Вольфганг Акунов - Божии дворяне

• Название: Божии дворяне
• Автор: Вольфганг Акунов
• Жанр: История

Аннотация на книгу

Для тех, кому ощутим смрад мiра сего, как писал современный православный историософ Роман Бычков, в жупнале "Европеецъ" № 2 (10) за 2006 год (с. 87), очевидно, что не женоподобное, лунарное ордынское, но мужественное, солнечное, орденское начало неизбежно должно стать основой русского будущего. Само Христианство изначально имело Орденский характер, коий был заложен в нем Самим Жертвенным Богочеловеком через святых апостолов.

Сей Орден Благовестников Божиих был представителем Церкви Воинствующей, ибо апостолы были вооружены не только силой крещения Духом Святым, но и оружием вполне земного происхождения (те мечи, о которых так часто идет речь в Святых Евангелиях, говорят сами за себя). Духовно-военные ордены, объединяющие рыцарей-бессребренников, по существу воплощали предначертанное нашим Спасителем. Грозными, несокрушимыми форпостами стояли их замки на пути агрессии зверолюдей против Белого человека, охраняя Арио-Христианское наследие от международного скопища недочеловеков. И не случайно Святой Бернар Клервоский в своем основополагающем труде "О похвале новому рыцарству" (De laude novae militiae) сравнивал основание Ордена с чудом, происшедшим со изволения Господнего. Книга Вольфганга Акунова чрезвычайно насыщена историческими фактами, свободными от всяческих мистификаций. Так, глава, посвященная "бедным рыцарям Христа и Храма" (тамплиерам-храмовникам), своей научной объективностью выгодно отличается от широко распространенных ныне мистификаций и фантазий в духе О. Шарпантье, Р. Амбелена и В. Смирнова.

Крайне любопытны свидетельства автора о Тевтонском (Немецком) ордене. Так, автор указывает на то, что четвертый по счету гохмейстер (Верховный магистр) Тевтонского Ордена Герман фон Зальца сыграл в его развитии решающую роль. Он был доверенным лицом,советником и другом Императора Фридриха II Гогенштауфена, буквально осыпавшего его самого и его Орден всяческими милостями и привилегиями. По сути, Герман фон Зальца был магистром-гибеллином. Именно по его совету отвергнутый папским престолом римско-германский Император увенчал себя короной Иерусалима, вернув Святой град Христианскому мiру. Автор не обошел вниманием и злополучный IV Крестовый поход. Безусловной заслугой Вольфганга Акунова является беспристрастность. В случившемся, пишет он, была виновата и сама Византия. Коварство и корыстолюбие "ромеев", их лукавство, цинизм, вероломство, неразборчивость в средствах, лицеремрие и измена слову давно вошли в поговорку как на Востоке, так и на Западе (в том числе и на Руси). Несомненно, византийскон коварство было следствием расовой деградации "ромеев", утративших совю исходную арийскую эллинско-римскую доминанту (спаси Боже от этого и наш Рууский народ!). Логично, что Вольфганг Акунов затрагивает здесь тему преемства византийского наследия. Выводы его однозначны: Именно в качестве последнего Православного Царя - хранителя и покровителя Православной Веры - Московский Великий Государь-Самодержец являлся единственным законным преемником восточно-римских автократоров-василевсов. Большое внимание автор уделяет Ордену Святого Иоанна Иерусалимского, знаменитому Мальтийскому Ордену. Вольфганг Акунов четко обозначает внешнеполитический аспект "мальтийского проекта" императора Павла I.

Речь шла, пишет автор, о создании международной легитимистской Лиги, христианской, но внеконфессиональной, противостоящей революционному движению французских масонов, грозившему захлестнуть всю Христианскую Европу. Масонские круги не могли допустить подобного, и Царь-рыцарь пал жертвой петербургских заговорщиков, направляемых английским масонством. Несмотря на то, что книга Вольфганга Акунова посвящена западноевропейской Орденской традиции, она служит напоминанием, что и нам, рууским, как наиважнейшей ветви иафетического расового древа, духовно-воинская орденская традиция более чем близка. Так, опричнина Государя Иоанна Грозного, "черныве сотни" Минина и Пожарского, Тайная Антисоциалистическая Лига XIX века, черносотенные союзы ХХ века носили типично орденский характер. Мы убеждены, что в конце концов Православный духовно-рыцарский Орден, воинство Финальной Битвы, станет той цитаделью, в ограде которой будет явлен мiру Грядущий Государь. Новая книга Вольфганга Акунов - весьма весомый вклад в фундамент этой цитадели.

9. сентября 2007 г.

---

      Упадок рыцарских армий и рост военного значения пехоты наметились уже в начале XIV в., на полях сражений во Фландрии и Швейцарии. Этот процесс продолжался и в ходе Гуситских войн – в особенности благодаря поистине гениальной способности одаренных военных предводителей гуситов – таких, как Ян Жижка из Трокнова, Прокоп Великий или Прокоп Малый – осуществлять и обеспечивать взаимодействие в бою пехоты, конницы и артиллерии. К тому же при оценке причин боеспособности гуситских войск не следует забывать о пассионарном духе гуситов, убежденных в том, что они творят Божье дело, что они – новый избранный народ Божий, призванный Богом судить грешный мир огнем и мечом. Не случайно наиболее радикальные из гуситов (табориты) были обязаны своим названием тому, что избрали своим центром Табор, то есть Фавор – прообраз библейской горы Фаворской, на которой произошло Преображение Господня. Так и себя они считали новым, преображенным родом, призванным преобразить и весь остальной мир, погрязший в грехах.

        С другой стороны, не стоит недооценивать  и мощную материальную поддержку гуситского движения бюргерством богатых чешских городов,  со временем обеспечивавшим их первоклассным современным, в первую очередь, огнестрельным, вооружением.сторон, приводимые в хрониках и описаниях сражений, значительно отличаются друг от друга, но, тем не менее, все хронисты (в том числе и симпатизирующие не гуситам, а

Применение мобильной артиллерии

         Хотя огнестрельное оружие находило все более широкое применение еще в XIV в., и уже тогда начали все более успешно решаться технические проблемы, возникавшие при изготовлении бомбард и стрельбе из них, применение артиллерии долгое время ограничивалось исключительно рамками осадной войны – пока не появились гуситы. Одной из заслуг гуситов в области военного дела стало мобильное использование артиллерии. Именно гуситы первыми начали массированно применять легкие пушки в ходе полевых сражений, хотя применение артиллерии в отдельных полевых сражениях было засвидетельствовано и ранее – например, войсками Тевтонского Ордена в битве при Еловой горе (Танненберге) в 1410 г. Гуситские «гуфницы», или «гафуницы» (в определенном смысле – предшественницы гаубиц) – полевые орудия калибром от 150 до 250 мм, стрелявшие главным образом каменными ядрами – транспортировались на двухколесных лафетах. У первых полевых орудий стволы были еще сборными (они сваривались из расположенных кольцеобразно железных полос, на которые затем, как на бочки, набивались толстые металлические обручи, скреплявшие сварные стволы, придававшие им стабильную форму и ослаблявшие давление на ствол, возникавшее при возгорании порохового заряда). Как писал в 1890 г. Венделин Богейм, хранитель оружейной коллекции Императоров Австрийских, принадлежавший к числу крупнейших знатоков средневековой военной техники, гуситское войско могло по праву гордиться наличием в своих рядах искуснейших артиллеристов тогдашней Европы.

Осада замка Карлштейн

         Возможности и в то же время ограниченность военного искусства и, в частности, осадной техники позднего Средневековья, а также боевых возможностей тогдашней артиллерии, были наглядно продемонстрированы в ходе длившейся 6 месяцев осады гуситским войском принадлежавшего римско-германскому Императору замка Карлштейн, в котором со времен чешского короля и одновременно – владыки Священной Римской Империи Карла (по-чешски: Карела) IV Люксембурга хранилась одна из ценнейших реликвий всего Христианского мира – так называемое Святое копье. Этим копьем, по преданию, выкованным для древнееврейского священника Финееса, римский сотник Лонгин пронзил на Голгофе ребро распятого на кресте Спасителя. Позднее Святым копьем владели св. мученик Маврикий и многие другие деятели Античности и Средневековья («последний римлянин» Аэций, восточно-римский Император Юстиниан, Карл Великий, Оттон I, Фридрих I Барбаросса, Фридрих II Гогенштауфен и др. – см. подробнее статью Вольфганга Акунова «Копье пророка Финееса», опубликованную в «Рейтаре» № 11 (8/2004), пока, наконец, Карл IV Люксембург, снабдив сломавшийся со временем наконечник Святого копья новой, золотой манжеткой, наложенной поверх прежней, серебряной, удостоверявшей принадлежность реликвии в свое время св. Маврикию, поместил его на хранении в замке Карлштейн в Богемии. Естественно, гуситы, считавшие себя, по словам ветхозаветного пророка, «у Бога народом священников, народом святым», стремились овладеть этой одной из важнейших святынь Христианского мира.              

          Осада замка Карлштейн гуситами началась 28 мая 1422 г. Осаждающие заняли четыре высоты, окружавшие замок, расположенный на высоте 319 м над уровнем моря. Топологические условия, а также применение артиллерии и метательных машин гуситами в ходе осады сведены нами в таблицу, приведенную в приложении к данной статье. Согласно свидетельствам средневековых хронистов, метательные машины гуситов, функционировавшие по принципу рычага (так называемые «блиды»), за время осады обрушили на замок Карлштейн в общей сложности около 10 000 снарядов (каменных ядер). Одно из крупнейших каменных ядер, попавших в замок, и поныне доступно обозрению туристами на первом этаже жилой башни замка. Обстрел замка производился гуситами ежедневно, хотя и с различной интенсивностью в разные периоды осады Карлштейна. Современные военные историки ныне сходятся во мнении, что в сутки каждая «блида» метала в замок от 18 до 20 снарядов. Подобная частота стрельбы представляется поистине поразительно высокой, на фоне сведений о частоте стрельбы средневековых метательных машин вообще.

           Что касается частоты и эффективности обстрела замка из огнестрельных орудий, то  в этом вопросе данные различных источников значительно расходятся. В настоящее время трудно однозначно ответить на вопрос, соответствуют ли истине утверждения одних хронистов, согласно которым из крупных бомбард производился лишь один выстрел в сутки, или же утверждения других, согласно которым из крупных осадных пушек в сутки производилось до шести выстрелов. Упоминание о том, что бомбарды «Рохлице» и «Снель» обладали гораздо большей скорострельностью, чем другие орудия (согласно утверждениям разных хронистов, скорострельность обеих бомбард колебалась от 12 до 30 выстрелов в сутки), позволяет предположить, что оба орудия относились к числу так называемых «каморных пушек» («камер-бюксов»). Эти пушки заряжались не с дула, а с казенной части, причем имели в задней части ствола зарядную камору, которая извлекалась из орудия, заряжалась и потом вставлялась обратно. Наличие сразу нескольких зарядных камор, предназначенных для одного орудия, позволяло обеспечить его высокую скорострельность. В то время, как снаряженная зарядная камера вставлялась в ствол орудия, другая камера снаряжалась ядром и точно отмеренным пороховым зарядом. Когда читаешь описания осады замка Карлштейн гуситами, бросается в глаза, что стволы некоторых тяжелых бомбард осадного парка разрывались всего через несколько выстрелов. Причем в первую очередь разорвало стволы у двух самых крупных бомбард, установленных с северной стороны и стрелявших на самое дальнее расстояние. Данное обстоятельство можно истолковать следующим образом: пушкари, стремившиеся к тому, чтобы ядра их пушек долетали до цели, применяли пороховые заряды повышенной мощности, превосходившей прочность орудийных стволов.

       В своей написанной в 1697 г. хронике Венцель (Вацлав) Хайяк (или Гаек) сообщает, что гарнизон Карлштейна, состоявший из 400 человек, потешался со стен над неэффективностью осадной артиллерии гуситов, объясняя неуязвимость императорского замка присутствию в его стенах Святого Копья. И в самом деле – гуситам, невзирая на применение немалого, по тем временам количества, метательных машин и артиллерийских орудий, на протяжении 163 дней обстрела Карлштейна не удалось не только пробить ни единой бреши в стенах, но и вообще нанести осажденному замку никаких серьезных повреждений. Правда, они – вероятно, в силу отсутствия соответствующего опыта, не пытались концентрировать огонь максимального количества орудий на одном участке замковой стены, а напротив, стремились держать стены Карлштейна под обстрелом одновременно с разных сторон, а также накрывать его навесным огнем.

         Как бы то ни было, но, невзирая на неудачу под Карлштейном, боевое применение артиллерии и ручного огнестрельного оружия по-прежнему составляло основу военной доктрины и боевого искусства гуситов. На заключительном этапе Гуситских войн, в частности – в период так называемого V Крестового похода против гуситов (зимой 1429-1430 гг.), гуситские войска, объединившиеся с пражским городским ополчением, выступили против стотысячной (как всегда, к сообщениям средневековых хронистов следует подходить с осторожностью!) армии крестоносцев, имея на вооружении более 300 полевых артиллерийских орудий, 60 тяжелых крупнокалиберных бомбард и не менее        3 000 «пиштал» (наиболее распространенное название ручного огнестрельного оружия эпохи гуситских войн). Крестоносцы значительно уступали им в степени оснащенности огнестрельным оружием, что видно и на миниатюрах, иллюстрирующих описываемые события эпохи гуситских войн.