Виктор Петелин - Жизнь графа Дмитрия Милютина

• Название: Жизнь графа Дмитрия Милютина
• Автор: Виктор Петелин
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-227-02458-9

Книга посвящена личности военного министра при Александре II и генерал-фельдмаршала при Николае II, крупного государственного деятеля Дмитрия Алексеевича Милютина. Граф и его единомышленники боролись за крестьянские реформы, за отмену крепостного права и за военную реформу, в ходе которой была выиграна война с Турцией за освобождение Болгарии в 1877–1878 гг. В произведении ярко показан круговорот психологических конфликтов и столкновений, характеризующий жизнь передового российского общества второй половины XIX века.

---

– Милостивые государи! Я предлагаю тост за всю Русь, не исключая и Петербурга…

Г. Шевырев вдруг изменился в лице при этих словах…

– Позвольте, я прошу слова! – воскликнул он, вскакивая с своего стула…

Все смолкли и обратились к нему. Он начал:

– Милостивые государи! Позвольте заметить, что тост, предложенный нам сейчас, бесполезен, ибо уже в тосте за Москву, который был принят всеми без исключения с таким единодушным энтузиазмом, заключался тост всей России. Москва – ее сердце, милостивые государи, ее представительница. Москва, как справедливо заметил Константин Сергеевич Аксаков в превосходной статье своей, помещенной в номере «Московских ведомостей» (номер я забыл), поминал ежедневно на перекличке все русские города. – И пошел, и пошел…

Западники обнаружили сильное желание развернуться, но Грановский смягчил их своим кротким и умоляющим взглядом, да и сами они поняли, что Грановскому было бы крайне неприятно, если бы они пиршество, данное в честь его, превратили в два враждебных лагеря.

Обед кончался. Уже многие встали со своих мест. Тосты, впрочем, продолжались. Славянофилы обнимались с западниками…

Примирение на этом обеде славянофилов с западниками со стороны большинства было, может, искренно, но непродолжительно. Полемика между двумя этими партиями сделалась еще ожесточеннее прежнего».

И действительно, не прошло и нескольких лет, как события обострились, а у западников произошел серьезный раскол: Герцен, Белинский, Огарев и другие заняли материалистическую позицию, а Грановский попросил своих друзей-материалистов больше не упоминать о своем отречении от религии.

По своему обыкновению, Александр Герцен снял недалеко от Москвы дом, в котором работал и куда могли приезжать его друзья для отдыха и дружеских бесед. Весною 1846 года Грановский прочитал последний раз курс публичных лекций, как всегда уверенно, и успешный прием был обеспечен. В эти дни узнали, что после длительной поездки по Европе возвратился Огарев. Встреча была радостной, и разговорам не было конца. В конце беседы договорились почаще встречаться в Соколове, где работал Герцен, который за эти годы не раз расходился со славянофилами в трактовке разных вопросов. Не раз упрекали Грановского в том, что он не защитил даже магистерской диссертации, а славянофилы даже упрекают его в том, что он не имеет право на публичные лекции, он не имеет кафедры. Герцен уговорил Грановского защитить хотя бы магистерскую диссертацию. В феврале 1845 года Грановский защитил диссертацию на тему «Волин, Иомсбург и Винета». Славянофилы, узнав о том, что Винета, город венедов, находится в Южной Богемии, решили сорвать защиту. Но защита прошла с блеском.

Герцен, подводя итоги своим разногласиям со славянофилами, написал статью «Москвитянин» и вселенная», напечатанную в журнале «Отечественные записки» за 1845 год, в третьем номере. Статья была написана под псевдонимом Ярополк Водянский, но все, конечно, тут же узнали, кто автор этой статьи, и резко возразили против мнения западника: журнал «Москвитянин» только что перешел от Погодина к Ивану Киреевскому, но мало чем отличался от прежнего: в первых же номерах журнала Иван Киреевский опубликовал свою статью «Обозрение современного состояния словесности» и целый ряд рецензий, против которых выступил не только Герцен, но и Чаадаев, Самарин, Гоголь…

В это же время Александр Герцен тщательно изучает труды Фихте и Шиллера, перечитывает Фейербаха и Гегеля, написал несколько «Писем об изучении природы», начатых в 1844 году и отосланных в «Отечественные записки», в которых приходит к выводу о глубоком влиянии философии на науку и науки на философию, крепко становится на почву материализма.

«Я приехал в Москву, – вспоминал И.И. Панаев, – когда Искандер кончил свои дела, и отправился вместе с ним в Соколово.

Раз вечером, когда мы все сидели на верхнем балконе дома, занимаемого Искандером, между ним и Грановским зашла речь о тех теоретических вопросах, до которых они вовсе не касались или касались слегка, как бы боясь серьезно затронуть их… Слово за слово, спорящие разгорячились; Грановскому спор этот, по-видимому, был очень неприятен, он старался прекратить его, но Искандер упорно продолжал его. Наконец Грановский, меняясь в лице, сухо сказал:

– Довольно, – что бы ты ни говорил, ты никогда не убедишь меня и не заставишь принять твоих взглядов… Есть черта, за которую я не хотел бы переходить. Мы дошли до этой черты».

На другой день вновь заговорили о статьях Искандера-Герцена, Грановский хвалил одну из статей Герцена в «Отечественных записках». Герцен удивился, выразив неудовольствие тем, что Грановский похвалил его статью, ведь он не верит его взглядам.

– Твои статьи, – возразил Грановский, – будят, толкают, – вот чем они хороши… Разумеется, односторонности твоих воззрений и теорий поддаваться нельзя…

– Так если мои теории – пустяки, для чего же будить и тревожить людей из-за пустяков?

Спор снова закипел…

– Вы меня, господа, очень одолжите, если в разговоре со мной не будете касаться этих предметов…» – сказал Грановский.

Глава 7 УКАЗАНИЕ ИМПЕРАТОРА

В 1848 году Дмитрий Милютин был полон своими профессорскими планами. Что-то менялось в мире, в лекциях тоже эти изменения должны быть учтены… «Надобно вспомнить, что 1848 год был эпохою бурных политических переворотов в Западной Европе, – писал Милютин. – С самого начала года произошли такие перемены в некоторых государствах, что вся моя работа по военной статистике могла потребовать капитальной переделки».

«Бурные политические перевороты» начались еще в 30-х годах. А все началось с революции в Брюсселе, в Бельгии, когда рухнуло королевство Нидерландов, одно из звеньев венской территориальной системы, началось разрушение Священного союза, заключенного после падения Наполеона, так крепко державшего европейскую целостность. Все, казалось, укрепилось – Меттерних незыблемо стоял во главе Австрийской империи, но даже такой дальновидный политик не мог предвидеть, как события упорно двигались помимо него. В августе 1830 года началось восстание в Брюсселе, охватившее всю Бельгию. Бельгийцы выбрали конгресс, установили конституционную монархию, исключая лишь Оранскую династию ненавистных монархов. «Все власти исходят от народа» – и этот принцип народного всевластия охватил народные движения Греции, Италии, Румынии, Испании, Португалии.

А в 1848 году народные восстания вспыхивали чуть ли не в каждой европейской стране: сначала в январе в Италии, потом во Франции, Австрии – все восставшие требовали конституционного государственного строя, отставка Гизо и Меттерниха была запоздалой, во Франции палата депутатов упразднила монархию, сформировали Временное правительство, объявила Францию республикой, в Австрии император заявил о том, что в самое ближайшее время состоится заседание представительного собрания для выработки конституции, Австрия вскоре стала конституционной монархией с двумя палатами парламента.

Но Дмитрия Милютина больше всего интересовали события в Пруссии… В это время Дмитрий Алексеевич заканчивал работу над подготовкой к печати второго тома сочинения «Первые опыты военной статистики», как раз посвященного Пруссии. Если раньше эта книга предназначалась только как предмет специальный, интересный только для немногих, то теперь это сочинение приобретало «живой интерес для каждого, кто следит за событиями современными», – писал в предисловии автор.

О событиях в Пруссии подробно рассказал Отто фон Бисмарк (1815–1898) в своих воспоминаниях… 18 марта на улицы Берлина вышла толпа студентов, ремесленников и представителей либеральной буржуазии, столкнулась с войсками, в итоге 200 солдат и офицеров были убиты. Восставшие потребовали конституции, демократических свобод, отмены цензуры, напомнив об обещании короля Фридриха-Вильгельма Третьего, который в борьбе против Наполеона обещал дать прусскому народу конституцию после победы над французским императором. Но обещания не сдержал, об этом нынешнему королю Фридриху-Вильгельму Четвертому в начале 40-х буржуазные либералы напомнили как об обязательном исполнении обещания отца, но и нынешний король не посчитал нужным это обещание выполнять. И 19 марта Фридрих-Вильгельм Четвертый, оказавшись среди бунтующих студентов и ремесленников под черно-красно-золотым знаменем, символом буржуазной революции, заявил, что обещания отца своего он выполнит. В своем манифесте «К моим дорогим берлинцам» король обещал выполнить все их требования, просил разобрать все баррикады, обещая, что «все улицы и площади тотчас же будут очищены от войск и военная охрана останется только у некоторых зданий дворца, у цейхгауза и еще у некоторых помещений, да и то лишь на короткое время».

Из разговоров со своими крестьянами Бисмарк понял, что восстание поддерживают только горожане, а крестьяне стоят за короля. И выступил в поддержку короля, считая, что свой манифест он писал как человек несвободный, находясь в тисках восставших. Бисмарк поговорил с командующими войсками генерал-лейтенантом фон Притвицем и генералом фон Гедеманом о том, что нужно войти в Берлин и освободить короля или «хотя бы до некоторой степени открыть глаза населению на мутные источники берлинского движения», на польских эмиссаров, которые свободно действовали в Берлине, призывая к свержению королевской власти. В Берлине действовал предатель и двурушник князь Лихновский, который во дворце говорил одно, а на площадях совсем другое, призывая к сопротивлению, дескать, говорил он по-польски и по-немецки, наверху, мол, пали духом.