Висенте Бласко Ибаньес - В поисках Великого хана

• Название: В поисках Великого хана
• Автор: Висенте Бласко Ибаньес
• Издательство: Калининградское книжное издательство
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1987

В романе рассказывается об открытии Нового Света отважными испанскими мореплавателями, дается сложный и противоречивый образ знаменитого открывателя Америки Христофора Колумба. Используя работы историков той эпохи, автор пытается воссоздать историю жизни Колумба, о котором до сих пор имеется очень немного достоверных сведений.

---

Часть Каталонии, хотя она к этому времени и была усмирена силой оружия, проявляла глубокую враждебность к дону Фернандо, сыну того государя, с которым каталонцы долгие годы вели ожесточенную войну. Он и его супруга, живя в Барселоне, были окружены кастильскими, арагонскими, валенсианскими и частично каталонскими сеньорами, но страна в целом держалась по отношению к двору настороженно, с холодною отчужденностью побежденного, который подчиняется, но не любит.

И вот однажды, выходя из королевского дворца в Барселоне, дон Фернандо подвергся внезапному нападению, и ему был нанесен страшный удар ножом в шею. В первый момент он вообразил, что это — предательство со стороны окружающих его придворных, и схватился за шпагу с намерением защищаться. Нанес королю рану, однако, каталонец, крестьянин, по имени Хуан де Каньямас; как выяснилось впоследствии, это был сумасшедший, ибо, объясняя мотивы своего поступка, он заявил, что совершил покушение на короля потому, что по смерти дона Фернандо испанская корона должна была будто бы перейти к нему.

Этот помешанный прикончил бы дона Фернандо, не будь у короля массивной золотой цепи, которую, в соответствии с модой той эпохи, он обычно носил на шее. Кинжал, которым нанес удар цареубийца, с широким и коротким клинком, похожий на нож мясника, не проник глубже из-за упомянутой цепи, но и при всем том рана дона Фернандо была очень тяжелою, и в течение многих недель жизнь его висела на волоске. Это событие наделало много шума.

И вот, когда положение короля казалось совсем безнадежным, некоторые придворные вспомнили о докторе Акосте, неоднократно в качестве врача навещавшего государей во время их пребывания в Кордове, и донья Исабела вызвала его в Барселону, отправив к нему гонца, который, загнав немало лошадей, примчался в Кордову и с неменьшей быстротой доставил ученого медика в Барселону.

Он все еще оставался в этом городе, занимаясь лечением дона Фернандо. Рана короля успела зарубцеваться, но король чувствовал себя очень слабым из-за большой потери крови, и его врач еще не поднимал вопроса о возвращении в Кордову.

Накануне выступления каравана Колона из этого города у Лусеро произошла неожиданная встреча. К постоялому двору, на котором остановились люди дона Кристобаля, пришла какая-то женщина и спросила корабельного слугу — Фернандо Куэваса. Последний, узнав эту женщину, сильно взволновался. На ее лице ясно были видны следы ужасной усталости и преждевременной старости. Она была одета как христианка, вся в черное, и на голове у нее был траурный чепец, делавший ее похожей на одну из тех набожных богомолок, которые проводят в церквах большую половину дня. Но несмотря на наряд и подурневшее, измученное лицо, Фернандо узнал когда-то прекрасную еврейку, мать Лусеро и жену дона Исаака.

Ей было известно из письма, написанного Фернандо матери перед отплытием из Испании, что тот нанялся в Палосе на корабль, направлявшийся с флотилией в Индию. Это известие внушило ей мысль, что и Лусеро, быть может, отправилась вместе с ним, и так как после изгнания евреев из Испании она жила в Кордове, то, прослышав о прибытии адмирала, она и явилась сюда, чтобы разыскать юношу.

Куэвас, посоветовав ей не выражать своего удивления по поводу внешнего вида Лусеро, повел ее к пажу адмирала.

Новообращенную еврейку после всего перенесенного ею в последнее время ничто уже не могло поразить. Да и нообще в ту эпоху переодевание женщин в мужское платье в тех случаях, когда им приходилось скрывать свой пол, было делом весьма обычным.

Мать Лусеро коротко рассказала о невероятных мучениях, выпавших на ее долю и на долю ее соплеменников. Иx посадили на суда одной из тех печальной памяти флотилий, которые занимались перевозкой изгоняемых из Испании евреев к берегам Африки. Быть может, они находились на одном из тех кораблей, с которыми при выходе в океан повстречалась, отправляясь на поиски нового пути в Индию, флотилия дона Кристобаля.

Их высадили на побережье Марокко, и с этого часа началась цепь поистине адских преследований, сопровождаюшихся пытками, о которых они не имели до того ни малейшего представления. Их погнали, как стадо, в города, расположенные во внутренних землях Марокко, и мусульмане обращались с ними там еще хуже, чем христианская инквизиция.

Ходили слухи, будто многим евреям, в обход закона, предписывавшего оставить в Испании все имевшееся у них золото, удалось вывезти большое число золотых монет, и марокканские варвары вспарывали животы всем тем, во внутренностях которых рассчитывали найти богатые клады.

Бесстыдными руками шарили они под платьями женщин в поисках будто бы спрятанных там сокровищ. Жестокое восточное сладострастие, жаждущее крови и смерти, упивалось мучениями этих покинувших родину толп. Женщины и малолетние дети становились жертвами гнусных насилий и противоестественных извращений. Отцы и братья, пытавшиеся спасти своих близких от этих неслыханных надругательств, были зверски убиты. Так погиб и дон Исаак, защищая членов своей семьи и остатки имущества.

Гонимые и истребляемые, евреи возвратились на побережье, умоляя о том, чтобы их вернули на испанскую землю. Они заявляли о свеей готовности перейти в христианскую веру, креститься, принять любое, какое бы им ни предложили, исповедание, лишь бы вырваться из этого ада. Господь не совершил тех чудес, какие были обещаны им раввинами при отплытии из Испании, наподобие тех, которые были некогда явлены им при исходе израильтян из Египта. Земля, бывшая за несколько месяцев перед этим их родиной, а теперь ставшая достоянием инквизиции, казалась им раем, куда они жаждали унести ноги с африканской земли.

Мать Лусеро, моля о том, чтобы ей разрешили креститься, как поступило множество других сломленных испытаниями в Марокко и вконец измученных женщин, направилась в Кордову в надежде на поддержку доктора Акосты, которого она знала много лет. Знаменитый врач подготовил все необходимое для ее крещения и поселил бедную женщину в доме новообращенных христиан, взяв на себя расходы по ее содержанию. Так она и жила в покое и мире, посещая каждый день церковь, чтобы люди забыли о ее еврейском происхождении, и содрогаясь при воспоминании о тех неделях, которые ей пришлось провести среди марокканцев.

— Раз ты, доченька, отправляешься в Барселону, покажись на глаза доктору. Он сейчас там: его призвали лечить короля. Ты скажешь ему: «Я дочь Деборы, той самой, которая из Андухара». Добавлять к этому еще что-нибудь тебе не придется. Столько раз мы с ним вспоминали тебя!

Адмирал со всеми своими людьми и навьюченными животными проследовал дальше. По пути, во всех даже самых маленьких деревушках, его неизменно встречали толпы любопытных — не только местное население, но и жители всей округи, жаждавшие поглазеть на диковинки, приукрашенные, как обычно, стоустой молвой. Эти люди с лицами, выдубленными солнцем и морским ветром, прибыли из самой Индии, из областей, расположенных по соседству с Гангом, и привезли с собою сокровища столь же несметные, как те, которые долгою зимнею ночью поминаются в сказках у камелька.

Любопытствующие бывали, однако, разочарованы в своих ожиданиях — ведь они видели только попугаев и больше ничего, и они начинали предаваться фантазиям относительно содержимого перевозимых на спинах вьючных животных, тщательно перевязанных и опечатанных огромных тюков, решая, что там — не растения, древесина и засоленные животные, как это было в действительности, а тяжелые слитки чистого золота.

В середине апреля Колон и его спутники прибыли в Барселону. Письма, которые адмирал отправил из Лиссабона своим могущественным друзьям, новообращенным христианам Луису де Сантанхелю и Рафаэлю Санчесу, и в которых описывал виденное им в путешествии, стали известны придворным вельможам. Письму к казначею Санчесу, которое было не более, чем простой копией посланного доном Кристобалем Сантанхелю, суждено было приобрести мировую известность. Один арагонский священник, Леандро де Коско, резидент в Риме, перевел его на латинский язык и преподнес свой труд Александру VI, второму папе из рода Борджа, взошедшему на папский престол менее чем за год до того. В таком виде этот документ обошел всю Европу и был прочитан всеми образованными людьми того времени.

В Барселоне Колону был оказан блестящий прием, но участвовал в этом приеме исключительно двор.

Дон Фернандо, второй сын адмирала, который по возрасту не мог быть очевидцем этой встречи его отца с испанскими государями, рассказал о ней по прошествии многих лет на свой собственный лад. Спустя четыре столетия, когда Америка стала поражать мир своими успехами, многочисленные историки описывали этот прием с неменьшими преувеличениями и прикрасами, ибо на их сознание влияло значение, приобретенное в их дни той частью нашей планеты, которая носит название Нового Света. Но человек, приехавший в Барселону в 1493 году и имевший при себе несколько матросов да еще дюжину вьюков, ничего не знал об открытии нового материка — Америки; больше того — он умер, так и не пожелав признать, что она действительно существует. Он был попросту удачливым мореплавателем, открывшим якобы некоторое количество принадлежавших к азиатской Индии островов, находящихся где-то там, невдалеке от реки Ганг, но не располагавшим временем, чтобы побывать на всех островах. Он привез с собой не столько нечто реальное, сколько надежды, и собирался дернуться возможно скорее в заокеанские страны, чтобы достигнуть наконец настоящих владений Великого Хана и торжественно посетить этого «Царя царей», этого владыку владык.