Михаил Брук - Четвёртый ингредиент

• Название: Четвёртый ингредиент
• Автор: Михаил Брук
• Жанр: История

От библейских и даже до библейских времён до сегодняшних дней проводит своего читателя Михаил Брук в своей новой книге посвящённое проблемам земледелия и победы над голодом.

"Царь-жрец из Неми, уже во времена Древнего Рима считавшийся пережитком далекого прошлого, служил символом неисчерпаемого ПЛОДОРОДИЯ... Запомните это слово, это заклинание, эту мистическую мантру.

Мы еще ни раз вспомним его. Постараемся понять его значение. Уже начнем думать, что постигли смысл. И почти каждый раз он, смысл, будет ускользать от нашего понимания, оставаться предметом метафизических, а затем научных споров..."

---

      Выяснив «терпеливость», «чувствительность» и «музыкальные дарования» червей, Дарвин принимается за исследование их… умственных способностей.

      «Горшки, наполненные землей, покрыли листьями, - рассказывал он. – Таким образом, чтобы увидеть, как черви увлекают их в свои закрома».

       Здесь стоит заметить, некоторое время натуралист выдерживал подопытных в чистейшем кварцевом песке, полагая, что голод обострит их интеллект...

      Но вернемся к нашим горшкам. «Обыкновенно они схватывали край листа своим ртом, - пишет он.- Совершенно иначе поступают черви, когда им нужно захватить широкие предметы». Изощренность голодных животных приводит в восторг ученого. Оказывается, они прекрасно различают форму предметов. Знают массу приемов, как затащить пищу в свои норки.

        «Черви поступают так же, как человек, которому необходимо заткнуть цилиндрическую трубку, - с удовлетворением заключает английский натуралист, - они хватают предметы за заостренный конец».

       Дарвину приятно осознавать: его гипотеза получает все больше и больше подтверждений. Черви не только вездесущи и многочисленны. Они разумны и изобретательны. Кто мог подозревать о таких способностях у жалких презираемых существ?

       Но причем здесь плодородный слой? Дело в том, что великий естествоиспытатель произвел червя в «архитекторы» почвы. «Разве качество и внешний вид дома не зависят от их созидателей?» - спрашивает он. И тут же замечает: «Параллель с человеком – отнюдь не преувеличение. Червям свойственна индивидуальность и сообразительность. Они регулируют температуру почвы, затаскивая в нее  бесконечно большое количество листьев и прочих остатков растений, чтобы затыкать ходы». У земледельцев такой прием называется мульчированием.

       Кроме того, листья, втянутые в норки разрываются на тысячи микроскопических кусочков. Частично они перевариваются и смешиваются с землей. Такая смесь и составляет черный роскошный перегной. Подобного искусства в переработке растений человек не достиг и ныне. Мы лишь неумело подражаем червям, «заквашивая» компосты и внося их в землю. Их доведением до необходимого состояния также занимаются подземные жители».

       Дарвину удалось пронаблюдать и за подобными метаморфозами. В горшки с белым кварцевым песком, покрытый листьями, он впустил чету дождевиков. Шесть недель спустя, однообразный слой песка в один сантиметр превратился в перегной. Расчеты показали: животные способны переработать в своих желудках десятки тонн земли. Так что весь поверхностный слой почв Англии съедается и извергается ими обратно всего за несколько лет.

        Представить подобное оказалось не по силам многим. И ученому возражали. Ведь дождевики - нежные создания и, навряд ли,  способны стереть обломки скал в порошок, песок, превратить их в глины. Но упрямый англичанин стоял на своем. «Почвенные животные, особенно черви, великая сила, - утверждал он. – Из года в год они не только пропускают сквозь себя почву, но и создают в ней бесчисленные галереи». 

      А дальше? Дальше их строения рушатся, песчинки трутся друг о друга. И так продолжается миллионы и миллиарды лет. За такой срок можно перетереть в пыль не один, а не исчислимое количество осколков горных пород. И лишь земля, выносимая на поверхность, атакуется солнечными лучами, водой и углекислотой. Таким образом, желудки червей, в которых мелкие камешки играют роль жерновов, есть главная сила разрушения на планете!

     «Возможно, вы увлеклись коллега, - возражали ему. – Большие камни, плиты не по силам маленьким животным».

      Но Дарвин уверен в богатырской силе малюток. В этом он убедился, наблюдая за раскопками древнеримской виллы. «Я предположил, - рассказывал он, - что земля, покрывавшая ее, нанесена водой и ветром. И вот рабочие аккуратно вымели все ее остатки и не оставили ни единой песчинки. На ночь античное строение прикрыли брезентом. Наутро мы обнаружили горки земли, приподнятые животными из семи неизвестно откуда взявшихся ходов. На третий день ходов стало двадцать пять. А через месяц - более двух сотен».

      Казалось, хватит говорить о силе и достоинствах червей, но английский натуралист не унимался. По его наблюдениям выходило: дождевики искусные земледельцы. Они постоянно проветривают почву, просеивают ее, готовят плодородный слой для самых капризных растений...

     Что и говорить, опровергнуть Дарвина не удается даже сегодня. Будь это эволюционная теория или «теория» возникновения почв в желудках червей. Похоже он выиграл пари. Но наука не спор. Вряд ли стоит наделять нежных и бесспорно полезных существ исключительными правами, выдавать им «патент» на изобретение плодородного слоя.

ГЛАВА 12. ПРОБУЖДЕНИЕ БЕЗДНЫ.

«ПРИРОДА – НЕКИЙ ХРАМ, ГДЕ ОТ ЖИВЫХ КОЛОНН ОБРЫВКИ СМУТНЫХ ФРАЗ ИСХОДЯТ ВРЕМЕНАМИ. КАК В ЧАЩЕ СИМВОЛОВ МЫ БРОДИМ В ЭТОМ ХРАМЕ, И ВЗГЛЯДОМ РОДСТВЕННЫМ ГЛЯДИТ НА СМЕРТНЫХ ОН»,- провозглашал Шарль Бодлер.

НАРУШЕННЫЕ СОЗВУЧИЯ.

 Империя чувств.  Откуда сей разлад возник?  «Над издыхающей землей».  Если сегодня не похоже на вчера.  Изощренный убийца. Призрачная свобода.  Поклонник Лайеля.  Капризы творца и маленькие речушки.  Закон Вольтера.

      Конец 19 века внес дискомфорт в души поэтов. Людей, иначе смотревших на жизнь, по-иному понимавших поиск истины. Творцов, не предъявлявших исключительных прав ни на один из известных миров, разве что на мир чувств, красоты и наслаждений, где они царствовали с незапамятных времен. И, вот, этот мир, неожиданно лишился веры и оптимизма. Легкие, праздничные мотивы сменились в нем неумолимым, беспощадным реквием по уходящему, ожиданием скорой трагической развязки:

 Невозмутимый строй во всем,
 Созвучье полное природе,-
 Лишь в нашей призрачной свободе
 Разлад мы с нею сознаем.
 Откуда он разлад возник?
 И отчего же в общем хоре
 Душа не то поет, что море,
 И ропщет мыслящий тростник?

      Пессимизм Федора Тютчева охватил многих. А «мыслящий тростник», современники философа-стихотворца, полностью соглашался со словами своего кумира:

 Не то, что мните вы, природа:
 Не слепок, не бездушный лик –
 В ней есть душа, в ней есть свобода,
 В ней есть любовь, в ней есть язык.

      Да, и трезвомыслящие корифеи физики, биологии,  химии, геологии в изумлении остановились на пороге нового времени. Времени, в котором разлад между человеком и природой становился все заметнее. И более других с новым, недавно открытым, «четвертым царством». Оно скрывало свои тайны и жило вопреки всем законам логики. Правда, логики устаревшей, классической, утверждавшей, будто все в мире совершает извечный круговорот. И коли сегодня не похоже на вчера, то завтра все так или иначе вернется на круги своя. Недаром, ведь сказано в Книге, что за «семью тучными годами следуют семь тощих лет», но беды проходят и снова …

       Не сбылось. Если раньше недороды и голод в  бескрайней континентальной империи, случались сравнительно редко. То во второй половины столетия засуха каждые три-четыре года собирала свою чудовищную жатву. А, бывало, и по несколько лет кряду терзала завоеванные территории. Города, дороги страны наполнились толпами беженцев.

       Непереносимую сушь сопровождали эпидемии. Микробы, несущие смерть, таились в стоячих гнилых лужах и болотах. Когда же безжалостное солнце иссушало и эти сомнительные источники влаги, возбудители холеры, чумы, дизентерии  переселялись в воду немногих уцелевших колодцев, находили благотворную среду в пище, присланной для спасения голодающих.

       Безжизненная почва, если вы читали предыдущую главу, не способна защитить нас от опасных бактерий.  А пища недолго остается стерильной в зараженном воздухе, кишащем насекомыми. Засуха - изощренный убийца.

      Трагический итог: только в 1892-93 годах в степных житницах погибло около двух миллионов россиян. Но, все началось гораздо раньше. Увы, жертвы 70-х, 80-х так и остались, не посчитаны.

       Подобные события не нуждаются в комментариях. Как и  слова-стоны Афанасия Фета:

 Я ль несся к бездне полуночной,
 Иль сонмы звёзд ко мне неслись?                                          
 Казалось, будто в длани мощной
 Над этой бездной я повис.
 И с замираньем и смятеньем
 Я взором мерил глубину,
 В которой с каждым я мгновеньем
 Всё невозвратнее тону.
 свидетеля крушения старого привычного уклада.

      Промышленная революция, охватившая мир, не оставила выбора и России, вынудив ее отменить рабство, стыдливо именуемое по сей день «крепостным правом». Число независимых, но бедных и безземельных людей неизмеримо выросло. Людей, проклявших патриархальные идеи, и свято чтивших «золотого тельца», новый символ свободы.