Ричард Кнаак - Весы змея

• Название: Весы змея
• Автор: Ричард Кнаак
• Жанр: Фэнтези

Нацеленный уничтожить злобный культ Триединого, Ульдиссиан ещё не подозревает, что Инарий — таинственный Пророк Собора Света — исподтишка помогает ему в этом деле. Обуянный идеей вернуть Санктуарию былое процветание, Инарий играет с Ульдиссианом, поставившим перед собой безрассудную задачу уничтожить две крупнейшие мировые религии. Но в игру замешан ещё один участник, который уравнивает силы. Демонесса Лилит, бывшая любовница Инария, сама старается использовать Ульдиссиана как пешку, стремясь сделать из людей армию нефалемов — богоподобных созданий, более могущественных, чем любой ангел или демон, которые могут перевернуть всё сущее и возвысить Лилит до недосягаемых высот.

---

Столкновение с Инарием привело к нынешнему событию. В этом Мендельн был уверен. Приведя его обратно в мир дракона, Ратма попросил у небесного чудища беседы наедине. После обсуждения первым делом Мендельну сообщили, что он должен сделать это.

«Я должен был отказаться, — сказал он себе в сотый раз. — Я должен был потребовать, чтобы они отправили меня обратно к Ульдиссиану».

Но откуда-то Мендельн знал, что, даже если бы и потребовал, в конечном итоге всё равно оказался бы в Парте.

Из-под полы мантии он достал свой кинжал. Ратма сказал, что он приведёт его в точное место.

Как только он поднял его, кинжал засветился. Мендельн свернул, подмечая, с какой стороны кинжал горит ярче. Да, он хорошо помнил эти места, хорошо помнил жуткие события.

Здесь они с партанцами без лишних церемоний сожгли тела высшего жреца Малика и его морлу.

Мендельн всё ещё вспоминал человека с содроганием. Он боялся не Малика, но его зла. Как человек мог завести себя в такую тьму, было для него непостижимо. Сама мысль о Малике вызывала у Мендельна такую неприязнь, что ему хотелось развернуться и уйти.

Но Ратма настоял на том, что ему нужно сделать это.

Делая глубокий вздох, брат Ульдиссиана попытался призвать чувство спокойной уверенности, которое дракон вселил в него. Чтобы он мог лучше служить Балансу — и, следовательно, Санктуарию и человечеству, — Мендельн должен был научиться смотреть на вещи более бесстрастно. Чувство не было под запретом, ибо даже Ратма очевидно становился его жертвой, но чувство должно было оставаться под контролем, потому что силы, с которыми Мендельн имел дело, могли быть очень опасными.

Зная, что лучше подготовиться он уже не сможет, Мендельн встал на колени и начал вычерчивать линии, которые должны были усилить его ритуал. Он был основан на самых энергиях, опоясывающих не только его мир, но и всё за пределами Санктуария. Линии наполняли их элементом энергий, направляя их прямо в место призыва.

Закончив с этим, брат Ульдиссиана поднял кинжал над центром. Ему не нужно было добывать кровь для этого, хотя позднее она могла и понадобиться. Сейчас имели значение только слова, которые сами были частью энергий, соединяющих все вещи воедино.

Низким голосом Мендельн произносил одно слово силы за другим. С каждым произнесённым слогом он ощущал, как в место врываются силы. Внутри области линий начала собираться зловещая сущность.

Мендельн повторял всё, что ему было сказано говорить в такой ситуации, повторял снова и снова. Каждый раз он делал ударение на различных частях, тем самым усиливая каждый аспект призыва.

Что-то проплыло мимо его лица, легонько коснувшись правой щеки. Тонкий дымок плыл в направлении города. Мендельн продолжал, и новые дымки начали суетиться вокруг него, словно маленькие дети, старающиеся привлечь внимание.

Ратма предупредил его, что, пока он не научится лучшей фокусировке, другие будут приходить, ошибочно полагая, что он призывал их. Он ничего не мог поделать прямо сейчас, разве что игнорировать непрошеных духов; отогнать любого из них означало бы потерять концентрацию в самый важный момент.

Да, он ощущал, что тёмная сущность набирает силу. Она разрывалась между желанием не быть потревоженной и стремлением узнать, нельзя ли воспользоваться ситуацией для собственной выгоды.

Мендельн сильнее сжал кинжал, зная, что второе допустить нельзя. Дракон упомянул о возможных последствиях, если сущность выберется на свободу.

И вдруг… Над местом выросла чёрная форма, зловещая форма, быстро достигающая роста высокого человека. Всё ещё бормоча, Мендельн осторожно отступил назад. До тех пор, пока начертанные им узоры оставались целыми, дух не мог выбраться без его помощи.

Тень загустела, приняв смутный вид конкретного человека. Высокого, бледного и бородатого.

Высшего жреца ордена Мефиса — или Мефисто — Малика собственной персоной.

Ощутив мрачное удовлетворение, брат Ульдиссиана встретил тяжёлый немигающий взгляд духа. Малик узнал его — уж это стало ясно сразу. Мендельн ощущал сдерживаемую ярость за ничего не выражающей маской лица и увидел, как тень руки — нечеловеческой руки — на короткий миг показалось из-под дымчатой, полупрозрачной мантии.

Мог или нет призрак отделить плоть Мендельна от костей, — как Малик при жизни проделал с мастером Этоном, — сын Диомеда не знал. Он не был намерен давать духу шанс проверить это.

— Ты знаешь, кто я такой, жрец, — пробормотал Мендельн. — Ты знаешь, что тебе не разрешено действовать или говорить любым образом без моего разрешения или руководства. Кивни, если понял меня.

Малик медленно кивнул, ни на миг не отводя взгляда от человека, призвавшего его.

Довольный тем, как всё шло до сих пор, Мендельн перешёл к сути — причине призыва этой мерзкой фигуры.

— Малик… Твоего хозяина больше нет…

Впервые он заметил непродолжительную реакцию. Дух исчез и появился снова с такой стремительностью, что нетренированный глаз и не заметил бы. Можно было уследить также небольшое движение глаз.

— Да, жрец, Люцион мёртв, — это было не совсем правдой. Ульдиссиан сделал так, чтобы демон перестал существовать. По словам Ратмы, эта судьба несколько отличалась от смерти, хотя Мендельн ещё не успел разобрать этих тонкостей. — И знаешь ли ты, кто теперь восседает на его месте? Ты знаешь это?

Призрак не шелохнулся. Мендельн нахмурился: он ожидал от Малика гораздо большего. Траг’Оул предупредил, что те, кто существуют в стадии «послесмертья», совсем необязательно должны желать вернутся или испытывать жажду отмщения тем, кого они ненавидели при жизни. Малик знал его, знал, что он — брат Ульдиссиана.

Чем скорее Мендельн определит, может ли быть Малик полезен, тем лучше.

— Лилит, его сестра, — сообщил он духу. — Тебе она известна под другой личиной, жрец, под видом леди Лилии.

На этот раз фигура заколыхалась, и глаза её распахнулись так, как не под силу распахнуть их человеку. Рот открылся… И продолжил открываться, растягиваясь вниз больше, чем на фут. Упоминание Лилит, а именно её смертного обличья, сделало своё дело. В конце концов, именно она убила жреца.

Мендельн был ошеломлён продолжающимся резким преобразованием жреца. Наставники предупредили его, что духи не привязаны к своему смертному состоянию, что они могут являться в различных искривлённых формах в зависимости от причины их смерти, степени ярости или намерений…

Намерений…

Мендельн развернулся кругом, уже произнося новые слова, данные ему в качестве защиты на случай непредвиденных ситуаций. В то же время он как можно выше поднял кинжал и резкими взмахами стал разрезать воздух.

С недовольным шипением тень морлу обратилась в пыль. Второе существо, более жуткое от того, что было воссоздано из горелого праха и грязи, чуть не наложило на него свои бесплотные лапы. Мендельн поменял хватку кинжала так, чтобы лезвие было направлено вниз и можно было использовать кинжал как оружие, и коснулся груди нежити.

Второй морлу так же обратился в пыль.

Но третий сильно ударил его по плечу полусгнившим куском дерева. Мендельн закряхтел и отступил назад. Морлу двинулся вперёд, куски его тела отваливались от него на ходу.

Это не были на самом деле те жуткие воины, которые сопровождали высшего жреца, потому что Мендельн лично позаботился о том, чтобы те существа никогда больше не смогли принять участия в бою. Нет, это были образы, оживлённые злом Малика. Но даже при этом эти морлу обладали грубой силой, достаточно не только для того, чтобы убить брата Ульдиссиана, но и для того, чтобы принять участие в освобождении своего создателя.

И если это случится, Парта станет лишь первым из многих мест, которые ужасно пострадают…

Морлу нанёс удар, но прицел у него был неважный. Мендельн отпрыгнул в сторону, легко увернувшись. Если это было всё, на что способно чудовище…

Затем Мендельн сообразил, где стоит призрак Малика относительно него. Когда морлу снова напал, сын Диомеда бросился в совершенно ином направлении. Хотя и пришлось больно упасть на твёрдый мусор, это была малая цена за то, чтобы не дать осуществиться планам жреца.

В самом деле, Малик был в каких-нибудь дюймах от освобождения своего духа. Если бы Мендельн ещё немного продвинулся в предыдущем направлении, его сапоги наверняка бы стёрли часть узоров, охраняющих духа.

Морлу навис над своей жертвой, но теперь Мендельн был готов. Он быстро вытянул кинжал наконечником вниз и прокричал слова изгнания, которым его научил дракон.

Последний приспешник Малика рассыпался. Деревяшка пролетела мимо головы Мендельна.

Встав, Мендельн повернулся к высшему жрецу.

— Больше никаких уловок! — приказал он. — Подними ещё одного, и я отправлю тебя в место, по сравнению с которым твоя насильственная смерть покажется приятной!