Владислав Бугера - Сущность человека

• Название: Сущность человека
• Автор: Владислав Бугера
• Издательство: Наука
• Жанр: Философия
• Год: 2005
• ISBN: 5-02-033820-6

В книге излагается оригинальная авторская концепция сущности человека как совокупности отношений собственности и управления. Автор доказывает свои утверждения, опираясь на богатейший фактический материал, касающийся всех основных сторон человеческого бытия — от экономики до человеческой сексуальности, от семейных отношений до политики, от индивидуальной и массовой психики до религии. В этой книге читатели откроют для себя неожиданные подходы к объяснению таинственнейших и важнейших явлений человеческого существования — от гомосексуальности до веры в бога и бессмертие души, от экономических и политических кризисов до невротических комплексов и психозов.

Для философов, экономистов, социологов, историков и психологов, а также всех, кто интересуется теми актуальными проблемами, которые рассматриваются в рамках соответствующих наук.

http://fb2.traumlibrary.net

---

«Характерной чертой любого нигилистического направления является отсутствие твердой общей основы, которая направляла бы в каждом случае деятельность личности. В жизни отдельного человека это проявляется в том, что человек теряет инстинктивное чувство правильного и ложного, иллюзорного и реального» [136, с. 132].

Гораздо больше эта характеристика подходит к интеллигенции эпохи развитого монополистического капитализма и неоазиатского строя — к тем интеллигентам, которые, например, если стараются верить в бога, то делают это не из искреннего сопереживания словам пророков, а из страха, выраженного Достоевским в вопросе: если бога нет, то все позволено?.. Не случайно одним из пророков современной интеллигенции стал тот Достоевский, который вернулся с каторги — человек со сломанным внутренним стержнем, спроецировавший в «Бесах» свой собственныйнигилизм труса на изображенные им карикатуры революционеров.

Современный интеллигент не меньше, чем современный рабочий — и заметно больше, чем революционный рабочий и революционный интеллигент сто лет назад — напоминает неприглядный образ «последнего человека», нарисованный в свое время Ницше (один из поклонников Ницше, Френсис Фукуяма, употребил еще и такое выражение: «люди без груди» [704, с. 450]). Конечно, это относится не ко всем, а к тем, к кому относится, — в разной степени; но ко многим, слишком многим, и в слишком уж большой степени…

(11) Как мы уже показали в первой главе (там, где речь щла о разделении труда), перемена труда вовсе не является гарантией преобладания коллективных отношений собственности и управления в обществе. Однако следует подчеркнуть, что она является необходимым последствием этого преобладания: если все члены общества на равных участвуют в управлении всеми его делами, то не может сохраняться такое положение дел, при котором одни люди выполняют исключительно «чистую» работу, а другие — исключительно «грязную». В коллективистском обществе всем (за исключением разве что инвалидов) будет необходимо участвовать в мытье общественных туалетов (разумеется, до тех пор, пока это дело не будет полностью передоверено роботам) — и только изуродованная классовым обществом, убогая личность может воспринимать это как «несвободу».

(12) Хотя и в те времена способными на такое оказывалось меньшинство интеллигентов-гуманитариев (да и то не на 100%. Не следует переоценивать эгалитарность самосознания даже тогдашней разночинной интеллигенции: популярность теории «героев и толпы» среди народников доказывает, что даже революционная интеллигенция была весьма склонна к элитаризму в своем самосознании), но это меньшинство в XIX веке было еще настолько значительным, что зачастую задавало тон в культурной жизни тогдашней разночинной интеллигенции — и навязывало немалой ее части если не эгалитарное самосознание, то по крайней мере эгалитарную идеологию, причем делая это вопреки сильнейшему сопротивлению государства и церкви. В XX же веке ситуация стала прямо противоположной: эгалитарная идеология исповедовалась широкими массами интеллигенции лишь в тех странах, где такая идеология находилась на вооружении государственного аппарата или очень сильных массовых политических партий. Отсюда видно, что если в XIX веке очень многие интеллигенты-гуманитарии действительно обладали — хотя бы в какой-то, достаточно большой, мере — эгалитарным самосознанием, то в XX столетии подавляющее большинство из тех интеллигентов-гуманитариев, которые исповедовали ту или иную систему эгалитарных идей, лишь имитировали эгалитарное самосознание — либо неосознанно, либо под гнетом тяжкой необходимости, либо в силу корыстных побуждений, — обладая на самом деле элитарным самосознанием. В XX веке исповедание эгалитарных идей стало для гуманитарной интеллигенции исключительно способом прислониться к какой-нибудь общественной силе.

(13) Аналогичные изменения в социальном положении интеллигентов-технарей (и, тем самым, в их психологии) нашли свое отображение, в частности, в изменении характера естественнонаучного познания при переходе от эпохи свободно-конкурентного капитализма к эпохе монополистического капитализма и неоазиатского строя. Приведем отрывок, автор которого — Л. Б. Баженов — на живом примере проиллюстрировал громадную разницу между характером мышления физиков, сформированных этими двумя разными эпохами:

«…рассмотрим имеющий фундаментальное значение в квантовой механике эксперимент по дифракции электронов. Пусть имеется источник электронов Q и диафрагма с двумя щелями S1 и S2. За диафрагмой расположен сцинцилирующий экран, на котором возникают вспышки при попадании на него электронов. При пропускании достаточно большого количества электронов мы получим на экране характерную дифракционную картину чередования светлых (куда попали электроны) и тёмных полос. Квантовая механика позволяет рассчитать эту картину, но для каждого отдельного электрона она указывает лишь вероятность его попадания в ту или иную точку экрана.

Первая возникающая в связи с этим реакция — тем хуже для квантовой механики! Значит, она не дает полного описания объекта. Ведь электроны попадают в разные места экрана, хотя у них было одинаковое начальное состояние (они описывались одинаковыми j-функциями, ибо другого описания состояний квантовая механика не даёт). Следовательно, не учтены какие-то скрытые параметры, которые выявит будущая теория и тем позволит совершенно точно рассчитать, в какое же место экрана попадёт электрон. Эту точку зрения „неполноты“ квантовой механики отстаивал в своё время Эйнштейн, она и сейчас имеет, правда весьма немногочисленных, сторонников в физике (Де Бройль, Д. Бом и некоторые другие). Но подавляющее большинство физиков ее отвергает, и вот почему.

Конечно, квантовая механика неполна, в том смысле, что она не является исчерпывающей физической теорией. В этом же смысле неполна, например, и классическая механика, которая неприложима там, где нельзя пренебречь конечностью скорости света (положить ее равной бесконечности) или конечностью постоянной Планка h (положить ее равной нулю). Но в сфере своей компетенции классическая механика до сих пор „полная“ теория и всегда останется таковой, в противном случае она была бы просто ошибочной. Аналогично и с квантовой механикой. Признание ее неполноты в смысле наличия скрытых параметров фактически означало бы признание ее ошибочности. Между тем нерелятивистская квантовая механика (а именно о ней и идет речь) блестяще оправдала себя в самых различных областях и в настоящее время является столь же логически стройной и замкнутой теорией, как и классическая механика.

Дж. фон Нейман еще в 1932 г. показал, что введение скрытых параметров заведомо невозможно, во всяком случае без фундаментальных изменений существующей теории. И далее, проведя свое ставшее знаменитым доказательство несовместимости квантовой механики с допущением скрытых параметров, фон Нейман замечает, что с введением скрытых параметров „даже для известных физических величин оказались бы неверными соотношения, взятые из квантовой механики (как нередко считалось). Напротив, квантовая механика должна была бы оказаться объективно ошибочной, чтобы стало возможным другое описание элементарных процессов, отличное от статистического“» [681, c. 227–229].

Первая возникающая в связи с этим реакция — удивление: почему «подавляющее большинство физиков», а вслед за ним и Баженов так трясутся за неприкосновенность квантовой механики? Что им, жалко что ли, если когда-нибудь — в связи с открытием «скрытых параметров» — будет доказана ошибочность этой «логически стройной и замкнутой теории»? Подумаешь, какая трагедия для науки! Да таких «трагедий» в истории последней полным-полно: и, как правило, они знаменовали собой переход науки к очередному этапу ее прогрессивного развития. Так, например, птолемеева космография верно служила людям полторы тысячи лет; с ее помощью астрономы предсказывали — и неплохо предсказывали — перемещения звёзд и планет на небосводе, в ее рамки до поры до времени укладывались новые астрономические открытия… но вот пришло время, и постепенное накопление новых знаний в астрономии привело к качественному скачку: на смену птолемеевой космографии пришла коперникова, по отношению к которой птолемеева космография оказалась объективно ошибочной (хотя по отношению к космологическим воззрениям первобытных людей она является воплощенной объективной истиной). То же самое когда-нибудь обязательно произойдет и с квантовой механикой, как и с любой другой научной теорией. Казалось бы, этот факт нетрудно понять — и исходить из него в научные поиске; ан нет, «большинство физиков», и Баженов вместе с ними, отказываются нацеливать свои исследования на поиск таких характеристик движения электронов, открытие которых подорвало бы основы такой стройной, такой оправдывающей себя сегодня, такой удобной теории, как квантовая механика. Они предпочитают оставаться в блаженном неведении, почему данный электрон попадает именно в эту, а не в любую другую точку экрана, и подыскивать философские аргументы для того, чтобы оправдать свое желание оставаться в неведении.