Герберт Маркузе - Эрос и цивилизация. Одномерный человек

• Название: Эрос и цивилизация. Одномерный человек
• Автор: Герберт Маркузе
• Издательство: АСТ
• Жанр: Философия
• Год: 2003
• ISBN: 5-17-011041-3

Герберт Маркузе — один из интереснейших философов XX столетия, автор книги «Эрос и цивилизация», опубликованной в 1955 г. — и ставшей, наряду с трудами Лсви-Стросса и Кон-Бендита. одной из «абсолютных» работ эпохи начала «сексуальной революции».

Так сколько же истины в теории о «репрессивном» цивилизации, подавляющей человеческую личность при помощи подавления человеческой сексуальности?..

Блистательно развились теории Маркузе впоследствии, в произведении «Одномерный человек», пожалуй, единственной «агрессивно-социологичной» его работе — жестком, точном и обдуманном исследовании «одномерности» не только современного общества, но и сознания человека, обществом этим контролируемого…

http://fb2.traumlibrary.net

---

Но если абстрактный характер отказа является результатом тотального овеществления, то должна по-прежнему существовать конкретная основа отказа, ибо овеществление — всего лишь иллюзия. По той же причине унификация противоположностей посредством технологической рациональности должна быть, при всей своей реальности, иллюзорной унификацией, которая не устраняет ни противоречия между растущей производительностью труда и ее репрессивным использованием, ни настоятельную потребность в разрешении этого противоречия.

Но борьба за это разрешение переросла традиционные формы. Тоталитарные тенденции одномерного общества делают традиционные пути и средства протеста неэффективными — а возможно, и опасными, поскольку они сохраняют иллюзию верховенства народа. В этой иллюзии есть доля правды: «народ», бывший ранее катализатором общественных сдвигов, «поднялся» до роли катализатора общественного сплачивания. В гораздо большей степени в этом, а не в перераспределении богатств и уравнивании классов, состоит новая стратификация развитого индустриального общества.

Однако под консервативно настроенной основной массой народа скрыта прослойка отверженных и аутсайдеров, эксплуатируемых и преследуемых представителей других рас и цветных, безработных и нетрудоспособных. Они остаются за бортом демократического процесса, и их жизнь являет собой самую непосредственную и реальную необходимость отмены невыносимых условий и институтов. Таким образом, их противостояние само по себе революционно, пусть даже оно ими не осознается. Это противостояние наносит системе удар снаружи, от которого она не в силах уклониться; именно эта стихийная сила нарушает правила игры и тем самым разоблачает ее как бесчестную игру. Когда они (отверженные) объединяются и выходят на улицы, безоружные, беззащитные, с требованием самых простых гражданских прав, они знают, что столкнутся с собаками, камнями, бомбами, тюрьмами, концентрационными лагерями и даже смертью. Но их сила стоит за каждой политической демонстрацией жертв закона и существующего порядка. И тот факт, что они уже отказываются играть в эту игру, возможно, свидетельствует о том, что настоящему периоду развития цивилизации приходит конец.

Нет оснований полагать, что этот конец будет благополучным. Обладая значительными экономическими и техническими возможностями, существующие общества уже вполне могут позволить себе пойти на приспособительные шаги и уступки обездоленным, а их вооруженные силы достаточно обучены и оснащены, чтобы справиться с чрезвычайными ситуациями. Однако призрак конца цивилизации продолжает блуждать внутри и за пределами развитых обществ. Напрашивается очевидная историческая параллель с варварами, некогда угрожавшими цивилизованной империи; вторым периодом варварства вполне может стать продолжение империи самой цивилизации. Но вполне вероятно, что исторические крайности — высшая степень развития сознания человечества и его наиболее эксплуатируемая сила — могут сойтись и на этот раз. Это — не более чем вероятность. Критическая теория общества не располагает понятиями, которые могли бы Перебросить мост через пропасть между его настоящим и будущим; не давая обещаний и не демонстрируя успехов, она остается негативной. Таким образом, она хочет сохранить верность тем, кто, уже утратив надежду, посвятил и продолжает посвящать свои жизни Великому Отказу.

В начале эпохи фашизма Вальтер Беньямин написал:

Nur um der Hoffnungslosen willen ist uns die Hoffnung gegeben.

Только ради потерявших надежду дана нам надежда.

А. Юдин. Парадоксы великого отказа

Биографическая справка

Герберт Маркузе (19.7.1898, Берлин — 29.7.1979, Штарнберг), известный немецко-американский философ и социолог. Изучал философию и национальную экономику в Берлине и Фрейбурге. Будучи студентом Фрейбургского университета (Ph. D. — 1922), стал членом социал-демократической партии. С 1922 г. по 1932 г. занимался философскими исследованиями. В 1928–1932 гг. учился у Гуссерля и Хайдеггера во Фрейбурге, а с 1933 г. сотрудничал в Институте социальных исследований Теодора Адорно и Макса Хоркхаймера, одним из основателей которого и выступил. В 1933 г. после прихода к власти фашистов эмигрировал в Женеву, а оттуда в 1934 г. — в США, где занимался преподаванием, в частности в Колумбийском университете (Нью-Йорк). В 1940 г. натурализовался. С 1942 г. по 1950 г. работал для правительства США в различных разведывательных службах. В 1951 г. вернулся к преподаванию в Колумбийском университете и одновременно занимался советским марксизмом в «Русском исследовательском центре» в Гарвардском университете (Кембридж, штат Массачусетс), где работал до 1954 г. Затем преподавал в Калифорнийском университете, а в 1965–1976 гг. — в Университете в Сан-Диего (Калифорния), где после ухода на пенсию до самой смерти оставался почетным профессором философии. Кроме того, Маркузе многократно совершал поездки с лекциями по Европе. Считается виднейшим представителем критической теории, который своими работами о позднекапиталистическом обществе Благосостояния (в особенности «Эрос и цивилизация» и «Одномерный человек») заложил теоретический фундамент студенческого движения 60-х и движения «новых левых».

Основные работы:

«Онтология Гегеля и основание теории историчности» (1932)

«Разум и революция. Гегель и возникновение социальной теории» (1941)

«Эрос и цивилизация. Философское исследование учения Фрейда» (1956)

«Советский марксизм. Критическое исследование» (1958)

«Одномерный человек: Исследования по идеологии развитого индустриального общества» (1964)

«Культура и общество» — статьи разных лет в 2-х т. (изд. в 1965)

«Конец утопии: Герберт Маркузе ведет дискуссию со студентами и профессорами Свободного университета в Зап. Берлине» (1967)

«Негации. Эссе по критической теории» (1968)

«Психоанализ и политика» (1968)

«Опыт об освобождении» (1969)

«Идеи к критической теории общества» (1969)

«Контрреволюциия и восстание» (1972)

«Эстетическое измерение: К критике марксистской эстетики» (1977)

Известность Герберта Маркузе выходит далеко за пределы людей, занимающихся или интересующихся философией. Более того, для многих — он не столько философ, сколько идеолог движения «новых левых». Такая ситуация, когда философия, которая в общем-то не предназначена для массового потребления, завоевывает умы миллионов, не нова. (Примеры хорошо известны.) Но каковы бы ни были конкретные причины популярности философских идей в каждом конкретном случае, по-видимому, априорно можно указать одну общую: всматриваясь в глубины человеческого бытия, философия обнаруживает столь значимые и иногда столь болезненные его стороны, что это живо отзывается в сознании (точнее, в бессознательном) неискушенного в философии человека.

Об этом стоило сказать, потому что в случае с Маркузе можно с равной степенью аргументированности утверждать и умышленность, и непредумышленность такого эффекта его книг «Эрос и цивилизация» и «Одномерный человек». Эти две работы из длинного списка произведений Маркузе и принесли ему всемирную славу, поставив его в один ряд с теми мыслителями, к которым в двадцатом веке человек обращался с вопросом о судьбе западной цивилизации. Нам кажется, что именно в свете указанного нами противоречия можно отчетливо представить проблематику этих книг, их достоинства и недостатки.

В поисках утраченного Эроса

«Эрос и цивилизация» вышла в 1956 г. и была первой крупной работой Маркузе после книги «Разум и революция. Гегель и возникновение социальной теории»(1941). Такой перерыв был вызван работой в разведывательной службе США в военный и послевоенный период. Можно предположить, что опыт близкого соприкосновения с механизмами функционирования государства не мог не отразиться, как не могло в ней не отразиться понимание Маркузе послевоенного состояния мира и западной цивилизации. Во всяком случае, историко-философские пристрастия Маркузе меняются, и он ищет теперь союзников не среди апологетов европейской цивилизации (Гегель), а среди ее критиков (Фрейд). Несмотря на свой — предполагающий академический тон — подзаголовок («Философское исследование учения Фрейда»), книга не укладывается в рамки жанра философского исследования-трактата в привычном смысле. И дело не в том, что автор затрагивает множество предметных областей, но, так сказать, в модальности: автор не просто констатирует факты и делает выводы — в подтексте постоянно слышится императив. Маркузе пытается заглянуть в будущее. Однако мы имеем дело не с прогнозом, не с беспристрастным взвешиванием того или иного вероятного хода событий, ибо Маркузе пытается не просто заглянуть в будущее, но — за пределы того будущего, которое готовит себе современное общество (т. е. «репрессивная цивилизация» в терминах «Эроса и цивилизации» и «технологическая» или «индустриальная цивилизация» в терминах «Одномерного человека») и увидеть возможность (а не вероятность) «трансцендирования» установившегося культурного универсума. Разница принципиальная. Слово «вероятность» звучит фаталистически. Но когда речь идет о «возможности», то мыслится прежде всего субъект, который способен осознать ее и ею воспользоваться. Именно поэтому основной тон книги (точнее, книг) императивен. Уже сначала взяв высокую ноту (см. «Политическое предисловие» в приложении), автор продолжает нагнетать эмоциональное напряжение, так что местами стиль напоминает не столько исследование ученого, сколько речь оратора. Текст не столько читается, сколько звучит — как обвинение или политическое воззвание.