Андрей Имранов - Дыхание бездны

• Название: Дыхание бездны
• Автор: Андрей Имранов
• Жанр: Ужасы и Мистика

Что будет делать обычный менеджер, неожиданно обретший суперсилу? Если верить Голливуду, то ответ прост: днём герой всё так же будет вести жизнь обычного менеджера, а по ночам - нести справедливость и вершить суд. Но фильмы почему-то не рассказывают о том, как сила и безнаказанность влияют на человеческие качества супергероя. И о том, как незаметно стирается грань между супергероем и суперзлодеем. А еще и цена полученных героем возможностей растет с каждым днем. Цена, которую рано или поздно придётся платить.

---

   Наверное, дело еще в том, как они на меня вышли. Приперлись к Ленке, наврали ей с три короба - про меня, про затопление, про страховки какие-то. Муть полнейшая в стиле Остапа Бендера. Тоже мне, стражи правопорядка. Да. Наверное, в этом дело. А еще вернее - не в том, как они на меня вышли, а через кого. Вот нравится она мне. Лена. Надо же было им из миллиардов живущих на Земле людей выбрать единственного, который мне небезразличен. Вот я и взбеленился, разумеется - это ж они мою слабую точку нащупали, да на нее и нажали.

  Кроме шуток.

  Приставь кто ей пистолет к голове и прикажи мне сдаться - пойду и сдамся, как придурок. Хотя и знаю отлично, что такие придурки потом побеждают только в фильмах, и то - в тех самых: придурочных. Влюбился? Может и так, не знаю. Просто я таких еще действительно не встречал. Умная, красивая, независимая. Сочетание - не такое уж и редкое, но Лена при всем при этом - не стерва. Уж как ей удалось - ума не приложу. Первое время я все поверить не мог, что у нее нету под боком какого-нибудь владельца банков, газет, миллионов долларов денег и десятков килограммов жира. Легкие деньги последних недель открыли мне двери в те места, в которые меня раньше не то, что не пускали, а про которые я просто не знал. И несколько простых истин я успел усвоить. Одна из них звучит так: если девушка не только красива, но и умна, то она отлично понимает, что ее красота - это капитал, который надо успеть выгодно вложить, пока он имеется в наличии. Ну и далее, у нее два варианта, исходя из которых к двадцати пяти она либо уже твердо замужем за каким-нибудь банкиром, либо - не замужем и не собирается, но здравомыслящему мужику такую надо обходить десятой дорогой. Ибо мужчины для нее - не более, чем ступеньки, по которым она лезет к сияющим вершинам.

  Ну, я знаю людей, которые с этим моим утверждением не согласны. Через такого человека я с Ленкой и сошелся, до этого мы просто знакомые были: 'привет-привет'. Но это чуть позже, а тогда я сидел в кафе и спорил до хрипоты с мужиком, которого любимая бросила. Он там, в кафе то ли всех перестрелять, то ли (что вернее) сам стреляться собирался, махал 'Узи' направо-налево, в потолок стрелял, под столы всех загнал. Я его сначала тихонько выпить хотел, но потом передумал и подсел к нему за столик. Он от моей смелости (хотя смелость тут была, разумеется, ни при чем) офигел и мы разговорились. Потом мы с ним вместе на его 'мерсе' от ментов удирали - пьяные оба в дымину - пока он в окно блевал, я руль держал, ну и наоборот. Весело было, короче.

  Так вот, он утверждал, что в девушке важнее всего неизбалованность. И что надо их искать не в клубах, а в сибирских деревеньках, где девушки все как на подбор - статные, широкобедрые и ни хрена не избалованные. И тогда-то она уж не сбежит от своего любимого к тому, у кого коттедж на этаж выше, машина на сто тысяч баксов дороже и хер на три сантиметра длиннее.

  Очень самокритичный человек, в мужчинах это редкость. Даже среди пьяных. Особенно, среди пьяных.

  А я говорил, что в современном мире красота - это деньги. А деньги, как известно, к деньгам липнут. И как ты свою широкобедрую сибирскую красавицу от мира соблазнов не береги - не выйдет. То там владелец строительной компании мелькнет, то тут директор турфирмы. И пусть она всю предыдущую жизнь делила одну комнату с восемью родственниками, спала на голых досках и была уверена, что туалет может означать только дырку в полу и ничего другого. Все равно через некоторое время она поймет, что жить в своей квартире с видом на реку - лучше, чем в снимаемой любовником хрущевке-однушке. Что ездить на лексусе - лучше, чем на подержанной японке-малолитражке. Что отдыхать три месяца в бунгало на Мальдивах - лучше, чем две недели в трехзвездочной Турции. А если не поймет - значит - дура, и нафиг ваще такая нужна. Потому что: на самом деле лучше.

  - Нельзя так меркантильно рассуждать! - горячился Томас. Ага, такое вот имечко у него оказалось, - нельзя! Надо, чтобы любила!

  И, в подтверждение, стрелял одиночными по выставленным в баре бутылкам.

  - А если будет любить, - говорил я, подзывая бледного, в цвет манишки, официанта, - то это, брат, еще хуже. Потому что она будет понимать, что достойна большего. И будет всё время сравнивать - стоит ли эта любовь элитной квартиры, лексуса и Мальдив. Любовь - чтоб ты знал - штука хрупкая, а каждое такое сравнение - это как молотком по бутылке шампанского. Пять раз выдержит, а на шестой так рванёт - рад будешь, если жив останешься.

  - Не люблю шампунь, - злился Томас, поверх головы официанта пытаясь выцелить в баре целую бутылку, - но она же не будет с ним счастлива!

  Официант пригибался ниже стола и дрожащей рукой разливал нам виски по стаканам.

  - Может, и не будет, - соглашался я, - но тебе что, от этого легче?

  - Легче! Потому что я ее - люблю. И значит - счастлива она будет только со мной!

  Я пытался возражать, но против пистолета-пулемета, покачивающегося под носом, возражать сложно.

  - Не-не, - Томас, забыв, что у него в руке 'Узи', махал им перед моим носом, а я косил глазами, пытаясь разглядеть - убрал он палец со спуска или нет. Не люблю, когда пуля в мозг попадает. Как-то это особенно неприятно, да и я все опасаюсь, что мой лангуст однажды напутает, да и недособерет мне мозги. Забуду что-нибудь важное, а сам и знать не буду, что забыл.

  - Не-не! Я люблю, и значит - хочу, чтобы она была счастлива, да! Пусть даже, сука, не со мной. Но легче мне будет, если она будет не-со-мной несчастлива. Вот такой парадокс. Но что же делать, Миша?

  Он меня упорно Мишей звал, и я уже устал его поправлять.

  - Как что? Добывать. Квартиры, лексусы и Мальдивы. Или, по крайней мере, прилагать к этому все усилия.

  - Да? Слушай, а за что? Скажи правду, по-твоему, хоть одна телка стоит того, чтобы ради нее так напрягаться? Я ей - все богатства мира, а она мне что? Дырку?

  - Томас, ты же умный человек, как ты не понимаешь? Она тебе - всё то же. Потому что самому тебе все богатства мира нафиг не нужны. И если бы не она, ты бы так и сидел в своей конторе и сводил дебет с кредитом. Что, не так?

  - Нет, не так!

  Короче, тут у нас выявилась основная точка преткновения - относительно роли женщин в нашем мире. Мы возвращались к этой теме раза три, я чувствовал, что почти уже его убедил, но тут приехал ОМОН и нам помешал. Пришлось отложить спор на потом. Томас, качаясь и стреляя во все движущееся (четыре магазина высадил), неспешно побрел к стоянке, а я прикрывал его сзади. Перед Томасом все благоразумно попрятались, а у меня оружия не было (на самом деле не было - когда я сильно пьян, у меня сконцентрироваться не получается. Да и рыбоящер мой как-то притихает). Вот мне и досталось. Я, правда, из-за выпитого виски ничего даже не почувствовал. Только на другое утро обнаружил десяток дырок в одежде и несколько пуль.

   От ментов мы все-таки ушли, и я их по этому поводу не осуждаю. Мы ехали так и по таким... местам (сказать 'дороги' - язык не поворачивается), как и где может ехать только очень пьяный водитель. Потом у машины заклинило простреленный двигатель, мы вылезли из нее, и пошли пешком. Какие бы пьяные мы не были, у обоих хватило ума не идти к себе домой. И я притащил Томаса к Ленке. Тут мне, конечно, хвастаться нечем - протрезвев, я с трудом сдерживался от того, чтобы не попросить у Томаса 'Узи' и пару-тройку раз не прострелить себе мозги очередью - может, со свинцом немного ума войдет? Но Ленка оказалась молодцом. Если раньше она мне просто нравилась, то с тех пор я ее реально зауважал. Представьте себе, что к вам во втором часу ночи вваливаются два пьяных в дымину человека, один из которых - просто знакомый, но пятна крови на его белой куртке трудно с чем-то спутать, а второй - совсем незнакомый, зато с 'Узи' в руках. Каково, а? И чем я думал, спрашивается?

   А Ленка как будто нам даже обрадовалась. Сначала, правда, порывалась меня раздеть и встревожено приставала с вопросом, не ранен ли я. Потом, видя, что умирать я не собираюсь и кровавых следов не оставляю, повеселела, усадила нас в кухне, сообразила нам крепкого чаю с лимоном и до самого утра слушала наши пьяные бредни. Ой, что я ей тогда наговорил... Помню смутно, но того, чего помню, достаточно, чтобы не пытаться вспоминать остальное.

  Когда рассвело, Томас сходил в ванну, умылся, потом вернулся в кухню, пал перед Ленкой на колени и сообщил ей, что если я окажусь таким дураком, что однажды ее брошу, то пусть она немедленно едет к нему. И уж он добудет ей всё, чего она захочет. Потом пожал мне руку, сообщил, что я был прав, и уехал - в Сибирь. Искать свою 'широкобедрую и статную'. Я же час извинялся перед Леной всеми способами, до которых смог додуматься. Уверил напоследок, что подобное больше никогда не повторится; еще раз объяснил, сколь велика степень моей умственной деградации, и собрался уходить.

  А она мне сказала: 'Суббота же. Оставайся'.

  И я остался.