Джон Норман - Странники Гора

• Название: Странники Гора
• Автор: Джон Норман
• Издательство: Армада
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1995
• ISBN: 5-87994-001-2

Роман «Странники Гора» продолжает цикл приключений землянина Тэрла Кэбота, очутившегося на планете Гор.

Став отважным воином, по заданию таинственных владык Гора он отправляется к кочевникам – «народам фургонов», которых еще называли «люди телег», – на поиски некоего предмета, который должен решить судьбу не только планеты, но и всей Солнечной системы.

---

– Теперь, – произнес торговец Сафрар, – подается тушеная печень голубой четырехиглой летучей рыбы с Коса.

Это крохотная, нежная рыбка размером примерно с монету, у неё на спинном плавнике имеются три или четыре ядовитые колючки, она способна выскакивать из воды и на широких грудных плавниках лететь по воздуху, обычно для того, чтобы избежать мелких морских тарларионов, которые, по всей видимости, невосприимчивы к яду колючей рыбки. Эту рыбку ещё иногда называют рыбой-певуньей, потому что во время брачного ритуала самки этой рыбки высовывают голову из воды и испускают какие-то посвистывающие звуки.

Голубая четырехиглая летучая рыба водится только близ Коса. Чем дальше в море, тем чаще попадаются более крупные экземпляры этой рыбы. Но маленькая летучая рыбка считается деликатесом, а её печень – деликатесом из деликатесов.

– Как получилось, – поинтересовался я, – что вы здесь, в Тарии, можете подавать печень летучих рыбок?

– У меня в Порт-Каре галера, – ответил Сафрар, и я её два раза в год посылаю на Кос за рыбой.

Сафрар – это жирный багроволикий коротышка с короткими ногами и руками. У него быстрые, ясные глаза, рот с узкими, яркими губами, время от времени он шевелит своими пальчиками, заканчивающимися круглыми отточенными ногтями, будто пощупывая кошелек или перекатывая в пальцах диск монеты. Голова его, как и у многих торговцев, выбрита, брови убраны и над каждым глазом в складках багровой кожи укреплены четыре золотистые капельки, даже два передних зуба у него из золота, что нетрудно заметить, когда он смеется. Может быть, в них содержится яд – торговцы редко бывают искусными в использовании оружия. Особо выделяется надрыв на его правом ухе, полученный в каком-нибудь происшествии. Такие надрывы, насколько я знаю, обычно ставятся на уши воров, попавшихся в первый раз.

Второе попадание обычно карается отнятием правой руки, а третье – потерей левой руки и обеих ног.

Впрочем, на Горе очень мало воров, за исключением разве что официально признанной касты воров в Порт-Каре, о которой мне уже не раз доводилось слышать, – мощной, хорошо организованной касте, которая, как правило, вполне может защитить своих членов от неприятностей, подобных надрыванию уха.

Я не сомневался, что в случае Сафрара рваное ухо лишь досадное совпадение, но оно, должно быть, часто является причиной смущения людей непосвященных. Сафрар был приятным, вежливым человеком, быть может, несколько ленивым, хотя при взгляде на его быстрые глаза и пальцы такое впечатление пропадало. Вне всякого сомнения, он был внимательным и щедрым хозяином, но я не думал о том, чтобы понять его лучше.

– Так торговец из Тарии имеет галеру в Порт-Каре? – удивился я.

Сафрар откинулся на желтые подушки у низкого, уставленного винами, фруктами, золотыми приборами и деликатесами стола.

– Я не думал, что Порт-Кар может быть в добрых отношениях хоть с кем-нибудь из внутренних городов, – пояснил я свой вопрос.

– Так оно и есть, – произнес Сафрар.

– Тогда каким же образом…

– У золота нет касты, – пожал плечами Сафрар.

Я попробовал печень летучей рыбы и невольно скривился.

Сафрар подмигнул:

– Быть может, ты предпочел бы жареное мясо боска?

Я поместил золотые палочки для еды на подставку, отодвинул блестящую тарелку, на которой лежало ещё несколько теоретически съедобных яств, осторожно разложенных рабом так, что они напоминали букет диких цветов.

– Да, – сказал я, – думаю, да.

Сафрар передал мое пожелание главному официанту, и тот, бросив оскорбленный взгляд в мою сторону, послал двух молодых рабынь на кухню, чтобы те принесли кусок мяса боска.

Я посмотрел в сторону Камчака и увидел, как он очищает очередное блюдо, держа его у самого рта и запихивая в себя аккуратно разложенные на нем деликатесы. Я перевел взгляд на Сафрара – тот возлежал теперь уже на желтых подушках в своих излюбленных шелковых одеждах, золотых и белых цветов касты торговцев. Сафрар с закрытыми глазами покусывал какое-то крохотное существо, до сих пор ещё подергивающееся, проколотое палочкой для еды.

Я отвернулся и стал смотреть в огонь и слушать музыку.

– Не огорчайся, что нас принимают в доме торговца Сафрара, – вдруг произнес Камчак, по-видимому по-своему истолковав мое уныние, – власть в Тарии принадлежит людям, подобным ему.

Я перевел взгляд на стол, за которым сидел Камрас, полномочный представитель Фаниуса Турмуса, правителя Тарии. Это был широкоплечий, сильный человек с длинными черными волосами. Он сидел как воин, хотя на нем были надеты шелка, его лицо перечеркивали два тонких шрама, может быть когда-то нанесенных кайвой. Говорили, что он – великий воин, проявлявший себя, разумеется, только в ежегодно проводимых в Тарии соревнованиях. Он не разговаривал с нами. Даже почтя нас своим присутствием на банкете, он не проронил ни слова.

– Кроме того, – ткнул меня в бок Камчак, – честно скажу, пища и обстановка в доме Сафрара мне нравятся гораздо больше, чем во дворце Фаниуса Турмуса.

– И то правда.

Я поражался тому, как желудок Камчака выдерживает натиск блюд, которыми тот его набивает. Впрочем, быть может, ему это и не вредно. Тарианские праздники обычно растягиваются на большую часть ночи и могут насчитывать до ста пятидесяти перемен блюд. Такое количество блюд, без сомнения, не оправдало бы себя, если бы не существовало некоего не совсем приятного устройства из золотой бутыли и палочки с перышком на конце, окунаемой в ароматизированное масло, с помощью которых едок, когда хотел, мог освежиться и вернуться к праздничному столу с по-прежнему пустым желудком. Я никогда не прибегал к этому изуверскому средству и выходил из положения, беря по маленькому кусочку в каждой из перемен и так утоляя аппетит.

Тарианцы рассматривали это как безнадежную дикарскую стеснительность.

Впрочем, быть может, с их точки зрения, я пил слишком много паги.

Сегодня в полдень мы с Камчаком, ведя под уздцы четыре груженые каийлы, вошли в первые ворота девятивратной Тарии.

Во вьюках были коробки с драгоценными камнями, серебряными сосудами, ювелирными украшениями, зеркалами, гребнями, золотыми монетами с изображением тарна – все это мы везли в качестве даров в Тарию. По-видимому, это было гордым жестом кочевников, желающих показать, как мало их беспокоят бренные деньги и драгоценности, настолько мало, что они даже способны отдать их тарианцам. Тарианские посланцы к народам фургонов в своих подношениях, разумеется, старались превзойти последних. Камчак говорил мне (я думаю, это был своего рода секрет), что некоторые вещи обменивались туда и обратно десятки раз; впрочем, Камчак не вручил посланцу Фаниуса Турмуса, которого встретил у входа в город, одной маленькой плоской коробочки для правителя. Он настоял на том, чтобы нести её самому, и действительно она находилась сейчас рядом с ним под правым коленом.

Я был доволен посещением Тарии, поскольку меня всегда интересовали новые города.

Тария оправдала мои ожидания. Она была роскошна. Ее лавки были заполнены редкими экзотическими товарами.

Меня окружали запахи, которых я никогда до того не встречал. Несколько раз мы попадали в толпу музыкантов, пританцовывающих в центре улицы, играющих на флейтах, барабанах, может быть направляющихся на пир. Я был рад снова встретить разноцветие кастовых одеяний, столь обычное для любого горианского города, хотя в отличие от других городов здесь эти одежды были чаще всего из шелка; услышать крики горианских торговцев, такие знакомые, продавцов пирожных, зеленщиков, разносчиков вина, согнувшихся под бурдюками из двойной шкуры верра на спине. Мы не привлекли к себе столько внимания, как я было опасался, и мне подумалось, что, наверное, кочевники на улицах Тарии – зрелище довольно привычное для местных жителей: раз в год, по крайней мере каждой весной, посланцы народов фургонов приходят в город. Многие люди едва удостаивали нас беглым взглядом, и это несмотря на то, что в иные времена мы были кровными врагами.

Полагаю, впрочем, что жизнь высокостенной Тарии для большинства её граждан шла своим чередом, а народы фургонов казались чем-то далеким. Город ни разу не пал и уже более века не подвергался осаде.

Похоже, местные жители опасались кочевников только тогда, когда выходили за стены города. Вот тогда горожане начинали ощущать очень сильное беспокойство и, надо заметить, они имели на это все причины.

Единственным разочарованием, поджидавшим меня на улицах Тарии, был глашатай, посланный впереди нас, чтобы предупредить всех женщин города, дабы они скрыли лица, даже рабыни. Таким образом, к несчастью, за исключением случайной пары глаз, стрельнувших из-под вуали, мы не увидели на своем пути от ворот до дома Сафрара ни одной из облаченных в шелка роскошных красавиц Тарии.

Я обратил на это внимание Камчака, и тот громко расхохотался.