Карл Гагенбек - О зверях и людях

• Название: О зверях и людях
• Автор: Карл Гагенбек
• Издательство: ГОСУДАРСТВЕННОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО ГЕОГРАФИЧЕСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1959

В этой книге публикуются воспоминания Карла Гагенбека — известного немецкого звероторговца и основателя крупнейшего зоологического парка вблизи Гамбурга. Долголетнее общение с дикими животными позволило Гагенбеку сделать интереснейшие наблюдения над их жизнью.

---

Выставка открылась в Гамбурге, в Мурвейденгалле, который давно уже снесем. В течение нескольких недель громадное здание с утра до вечера было переполнено посетителями. За Гамбургом последовали Дюссельдорф, Франкфурт-на-Майне, Вена. В Вене происходило форменное паломничество огромных толп народа к пышно украшенной мною Ротонде Пратера[12]. В первое же воскресенье пришлось два раза запирать кассы из-за чрезмерного наплыва публики. Мне никогда еще не приходилось так напряженно работать, как в эти четыре недели, пока выставка оставалась в Вене. Почти каждый час приходили важные лица и сановники, которых я лично должен был водить по выставке и давать объяснения. На восьмой день нашего пребывания в Вене выставку посетил сам австрийский император Франц-Иосиф. Я сопровождал августейшего посетителя по всем отделам выставки. Визит продолжался три четверти часа. При прощании император поблагодарил меня за данные ему объяснения и пожелал моему предприятию дальнейших успехов. В память посещения императором выставки двор на следующий день прислал каждому сингалезу по новенькому австрийскому дукату.

Этого визита только и не хватало для полного, потрясающего успеха выставки. Вся пресса не только подробно расписывала Б длинных статьях все то, что сказал и сделал император, но и уделяла много внимания самой выставке. Следствием был еще больший наплыв посетителей. Такого массового наплыва публики не наблюдалось в Пратере со времени венской всемирной выставки 1873 года. Я ввел пониженную плату для простого народа и большую часть дохода от выставки передал благотворительным учреждениям. Для меня наградой было совсем другое: никогда не забуду того отрадного чувства, которое я испытал, когда в одно прекрасное утро 7000 венских школьников со своими оркестрами шествовали через Пратер к Ротонде.

Из Вены поехали в Берлин. Тут мы разместились не в зоологическом саду — выставка была слишком велика для этого, — а в выставочных павильонах Лертерского вокзала. Мы пробыли здесь четыре недели и сделали еще больший сбор, чем в Вене. Высокопоставленные лица, ученые с мировым именем, художники, представители прессы — все спешили посмотреть выставку. Даже проезжавшие над парком поезда надземной городской железной дороги всегда замедляли свой ход, чтобы пассажиры могли бегло взглянуть на чужестранный волшебный мир с его красочным бытом и причудливыми постройками.

Прибыль, полученная мною от этой большой и полезной в научном отношении выставки, оказалась весьма умеренной, так как уж очень велики были расходы по ее содержанию. По окончании выставки в Берлине я устроил моим сингалезам в Гамбурге прощальный праздник и, наградив их подарками, отправил на родину. В следующем году я объехал с новой индийской выставкой Южную Германию и Швейцарию, снова посетил Вену и в конце концов отправился в Англию. Из-за плохой погоды, крупных расходов и других неудач я на этот раз потерпел большой Убыток. Английская экспедиция обошлась мне в 40 тысяч марок, которые, к счастью, удалось покрыть за счет доходов с парижской выставки. За два с половиной месяца, в течение которых выставка находилась в Париже, через Jardind Acclimatation прошло несколько миллионов французов, пожелавших взглянуть на волшебную страну Индию.

К апрелю 1895 года, когда я снова появился в Лондоне с подготовленной моим агентом Менгесом в Бербере[13] выставкой сомалийцев, проходившие с блестящим успехом выставки народностей в Европе сделали имя Гагенбека хорошо знакомым и в Англии. Ведущие газеты и иллюстрированные журналы британской столицы наперебой посылали своих корреспондентов, художников и фотографов в Тильбюрийские доки, где пароход «Клан Росс» разгружал необыкновенный груз — 66 сомалийцев — под предводительством своего молодого вождя Герси Эгга, 20 тонн багажа и домашней утвари и 252 животных из Судана. Одни только высказывания лондонской прессы об этой замечательной выставке составили в моей гамбургской конторе толстые фолианты.

Перед декорацией из гипса и проволочной сетки, устроенной по типу театральных кулис, на площадке шириной в две тысячи футов был сделан макет настоящей сомалийской деревни. На улицах были высажены растения и пальмы, в хижинах расставлены бытовые предметы. Как и на других моих выставках, здесь не было никакого представления, и зрители имели возможность наблюдать ежедневную жизнь чужестранного племени во всех ее проявлениях. На глазах у посетителей сомалийцы по туземному обычаю готовили пищу, кормили животных, собирались на семейные советы. Так перед европейцами с большей или меньшей полнотой раскрывались различные стороны африканской семейной жизни. Чтобы этот восхитительный, особенно для художника, фон оживить каким-либо «действием», мы попросили сомалийского вождя воспроизвести некоторые события, которые тогда еще имели место в Судане.

Сомалийская деревня

Так, мы показывали, как неожиданно на деревню нападали работорговцы. Арабы на высоких дромадерах врывались с криками и звоном оружия в мирную деревню, и жители разбегались в панике. В ужасе поднимало пыль стадо перепуганных коз, кудахтали разлетавшиеся куры, а спустя несколько мгновений приводили несчастных пленных, очень реалистично закованных в цепи и деревянные колодки. Затем появлялись европейцы — охотники за животными. Они в вооруженной схватке прогоняли разбойников и освобождали жителей деревни. В заключение устраивался большой праздник мира, сомалийцы танцевали в сопровождении своих музыкальных инструментов, причем соблюдались все обычаи настоящего суданского родового праздника. Затем следовали состязания в беге страусов и дромадеров. Посетителям показывали также охоту на африканских диких зверей, и в заключение собранный охотниками караван проходил несколько раз церемониальным маршем вокруг всей территории выставки. Тут были роскошно украшенные африканские слоны, воины в своем военном наряде вели вьючных животных с ящиками, в которых находились львы, леопарды, шакалы и обезьяны. К тому же туземцы гнали стада страусов, зебр, коз, короче, Повторялось все то, что мои агенты в африканских лесах наблюдали в действительности.

Жители сомалийской деревни

Кто сможет описать мое удивление, когда в один прекрасный день я увидел, как шейх Герси-Эгга с двумя молодыми воинами о всех сил нажимал на педали, объезжая на только что появившихся велосипедах свой смущенный гарем. Оказалось, что мой друг Вильям Джадж дал сомалийцам велосипеды, и ежедневные гонки сомалийцев на новых стальных конях были невиданной сенсацией для зрителей Кристалл-Паласа, а также и для самих сомалийцев, которые не могли вдоволь надивиться дьявольскому наваждению, явившемуся в виде резиновых шин, фонаря и звонка. Аллах иль Аллах, Аллах велик и Магомет пророк его и неизмерима мудрость франков!

Туземцы гонят стада зебр, страусов и коз

Рассказать обо всех выставках народностей — это значило бы совсем замучить читателя. Они составляют в моих воспоминаниях совершенно законченный раздел, полный различных интересных персонажей и анекдотов. Как часто в моем воображение возникает чья-нибудь темная смеющаяся голова или чье-нибудь смущенное черное или бронзовое лицо, взирающие широко рас крытыми глазами на непостижимые чудеса нашего культурного мира. Где вы все теперь: африканцы, индейцы, вы, красные сыны прерий, и вы, эскимосы и лапландцы, и вы, патагонцы прибывшие к нам с глетчеров Огненной Земли[14], доверившиеся моему руководству в стране белых, миллионы которых приходили глазеть на вас, словно вы были дикими зверями? Вы все давно возвратились к себе на родину, и посещение земли белых людей, откуда вы вернулись, нагруженные богатствами, осталось в вашей жизни ярким и незабываемым приключением. Где ты, мой славный Эль-Амин, чья представительная фигура некогда воспламеняла сердца белых женщин? А ты, мой милый Такрури; все так же ли гордо разгуливаешь по своим лесам с саблей, которую ты когда-то выпросил у меня и обладание которой делало тебя в твоих глазах важнее всех владык мира, вместе взятых? А что стало с тобой, мой старый Укубак? О тебе, мой гордый шейх Герси-Эгга, я слышал от твоего сына Али, которого ты решил отдать в учение своему старому другу Гагенбеку. Ты еще не раз будешь рассказывать у камелька своим внукам о путешествии в страну неверных, которые так часто становились твоими друзьями…

Длинной вереницей проходят передо мной все эти лица, дружеские и равнодушные, приятные и неприятные, но у каждого из них свое место в моих воспоминаниях.

Что благодарное воспоминание сохранилось у них, а наши выставки имели, кроме научного значения, еще и другие последствия, совершенно романтического характера, доказывается следующей, вполне достоверной небольшой историей.