Руй Кастро - Рио-де-Жанейро: карнавал в огне

• Название: Рио-де-Жанейро: карнавал в огне
• Автор: Руй Кастро
• Издательство: Эксмо, Мидгард
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2005
• ISBN: 5-699-12807-7

Руй Кастро создает удивительно живой портрет Рио-де-Жанейро, погружая читателя в прошлое и настоящее города, где даже в самые спокойные периоды в воздухе неизменно чувствуется напряжение — атмосфера карнавала в огне.

На фоне ослепительно прекрасных пейзажей проходила жизнь кариок, жителей Рио: каннибалы очаровывали европейских интеллектуалов, элегантные рабы зарабатывали деньги для своих оборванных хозяев, а непринужденный разговор за чашечкой кофе на авениде Рио Бранко мог повлиять на положение дел на всех кофейных рынках мира; мы узнаем о важной роли, которую пляжи играют в жизни города, о фавелах, наркотиках, полиции, карнавале, футболе и музыке. Со свойственным настоящему кариоке благодушием и талантом рассказчика проводит читателя по играющему огнями Рио.

---

В сороковых и шестидесятых годах XX века школы уже представляли собой серьезные организации, хотя они еще и не в силах были вытеснить карнавал радиостанций, балов и марчиний. К концу шестидесятых, когда карнавал почти задохнулся из-за того, как изменились людские нравы, школы, не имевшие к этому никакого отношения, набрали силу, получили поддержку белого населения, артистической публики и знаменитостей и стали главным аттракционом карнавала.

И с тех пор они продолжают развиваться. Сегодня это сложные организации с интернет-сайтами, всевозможными побочными видами деятельности и постоянным штатом в несколько десятков человек. Самая большая из них, «Mangueira», при поддержке государства и мультинациональных компаний осуществляет разнообразные социальные проекты, например организует ясли, содержит настоящую «олимпийскую деревню» для атлетов и даже школы, где есть все, от начальных классов, до полноценных программ, посвященных информационным технологиям. Другие школы следуют ее примеру. Почти все они находятся в фавелах, где процветает торговля наркотиками, или поблизости, и такое соседство несет с собой определенную опасность. Никого из них нельзя назвать невинной овечкой или наивным простачком. И может быть, как раз благодаря этому соседству социальные инициативы школ ведут к тому, чтобы подростки предпочли «Макинтош», а не АН-15. В наши дни люди из школ самбы есть даже в федеральной администрации, они делятся с правительством своим опытом работы с беднейшими слоями населения.

Но, конечно же, подлинный смысл существования школ самбы — это все-таки карнавальное шествие. И здесь они тоже утратили невинность. Не отказываясь от присущей им в высшей степени импульсивности, они сделали сюжеты своих представлений современнее. Оставив в покое патриотический ажиотаж, они посвящают представления самым разным событиям, или абстрактным темам, или даже протесту против чего-либо. Теперь каждая школа целый год готовит свое шествие — работа длится от карнавала до карнавала. А для этого им пришлось стать профессионалами. За последние тридцать лет в школах появился человек, чье могущество сравнимо с властью, например, Стивена Спилберга на съемках своего фильма, — его называют карнавалеску. Он — главный режиссер шествия, его создатель, и у него есть карт-бланш: он может выдумать все, что угодно. Первый в их череде Жоашиньо Тринта завоевал себе такую свободу своими инреду, посвященным Бейя-Флор, и передал эту привилегию преемникам. Сегодня, если какому-нибудь каранавалеску придет в голову создать движущуюся платформу длиной в восемьдесят метров, посвященную Древнему Египту, никто не сможет его остановить, если это соответствует общему сюжету, и именно так и сделал Маж Лопеш из «Mangueira» в 2003 году.

Под руководством каранавалеску трудятся исследователи, фольклористы, модельеры, художники, скульпторы, хореографы, декораторы, художники по реквизиту и люди многих других профессий, не говоря уже о рабочих, которые своими руками претворяют в жизнь замыслы других, — швеях, малярах, плотниках, кузнецах, сварщиках, электриках. На долгие месяцы они запираются в мастерских, шьют, конструируют, собирают. Количество ткани, перьев, стразов, блесток, бус, бисера и стекла, в которые предстоит одеть почти четыре тысячи участников каждой школы, исчисляется тоннами, а ведь эти костюмы скрывают не слишком много. Дерево, металл и пластмассу, расходуемые на создание декораций и огромных платформ, можно измерять километрами. Как и любое другое производство, школы зависят от поставщиков, а те в свою очередь зависят от производителей. Представьте себе, каково следить за всей этой бухгалтерией — за все материалы и работу надо заплатить, выписать чек и потом все заново проверить и сверить. Вот уж настоящий бизнес!

Прошло то время, когда перья для костюмов добывали налетами на курятники и задние дворы. Сегодня школы закупают их тоннами у ферм, где выращивают страусов. Они начали использовать и отходы — были уже платформы из бутылок и пластиковых соломинок, колечек от банок с газировкой и другого урбанистического мусора, и результаты ошеломят любого, кто все еще считает китч грехом. И само шествие изменилось. Раньше «творец гармонии», хореограф и постановщик в одном лице, набрасывал карандашом на оберточной бумаге то, как школе предстоит пройти свою часть пути, теперь же все делают на компьютере.

Назвать это гала-представлением — значит не сказать ничего. Речь идет об «Унесенных ветром», помноженных на «Бен-Гура». Чтобы исполнить шоу, тысячи участников которого проходят по проспекту в разных направлениях, танцуют между огромными платформами, у каждой школы есть восемьдесят минут — и ни секундой больше. И при этом они не спешат и не задерживаются, музыканты не сбиваются с ритма, ни один грузовик не ломается по дороге, ни одна шляпа не слетает с головы — вот почему гринго следят за действом, разинув рты от удивления. И более того, представление исполняется сразу набело, без единой генеральной репетиции — ни в одной серьезной стране не пойдут на такой риск, когда речь идет о представлении подобного масштаба.

Кто же платит за всю эту невероятную роскошь? Сами по себе, на свои внутренние средства, школы не могли бы себе этого позволить — ведь в них участвуют жители беднейших районов города. Они получают деньги от продажи билетов на самбадром и субсидии от префектуры Рио. Иногда ту или иную школу поддерживают спонсоры. И почти все они зависят от бикейру (людей, заправляющей нелегальной азартной игрой — jogo do bicho). Но большая часть денег идет с продажи прав на телетрансляцию, что вот уже много лет назад превратилось в серьезный бизнес и очень важное событие: две ночи, в воскресенье и понедельник, длится парад в Рио — и на две ночи жизнь в стране замирает, и все жители, затаив дыхание, наслаждаются зрелищем. Сотня миллионов бразильцев проводит две бессонные ночи перед экранами.

Какими бы захватывающими ни были телепрограммы, они не идут ни в какое сравнение с возможностью посмотреть на представление вживую, на самбадроме, из ложи рядом с ареной. Только здесь, увидев все своими глазами, можно по-настоящему оценить невероятное изящество церемониймейстера и грацию знаменосца, струйку крови, стекающую по руке барабанщика, капли пота на прекрасном, как статуя, теле танцовщицы, на которой из одежды только маленький сверкающий треугольник из блесток и бисера.

Теперь вы понимаете, почему устроить шествие школы самбы значительно сложнее, чем провести саммит ООН, где, в конце концов, присутствовали всего 117 глав государств?

Ладно, пусть это величайшее представление на Земле, но вот именно — всего лишь представление. Настоящим карнавалом можно назвать тот, где люди веселятся сами, а не только смотрят, как развлекаются другие. Вот почему великий карнавал кариок происходит не на самбадроме. Он вернулся в другие части города, и внезапно появляясь на вашей улице, он уводит за собой всех соседей, и вас в том числе, и вашу маму, и даже бабушку. Это карнавал маленьких оркестров и блоку — воплощенная неформальность и радость жизни, и по сравнению с ними школы самбы похожи скорее на целую римскую армию, с колесницами, таранами и тяжеловооруженной пехотой. А блоку и оркестрики — это партизаны, маленькие подразделения, где гуляка может появиться из-за фонарного столба, выкрикнуть приказ — и все пойдет иначе.

Именно музыкальные группы и небольшие оркестры вернули карнавал на улицы, когда казалось, что он вот-вот исчезнет с них навсегда. И первой среди них была «Banda de Ipanema» в 1965 году. Тридцать заводил из Ипанемы встретились на том карнавале, наняли нескольких музыкантов из военно-морского оркестра играть старинные марчиньи и в белых костюмах с песнями и танцами пошли по улицам. А еще через пару кварталов вокруг них собралось уже несколько сотен людей, многие из которых пришли с пляжа прямо в купальниках. А другие выглянули в окна своих квартир и, разглядев, какое веселье бушует на улицах, присоединились. Еще через несколько лет «Banda de Ipanema» стала настоящим событием в Рио, и уже до 15 000 человек следовали за ней по улицам — этого хватило бы на четыре школы самбы. Она уже настолько выросла, что некоторые из основателей, по правде сказать, оставили ее, потому что не могли найти в огромной толпе старых друзей. Другие же, например самые главные заводилы: Альбину Пинейру, Ферди Карнейру, Уго Биде и «муза» Лейла Диниц, уже умерли, и каждая из этих смертей была таким серьезным ударом, что, казалось, под угрозой оказалось само существование «Banda de Ipanema». Но она продолжала играть, правда, сменила характер, превратившись в шествие геев, в обычной одежде или в женском платье, и некоторые из них были невероятно забавны. Возможно, в ближайшем будущем «Banda de Ipanema» распадется. Но даже если это случится, ее знамя подхватят другие группы, которые она вдохновила и которые все еще действуют в Копакабане, Леме, Леблоне, Ларгуди-Макаду, еще в нескольких северных районах Рио и почти в каждом бразильском городе.