Юлия Матюхина - Фавориты правителей России

• Название: Фавориты правителей России
• Автор: Юлия Матюхина
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-386-02771-1

Фавориты и фаворитки, кукловоды или покорные исполнители воли монархов, любовники, любовницы или друзья правителей. Кем были эти люди? Как им удавалось достичь вершин власти и чем оканчивались их блистательные карьеры? В этой книге вы найдете краткие биографии фаворитов и фавориток российских правителей от IX в. до 1970-х гг.

---

Именно как выражение европейского мнения, водившего пером беглеца, и воспринял московский царь его послание и, как считают многие ученые, только поэтому на него ответил. В лице Курбского Иван IV видел своих «друзей-противников», повелителей европейских держав. С ними он вел полемику, отстаивая свое право на единоличную власть, не связанную никакими отчетами и условностями. Самооправдание двигало Иваном Грозным, когда он в качестве причины репрессий указывал на сепаратизм и «измену» бояр, погубивших его жену и мечтавших устранить его, законного самодержца, от всякого руководства страной, желавших бесконтрольно совершать поборы в его землях, присвоить отцовскую казну и др.

Отлично сознавая справедливость упреков Курбского и в то же время логичность своих объяснений и притязаний, он совершил тогда беспрецедентный демонстративный поступок для получения себе дополнительных полномочий. Такие жесты повторялись в дальнейшем несколько раз и, по мнению большинства историков, ничего, кроме психологической манипуляции общественным сознанием, в своей основе не имели.

В начале декабря 1564 г. Иван IV с семьей покинул столицу, оставив лишенный власти город в смятении и неизвестности. Никто не знает причин и целей отъезда, некоторые называют богомольное паломничество, но не могут сказать о сроках его окончания. Вместе с государем отправился весь его штат: ближние любимцы и доверенные лица, дьяки, охрана. Были увезены дворцовая и личная казна, иконы и реликвии. После посещения ряда монастырей остановившийся в Александровской слободе Иван IV направил в столицу две «своеручные грамоты».

Согласно имеющимся сведениям первая упрекала оставшихся в Москве придворных в «измене, алчности и лиходействе», а духовенство – в соучастии и поощрении чинимый боярами преступлений. Сообщалось, что «разгневанный и опечаленный» царь на произвол судьбы оставил свое государство и решил обосноваться «где Бог ему укажет», так как он не хуже прочих беглецов и изменников, беспрепятственно отпускаемых им в другие земли.

Во втором послании, адресованном жителям Москвы, говорилось частично то же, что и в первом, но добавлялось, что теснимый самовластными боярами царь оставляет их на собственное усмотрение «жить по совести», что на мирных граждан он «гнева не имеет» и в дальнейшем собирается принять схиму.

Разумеется, этот демарш вызвал прямо противоположную реакцию народа и самого боярства. Московские горожане, напуганные произведенным скандалом, отправили в слободу делегацию с просьбой к самодержцу вернуться к «верноподданным рабам своим» и поступать в дальнейшем, как ему будет угодно. Цель была достигнута. Чтобы закрепить успех, монарх согласился вернуться при условии предоставления ему неограниченных полномочий. С получением согласия и на это он предупредил о своем дальнейшем намерении в целях государственной безопасности и сохранения своей жизни жестоко карать предателей и заговорщиков, забирать себе их имущество и лишать их как привилегий, так и самой жизни.

Одно из интересных толкований смысла опричнины заключается в формальном и фактическом противопоставлении самого царя и его круга всему остальному государству и его жителям без различия сословий. Это касалось и вопросов собственности, и соблюдения законов.

Так, всех бояр, их имущество и все княжество в целом приписали к «земщине» – огосударствленной собственности. Блюсти ее и должны были бояре, которым отныне запрещался свободный доступ к государю и которые дела свои должны были вести с его доверенными лицами.

В личную собственность царя («опричнину») забирали конфискованные у высланных и казненных бояр города, деревни и свободные земли. Доход с них шел в пользу Ивана IV и создавал дополнительный финансовый резерв для нужд его двора и «избранной тысячи» безгранично преданных охранников-головорезов, наделенных исключительными полномочиями. Для того чтобы разместить это количество людей, был специально возведен особый дворец в виде роскошной казармы или комплекса монастырских келий с «залом собраний», вместительными подвалами, оборудованными для производства дознания, суда и казни, с закрытым внутренним двором и «садом» (парком) для отдыха.

Однако в опричные попали не только конфискованные земли, но и некоторые кварталы в Москве и даже отдельные улицы. В случае «провинности» города или территории Иван IV объявлял свое особое право разместить на их землях свою тысячу-дружину с тем, чтобы она «чинили правеж» согласно тяжести вины.

Разумеется, даже если впоследствии волна казней и конфискаций и вышла из-под контроля, московский царь заранее осознавал тяжесть взятых на себя обязательств и ответственность за произведенные действия. Однако не боязнь погубить невинных беспокоила его и не европейское общественное мнение. Самодержец страшился мести угнетенного им без различия сословий народа, ввергнутого специально развязанным террором в постоянный страх.

По мнению исследователей, Иван IV небезосновательно считал постоянное пребывание подданных «земщины» в паническом ужасе, ожидании новых напрасных казней и зависимости от капризов монарха лучшим средством от заговоров и покушений. Повязанные общими преступлениями опричники-любимцы надеялись на милость государя за свою «исправность» и оставались в полнейшем неведении относительно своей дальнейшей судьбы, а их менее удачливые, но избежавшие наказания соперники могли, следуя логике, уличить последних в ослушании царской воли, участвовать в их наказании и тем заслужить расположение самодержца.

Размах разгула репрессий был таков, что даже видавшие виды иностранные наемники и бывшие европейские пираты, привлеченные Иваном IV в число опричников, спешили побыстрее набить карманы и убраться на голодную родину, неуверенные в своей завтрашней судьбе на службе у московского царя.

О преднамеренности репрессий свидетельствует и тайное обращение в 1566 г. Ивана IV к английской королеве Елизавете о предоставлении политического убежища в Англии для себя и своей семьи в случае вынужденного бегства из страны «по причине неблагодарности народа и опасной смуты». С этой же целью – отвести от себя возмущение, направив его на подставное лицо, почти через 10 лет с титулом великого князя всея Руси на руководство православной страной им будет посажен знаменитый касимовский царевич Симеон Бекбулатович, а сам Иван в демонстративно самоуничижительных грамотах к нему будет титуловать себя обычным «князем московским Иванцом Васильевым». Однако уже в следующем году, когда опасность минует, царевич Симеон будет разжалован в тверские князья.

Организация опричной дружины как вариация завоевательского похода царя-воина походила на трагифарс, потому что страна-то была не чужая, а уже много лет принадлежала московскому правителю и его предкам. Сам образец правления, как считают ученые, был списан со средневековых полувоенных орденов типа тамплиеров или иоаннитов, подчинявшихся внутреннему регламенту и своим особым целям.

Отсюда и требование безграничной преданности самодержцу-руководителю, демонстративное пренебрежение обязательными для всех религиозными заповедями, нравственными принципами и житейскими традициями, всеобщая слежка и доносительство, закрытые пиры и «молебны», переходившие в исступленное богохульство и чудовищные немотивированные казни. При всем этом пребывавший в состоянии одержимости заговорами Иван IV в своем завещании искренне изображал себя непонятым «скитальцем и грешником, погрязшим во мраке», насколько позволяло его изломанное сознание.

Не только письмами и поминальными синодиками, распространявшимися по монастырям, но и официальными указами определяются фантастические свирепости по отношению не только к конкретным лицам, но и к рядовым гражданам, попавшим в зависимость от распоясавшихся опричников царя. Уже упоминавшийся новгородский погром 1570 г. произошел по причине подозрения горожан в измене, в результате чего был захвачен и весь путь от Москвы. Тогдашние описи новгородских мест одинаково объясняют запустение сел и деревень или появлением литовских войск, или приходом «людей государевых». В результате исправной работы царских дознавателей лишились головы не только представители городской администрации и местного самоуправления, но и такие знаменитые опричники-любимцы, как отец и сын Басмановы и др. В общем русле был казнен как заговорщик и двоюродный брат государя Владимир Старицкий.

Все неудачи тогда объяснялись изменой и небрежением, а в успехах виделось укрывательство «злоумышления». Например, успешное отражение в 1572 г. князем Михаилом Воротынским крымского набега у местечка Лопасни послужило причиной к жестоким казням, первой жертвой которых стал сам недавний победитель. Подобные бесчинства княжеской администрации повлекли за собой крайний упадок и морального авторитета церкви. Иерархи либо из страха мирились с творившимися бесчинствами, либо, как митрополит Афанасий, отказывались от сана, не желая способствовать опричнине.