Василий Федорович - Faciam lit mei mernineris

• Название: Faciam lit mei mernineris
• Автор: Василий Федорович
• Жанр: Современная проза

От автора

Люди, знающие меня давно, неоднократно говорили мне, что многое из того, что я люблю рассказывать в хорошей компании, должно быть записано. Сложно сказать что побудило меня начать публиковать многое из практики – наверное то, что мир изменился.

В этой рубрике будет много историй – смешных, страшных, нелепых и разных. Произошло это все в самом начале 2000-х годов, с разными людьми, с кем меня сталкивала судьба. Что-то из этого я слышал, что-то видел, в чем-то принимал участие лично. Написать могу наверное процентах так о тридцати от того что мог бы, но есть причины многое не доверять публичной печати, хотя время наступит и для этого материала.

Для читателей мелочных и вредных поясню сразу, что во-первых нельзя ставить знак равенства между автором и лирическим героем. Когда я пишу именно про себя, я пишу от первого лица, все остальное может являться чем угодно. Во-вторых, я умышленно изменяю некоторые детали повествования, и могу очень вольно обходиться с героями моих сюжетов. Любое вмешательство в реализм повествования не случайно: если так написано то значит так надо. Лицам еще более мелочным, склонным лично меня обвинять в тех или иных злодеяниях, экстремизме и фашизме, напомню, что я всегда был маленьким, слабым и интеллигентным, и никак не хотел и не мог принять участие в описанных событиях. Косвенно в пользу этого же говорит тот факт, что времени прошло с тех пор гораздо меньше, чем за такое положено сидеть. Не менее несостоятельными будут и обвинения меня в очернительстве Светлой Правой Идеи и уж тем более русофобии - я националист что написано в дисклеймере, а антифашизм считаю явлением, рядоположенным с прогибиционизмом и педерастией.

Так уж вышло, что на определенном этапе через мою практику прошла масса дел с участием представителей праворадикальной общественности, и накопилась масса любопытных наблюдений за данной средой, ее представителями и проявлениями. Этим объясняется несколько отстраненный тон повествования, а равно отсутствие националистического пафоса и характерной для многих авторов «оттуда» предвзятости. Взгляд на жизнь у меня довольно глумливый, и там где кто-то увидит героизм и идею, я вижу то что вижу.

---

«Остановись, мгновенье, ты прекрасно!» - мог бы об этом ощущении сказать доктор Фауст. Хандра совершенно покинула нашего героя, простуда тоже отошла на второй план, а в душе играли первые такты Первого концерта Чайковского. Чувство победы и радости было превосходно, а особенно то, что теперь они находились в безопасности. А вечер только начинался.

На оговоренном месте к тому моменту как трамвай доехал уже собрались наши знакомые.

- Ну что? Погнали к клубу? – З. явно никак не мог оставить идею разгона концерта.

- Прогуляемся… - Прапор особого интереса не проявил, но и без развлечения оставаться не хотел.

Минут через 15 друзья увидели через дорогу сомнительного вида процессию, двигающуюся во встречном направлении. Порядка 15 щщей явно карланского облика и с ними три девицы разной степени страшности: светлая с выбитыми зубами, темноволосая жирная с пирсингом и странная девушка в очках и пуховике. Так Виктор впервые увидел легендарных Кис – Белую и Черную, а также их подругу, чье имя не сохранила история. Чтобы никто не перепутал их с обычными блядьми, каждая сверкала характерными аксессуарами: спущенные подтяжки цветов российского триколора, говнодавы и бритые виски дополняли вид девушек. Жизнеописание Кис достойно отдельной главы, а пока что предоставим им роль второстепенных героинь нашего повествования.

Раздались сомнительные заряды, и составы смешались. Настроение было у всех какое-то дерганое, кураж и трусость боролись друг с другом. Побеждало то одно, то другое – вон хилый мальчик бросает бутылку в окно машины с черномазой рожей за рулем. Машина оттормаживается, и состав бросается врассыпную во главе с метателем стеклотары. М., З. Прапор и Виктор идут прямо, не меняя курса, и за ними еще четверо. Машина с треснутым лобовым стеклом уезжает, состав начинает сбиваться обратно. М. ржет. Виктору скучно и противно, но пока еще есть надежда на веселье. Снова донимает простуда.

По пути встречаются несколько нерусских граждан. Трое убегают сразу, один попадает под карлоту. Начинается суетливое избиение: двое виснут на вороте, и падают вместе с чурбаном, остальные, включая девиц, начинают пинать. Жертва отбивается и орет с земли; кто-то лезет шарить по карманам, остальные наносят бестолковые пинки. Наконец жертва вырывается и убегает, в крови, но в добром здравии, хоть и дурном расположении духа.

- СЛАВА РОССИИИ!!! – раздается заряд одного из юных арийских воинов. В руках он победно держит кошелек и дешевый мобильник.

- Выкинь палево! – Виктор закашлялся

- Трофей! – Юный скинхед обиженно оскалился, с видом ребенка, у которого отнимают игрушку.

БАБАХ!

М. неслышно скользнул сбоку и залепил любителю мобильных телефонов затрещину.

- Выкинь, блядь, тебе старшие сказали!

Телефон отправляется в сугроб, кошелек туда же, а деньги превращаются в пак пива «Балтика тройка» в ближайшем ларьке.

- Народ!!! А погнали днюху Кота отмечать!

Виктору становится понятно, что никакого разгона концерта не будет.

- А водка будет? – М. непостижимым образом досасывал уже третью «Балтику»

- Да у Кота все ровно! Он из основы!

- Не знаю такого…

***

Спустя полчаса поредевший состав собрался в подъезде старого «сталинского» дома на улице Воеводина. Уехал на тренировку прапор и третий боец из «Викинга»; с кем-то созвонился и отбыл к концерту упорный З. Виктор не составил ему компанию, так как дико замерз и мечтал о любом тепле, хоть бы и от батареи в парадной.

Кот оказался тощим субъектом лет двадцати с хвостиком на вид, доложившим что он «шесть лет в Движении». Одет он был в деловые брюки с кожаной курткой, и видом напоминал вокзального барыгу.

Рекой лилась «Балтика» и дешевая водка, и развязались языки.

- ….а верхом на нем Сема сидит! И отвертку в спину вдоль позвоночника задумчиво так втыкает! Тыц, тыц, тыц…

- …когда жила у Гриба, каждый день упарывался, скотина. Ольге грудь и между ног везде сигаретой изтыкал, места живого не было. Меня убить грозил. Хорошо Киса Дизеля знала – они Гриба впинали у него же на хате.

- Гриб сдох же?

- Ага, тогда после пиздюлей блевотиной захлебнулся!

Девочка в очках рассказывала интригующую историю своей неформальной юности у панков и обстоятельств, как попала к скинхедам. До Виктора доходили слухи о той истории – про варщика дезоморфина и извращенца Гриба, которого вычислили и накрыли отдаленные знакомые Виктора. Он слышал, что Дизель пробовал пытать наркомана перед смертью на предмет того, где деньги. Ничего не добился, правда – тот просаживал все что попадало в руки. Как к Грибу могла попасть обычная девочка? Лет пятнадцать от силы… симпатичная, пожалуй. Приличная одежда… очки. Наверное родители есть, и наверное любят дочку. Жила у него? Что могло привести ее туда? На эти вопросы у Виктора ответа не было… и наверное подонку и отморозку Дизелю на том свете зачтется, что хоть ее оттуда вытащил. Даже этот подъезд был несомненно лучше дезоморфиновой клоаки. Такие истории вызывали в Викторе приступы черной злобы и жестокости – сколь бы сильно не были перемешаны в его душе представления о добре и зле, но такое следовало давить без жалости и сомнений.

Вокруг пили, общались, дрались, а Виктор так и сидел в обнимку с теплой батареей. По лестнице на свою незадачу спускался парнишка с гитарой, и на свое несчастье подвернулся под руку уже изрядно пьяному М.

- Сссслышь… стой, дай на гитаре поиграю!

Ни жив ни мертв от страха, явный учащийся музыкальной школы отдал гитару тяжеловесной фигуре с на редкость отталкивающим бритым еблом.

М. бережно взял в руки гитару, освободил от чехла, и заиграл, перебирая струны короткими толстыми пальцами:

…Над миром рассвет

Занимается новый

И вот огнем

Полыхает заря

Народ на борьбу

Поднимается снова

Пусть будет свободна

Наша земля…

Пел хоть и неумело, но душевно. Стихли разговоры, кто-то пробовал подтягивать. За мусоропроводом метал харчи недавний метатель бутылок в автомобили. Пролетом выше раздавалась какая-то возня. Присмотревшись, Виктор обнаружил тощую задницу именинника Кота, ебущего девочку в очках, прислоненную к перилам. «Шесть лет в движении, да».

...Никогда не погаснет пламя

Священного огня

Мы будем бороться за твою свободу

Живи Россия моя

Мы будем подниматься снова и снова

Пусть мир будет против меня

И мы умрем за тебя Россия

Живи Россия моя!

М. вернул гитару владельцу и смахнул слезу пьяного умиления от чуда рождения музыки. Обнял за плечи парня с гитарой и проводил его на выход из подъезда, чтобы тот миновал сборище. Мало кто знал, что с гитарой у М. были связаны воспоминания о любимой бабушке, по чьей инициативе он несколько лет, страшно мучаясь, отходил в музыкальную школу. Бабушка очень радовалась успехам внука, и долгие годы потом М. испытывал самые почтительные чувства к представителям музыкального ремесла. Многие удивились бы в принципе наличию у него каких-то чувств, отличных от чувства голода. Народная молва считала его совершенно безжалостной и безнадежной свиньей без каких-либо проявлений человека.

А через час Виктор уже был дома. Как всегда в такие дни хвативший адреналина организм долго не мог заснуть. В полусне-полуяви перед внутренним взором проходил калейдоскоп мыслей, событий, лиц. Прыжки на голове… бег… девочка Аня в очках… «Шесть лет в Движении»… что-то еще.

После этого дня Виктор не менее полугода ежедневно встречал по пути домой опиздюленного ими у университета кавказца, изо дня в день наблюдая заживающие пиздюли. Они явно узнавали друг друга, и смотрел опиздюленный очень зло, но никаких последствий эти встречи не имели. А вон концерт никто тогда и не разогнал.

Шел 2002 год.

6. Гук-общаги

Каждый город, кроме всем известных достопримечательностей, отмеченных на картах и известных туристам, имеет странные и загадочные места со своей собственной аурой. Такие места также известны как «места Силы» - где сами камни хранят дух насилия, жестокости, разнообразных пиздюлей и отпечаток воспоминаний участников и жертв.

Про такое место и расскажу читателю - о широко известном в узких кругах месте, которое, пожалуй, достойно собственной главы нашего повествования.

Между улицами Куйбышева и Малышева есть участок набережной реки Исеть, которая только недавно стала цивилизованной. Раньше там были с одной стороны реки стройки, а с другой – Дендрарий, причем его довольно дикая часть. Берега соединены пешеходным мостиком, который соединяет Дендрарий со стороны Радищева и улицу Карла Маркса. В районе улиц Горького и Карла Маркса и стоят они – гук-общаги, то есть здания по адресу Горького, 20 и Горького 28 «а».