Артем Драбкин - «Сапер ошибается один раз». Войска переднего края

• Название: «Сапер ошибается один раз». Войска переднего края
• Автор: Артем Драбкин
• Издательство: ООО «Издательство «Яуза», ООО «Издательство «Эксмо»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-699-57432-2

«САПЕР ОШИБАЕТСЯ ОДИН РАЗ» — эта поговорка родилась на фронтах Великой Отечественной, где их воинская профессия считалась одной из самых опасных: будучи войсками переднего края, саперы действовали в авангарде наступающих войск и на направлениях главных ударов противника, рискуя жизнью, наводили переправы под ураганным огнем и прокладывали путь через минные поля, обязательно включались в состав штурмовых групп и несли потери даже более высокие, чем пехота. Уже в начале 1942 года были сформированы десять саперных армий — по одной на каждый фронт. Гитлеровцы признавали, что «иваны особенно сильны в минной войне» и что операцию «Цитадель» «сорвали русские саперы», а экипажи «Тигров» больше всего опасались противотанковых мин… В этой книге собраны воспоминания тех, кто останавливал немецкие панцеры и «прогрызал» вражескую оборону, штурмовал неприступные укрепрайоны и расписался на стенах поверженного Рейхстага: «ПРОВЕРЕНО: МИН НЕТ».

---

— На Сандомирском плацдарме вы были? Вы там стояли в обороне?

— Да. Там мы стояли с сентября по декабрь 44-го. Новый 1945 год встречали на Сандомирском плацдарме, салютовали. Как начался салют с нашего берега, немцы аж отошли, бросили передовые траншеи. Им показалось, что мы пошли в наступление!

Вот еще один эпизод, который я наглядно хотел описать. В боях за Берлин 1-я саперная рота, которой я командовал, была придана одному из батальонов 62-й гвардейской танковой бригады. 23 апреля 1945 года передовой отряд корпуса с боями вырвался к южной окраине Берлина, в Штансдорф. Между Штансдорфом и центральным районом Берлина находилась мощная водная преграда — канал Тельтов. Еще рано утром, готовя танкистов к штурму Штансдорфа, командир бригады, гвардии полковник Прошин[23] приказал мне, как командиру саперов, вместе с передовыми танками ворваться на мост и захватить его, чтобы затем форсировать канал главными силами. Для выполнения задания я сформировал группу из 20 лучших минеров-подрывников. На улицах Штансдорфа завязался жестокий бой. Передовая танковая рота рванулась по центральной магистрали к нашей цели — на мост. Но когда до моста оставалось каких-то 50 метров, раздался сильный взрыв, и мост на наших глазах рухнул в воду. Танки были вынуждены рассредоточиться. Стрелки и мои саперы окопались, но противник усилил огонь и стал нас теснить. Чтобы как следует оценить обстановку, я вместе со своим связным Толей Ясицинским и еще двумя бойцами по-пластунски двинулся к взорванному мосту. Ширина канала в этом месте была примерно 50–60 метров, берега ограждены вертикальной бетонной стеной до 10 метров высотой. Кирпичные стены заводов, расположенные на противоположном берегу канала, немцы превратили в могучие доты и оттуда вели шквальный перекрестный огонь из всех видов оружия. О форсировании канала в этом месте нечего было и думать! Обо всем этом я написал донесение и послал его гвардии полковнику Прошину. Вечером, когда главные силы корпуса подтянулись в Штансдорф, за мной приехал бронетранспортер, который и доставил меня в штаб к командиру корпуса гвардии генерал-лейтенанту Белову[24]. Генерал указал на карте место западнее канала. Там тоже был обозначен мост, но железнодорожный. Он приказал мне лично обследовать этот район, затем доложить ему о результатах. Генерал также предупредил, что именно здесь завтра утром начнется форсирование канала.

Я взял с собой 3-й саперный взвод гвардии сержанта Трофимова и отправился в разведку. Наш берег в этом месте был лесистый, изрезанный глубокими оврагами. Противоположный берег — такой же, как в Штансдорфе, сильно укрепленный, на нем были опорные пункты, доты. Через канал пролегал взорванный железнодорожный мост. Его середина обрушилась в воду, но береговые концы моста еще держались на опорах. Между упавшими в воду концами фермы было метров 8 воды. Я оценил позицию так: в лесистых отрогах оврага очень удобно сосредоточить силы для штурма, а на обломках ферм можно сделать штурмовой мостик из легких дощатых лестниц-настилов. Место для форсирования и захвата плацдарма было выгодное, но труднодоступное из-за плотности огня с противоположного берега. Вернувшись в полночь в штаб, я доложил генералу о результатах разведки и получил от него приказ к утру быть готовым к штурму. Мы должны были приготовить все необходимое и по его сигналу выстроить штурмовую переправу для атаки мотострелками.

Я собрал командиров взводов: Долгих, гвардии старшего сержанта Тимошенко, гвардии сержанта Трофимова — и поставил перед ними задачу: к трем часам ночи взводам сделать по четыре лестницы настила из досок и потянуться к железнодорожному мосту. К утру все было готово. Сосчитав людей (а их в это утро было 72 человека), я передал им личный приказ командира корпуса и на месте определил пути продвижения взводов и сигнальный порядок возведения переправы. К утру в роту пришел начальник штаба батальона старший лейтенант Шварцман.

Главные силы корпуса за ночь сосредоточились в лесу в этом районе. А утром 24 апреля на вражеский берег обрушилась вся огневая мощь наших частей. Вели огонь пушки, танки, корпусная артиллерия, дивизион «катюш», минометная батарея — все, что могло стрелять! Под огневым прикрытием саперы 1-й роты по-пластунски с лестницами на спинах двинулись к мосту. Впереди были гвардии старшины Тимошенко и Масюк, гвардии сержанты Трофимов, Иванов, Глуцков, рядовые гвардейцы-добровольцы Наседкин, Савицкий и другие. С близкого расстояния от 60 до 200 метров прямо через канал, в упор, по нашим саперам противник открыл перекрестный огонь из всех видов оружия. От разрыва вражеских снарядов, мин, пулеметных и автоматных очередей, разрывов фаустпатронов кипела земля и вода. Со свистом летели пули и осколки, грызя все живое, что попадалось на их пути. Смерть, ранения, увечья!.. Но передовые достигли берега и стали по воде подталкивать лестницу. Саперы по шею в холодной, ледяной воде, цепляясь за металлические конструкции, крепили деревянные мостики к фермам взорванного моста. Мы несли большие потери… Когда был ранен командир 1-го взвода лейтенант Долгих, командование взводом принял гвардии сержант Марчук, но тут же и он был тяжело ранен осколками мины в бедро. Однако Марчук остался в бою и, истекая кровью, продолжал командовать своим взводом. Минут 20 длилась эта адская работа. Когда последняя лестница перекрыла водное пространство, я дал условный сигнал — зеленую ракету. Гвардейцы мотострелковой бригады по мостикам, наведенным на переправе, устремились на вражеский берег и стали захватывать плацдарм. Только тогда я дал команду бойцам своей роты отходить с места в укрытие. В строю осталось 54 человека: 18 погибли или были ранены. За 8 минут… Гвардейцы 1-й саперной роты с честью выполнили задачу и тем внесли свой вклад во взятие Берлина. За выполнение этого и других боевых заданий в Берлинской операции многие мои бойцы были представлены к правительственным наградам, меня же наградили орденом Красного Знамени. Это был третий мой орден.

— Где вы были в момент, когда они ползли?

— Вместе с ротой. Я же командовал, руководил: «Правее крепи!», «Левее подтягивай!» и так далее. Где должен быть командир? Здесь, в середине боя. Я непосредственно руководил бойцами. Ведь что вышло? С двух сторон держится по половине моста, и 8 метров разрыв. Мы эти 8 метров забросали, укрепили настилы, лестницы, и целая мотострелковая бригада переправилась туда, захватила плацдарм, выбила немцев с первых домов. Завязался бой, а дальше саперов это не касается. В это время подтянули понтонные части, подвезли понтоны, и по этим понтонам пошли танки.

— Понтоны — это не ваша задача?

— Это отдельная служба. Отдельная понтонная часть, отдельная понтонная бригада армейского подчинения, это уже не наша задача. Но нельзя сказать, что наша задача — только разминирование и наведение временных переправ. Не только это. Вот выписка: «26.03.1945 на Ратиборском направлении в бою за деревню Круг товарищ Рябушко оценил обстановку, принял смелое решение атаковать деревню силами саперов. Лично повел своих саперов в атаку. Стрелковое подразделение, увлеченное примером саперов, поддержало атаку. Деревня была очищена от противника». Но почему так произошло? Деревню Круг было приказано взять танковому подразделению, но они бились, бились, никак не могли взять, не хватает личного состава. Тогда они ко мне, а у меня человек 20 или 30 людей было, и мне говорят: «Давай, поднимай в атаку!» Я говорю: «Товарищ подполковник, я не имею права!» — «Сейчас же поднять всех в атаку, и со всеми стрелками!» Что делать? Я своих поднял: «Ура, за Родину, за Сталина!» Мы как вдарили — и все за нами поднялись, и танки пошли. И деревню мы взяли… Тут я мог вообще отсидеться, не принимать участия в атаке, но мы все вместе пошли, вперемешку с пехотинцами. Командир бригады сейчас же доложил в корпус. Меня вызвал корпусной инженер, поблагодарил. Говорит: «Смотри, в следующий раз саперов береги. Но на этот раз молодцы». Очень был доволен командир корпуса. Эту деревню они не могли взять с утра, никак. Все танки, которые посылали, горели. А так, кроме этого случая, нас в атаку не гоняли, нет.

— Какое у вас было специальное саперное оборудование? Чем вы отличались от обычных пехотинцев? Что у вас должно было быть?

— В роте была машина ЗИС-5, в которой находился необходимый запас мин: противотанковых, противопехотных, взрывателей, тротила и так далее. Все, что нужно для того, чтобы нам делать минно-взрывную работу. Были у нас миноискатели, но солдаты были не настолько грамотные… Два-три колхозника были с таким образованием, что повернет он ручку не в том направлении, и она уже не пищит или, наоборот, пищит все время… Да и миноискатели были несовершенны. Были у нас сигнальные ракеты и ракетницы — это для всяких условных сигналов при выполнении задач.