был страшно зол, говорил даже, что волосы девятой наложницы не так красивы и не так черны, как вчера. Хорошо еще, что, забравшись к нему на колени, она своими шалостями, кокетством и бесконечными ужимками сумела, наконец, разгладить морщинки между бровей царя.

После полудня царь встал уже не в духе, а пообедав, и вовсе разгневался.

— А-а, тоска какая! — вскричал он, широко зевнув.

И все — от царицы до придворных шутов — со страху потеряли голову. Душеспасительные беседы седоусого сановника и шутки толстого карлика давно уже наскучили царю; в последнее время он без малейшего интереса смотрел на всевозможные фокусы — на то, как ходят по канату, лазают по шесту, жонглируют, стоят на голове, глотают мечи и извергают огонь. Он то и дело выходил из себя, хватал свой вороненый меч и, придравшись к пустяку, убивал сразу по несколько человек.

В это время как раз вернулись во дворец два младших евнуха, которые, урвав минутку, шатались по городу. По мрачному виду обитателей дворца они сразу догадались, что стряслась беда, как это бывало уже не раз. Один из них помертвел от испуга, другой же, наоборот, казалось, почувствовал в себе уверенность и спокойствие и не спеша пошел к царю. Преклонив перед ним колени, он сказал:

— Ваш раб только что говорил с одним чужестранцем, необычно искусным. Он может рассеять вашу печаль, о нем я и пришел доложить вам.

— Что?! — только и воскликнул царь. Его речь всегда отличалась краткостью.

— Это черный, худой человек, с виду нищий. Платье на нем темное, за плечами круглая синяя котомка. Странник славно поет. И еще он говорил, что умеет показывать необыкновенные фокусы, каких никто не видывал. От этих фокусов тотчас рассеются все печали и заботы, и великое спокойствие воцарится в Поднебесной. Когда же его попросили показать фокус, он отказался и объяснил, что ему нужен золотой дракон и золотой треножник…

— Золотой дракон? Это я. Золотой треножник? У меня есть.

— Ваш раб так и думал…

— Приведите его.

Не успел царь это вымолвить, как четыре воина поспешно вышли вслед за младшим евнухом. У всех, от царицы до придворных шутов, просветлели лица. Всем хотелось, чтобы эти фокусы рассеяли печаль и заботы, чтобы в Поднебесной воцарилось спокойствие. Если же фокус не удастся, беда обрушится на этого тощего, черного человека, с виду нищего, значит, надо дождаться, пока его приведут.

Немного погодя показалось шестеро людей, быстро направлявшихся к золотым ступеням. Это евнух и четыре воина вели черного человека. Когда они приблизились, все увидели, что одежда у него синяя, а усы, брови и волосы черные; он был так худ, что скулы и надбровные дуги резко выдавались, а глаза глубоко запали. Почтительно преклонив колени, черный человек пал ниц, и тут все увидели у него на спине совсем круглую маленькую котомку из синей материи с темно-красными узорами.

— Говори! — рявкнул царь. Глядя на скудное снаряжение фокусника, царь решил, что тот вряд ли сумеет показать что-нибудь интересное.

— Вашего слугу зовут Янь Чжи-ао; я родился и вырос в деревне Вэньвэнь. Никакому ремеслу не обучался. К старости встретил мудреца, и он научил меня фокусу с головой мальчика. Но одному человеку этот фокус не под силу; перед золотым драконом надо поставить золотой треножник, наполнить котел чистой водой и греть ее на углях. Затем надо положить в котел голову мальчика. Как только вода закипит, голова начнет колыхаться на волнах, плясать и весело петь на разные лады. Увидит человек эти пляски и песни — и забудет все свои печали и заботы, а увидит народ — в Поднебесной воцарится спокойствие.

— Показывай! — громко приказал царь.

Вскоре перед дворцом поставили большой золотой треножник с котлом, в котором варят быков, наполнили его водой, положили под него уголь из костей животных и развели огонь. Черный человек стоял рядом. Когда уголь разгорелся, он отвязал котомку, вынул голову мальчика и высоко поднял ее обеими руками. Все увидели изящные брови, миндалевидные глаза, белоснежные зубы и алые губы, на которых застыла улыбка. Волосы вздымались, как клубы черного дыма. Черный человек поворачивался во все стороны, показывая голову, потом вытянул руки над треножником, пробормотал что-то и тут же разжал руки. Голова с плеском погрузилась в воду. Брызги взлетели выше, чем на пять локтей, и вода успокоилась.

Прошло немало времени, а вода оставалась неподвижной. Первым начал проявлять беспокойство царь, за ним заволновались царица и наложницы, сановники и евнухи, а толстые карлики начали сдержанно посмеиваться. Заметив их насмешливые улыбки, царь подумал, что его дурачат, и повернулся к воинам, чтобы отдать приказ бросить негодяя, посмевшего насмехаться над царем, в котел, где варят быков, — пусть сварится сам.

Но в тот же момент послышалось бульканье. Уголь разгорелся ярче, бросив на черного человека красноватый отблеск, отчего он стал похож на раскаленное железо.

Царь снова стал смотреть, а фокусник воздел руки к небу, уставился глазами в пустоту и, пританцовывая, начал вдруг пронзительно петь:

Вижу кровь — ха-ха-ха! —
кровь мне радует глаз!
Вида крови чужой
кто не любит из вас?!
Пусть побеги людские
уходят во тьму —
Там, что люди, что тыквы,
дела нет никому.
У него сто голов —
нет, их тысячи здесь, их не счесть!
Кто число его воинов точно измерит?!
у меня же одна —
Как мила мне она —
голова! Вместо тысяч бойцов
Мертвый череп!
Вижу кровь, всюду кровь, кровь милей всех утех…
И-их! Э-эх! И-их! Э-эх!

Вода в котле еще сильнее забурлила и вспучилась бугром, под которым клокотал водоворот. Голова, послушная движению воды, подымалась и опускалась, кружилась, плескаясь и кувыркаясь, и порой зрители могли видеть ее радостную, довольную улыбку. Потом она вдруг начала кружить против течения и засновала, словно ткацкий челнок, так что брызги горячим дождем разлетелись во все стороны двора. Один из карликов вдруг завопил, схватившись рукой за нос: несчастного обожгло кипятком.

Как только смолкла песня черного человека, голова остановилась и повернулась в сторону царского дворца, выражение ее лица стало величественно-строгим. Через несколько мгновений она снова закачалась, мягко и плавно, сначала медленно, потом чуть быстрее. Описав три круга, голова вдруг широко раскрыла черные, ярко сверкавшие глаза и запела:

Сколь ты милостив, царь —
не скудеет рука.
Покорил и склонил
ты лихого врага…
Есть вселенной предел,
а тебе срока нет.
Ну, так здравствуй же, царь,
здравствуй тысячи лет!
Я пришел — и вокруг
синий свет разлился.
Не забудешь, о царь,
этот свет до конца!
Будь же славен покуда
величьем своим,
Пусть из края и в край
все клонится пред ним —
Долг за мной, я пришел.
Как горит синий нимб!

Голова вдруг всплыла на поверхность воды и замерла; потом несколько раз перекувырнулась и закачалась, кокетливо поглядывая по сторонам и продолжая петь: