Манфред Бёкль - Нострадамус: Жизнь и пророчества

• Название: Нострадамус: Жизнь и пророчества
• Автор: Манфред Бёкль
• Издательство: «Панорама»
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1995
• ISBN: 5-85220-452-8

После опубликования книги предсказательных стихов под названием «Центурии» французский врач, астролог и поэт Мишель Нотрдам (1503–1566) считается одним из наиболее известных и, вместе с тем, загадочных людей, наделенных удивительным даром провидения. Жизни Нострадамуса посвящен роман современного немецкого писателя Манфреда Бёкля. В русском переводе роман публикуется впервые.

Настоящее издание содержит также текст «Центурий» Нострадамуса в стихотворном переводе В. Завалишина.

---

— Ты знаешь это не хуже меня, — ответил Мишель.

Вслед за Тесье вошла Анна с дочерью, усадила девочку себе на колени.

— Мишель! Ты ничего не скажешь?

— Беспокоиться надо не вам, а графу и его клевретам, — сказал Нострадамус. — Вы ничего не бойтесь! Войско уйдет через несколько дней. Но что потом случится в Эксе, это дело графа. Разумеется, он вызовет меня к себе…

— Но гугеноты?! — настаивала Анна. — Они ведь мужественные и честные люди. Не мог бы ты как-нибудь повлиять на графа? Ты такой знаменитый! Он будет рад тебя послушать!

Нострадамус рассмеялся.

— Если бы у него было такое же доброе сердце, как у тебя, тогда конечно, — сказал он, обняв жену, но тут же внезапно снова отпустил. Он поднялся на верхний этаж, и, словно ища защиты, уселся на свой бронзовый стул: ему хотелось бежать, но он знал, что от самого себя скрыться невозможно…

На следующий день все произошло, как и предсказал Нострадамус: граф Крюссоль послал в квартал Ферейру лейтенанта. Пришедший офицер потребовал, чтобы Нострадамус немедленно явился к королевскому военачальнику:

— Его милость будет весьма великодушен, если услышит от вас то, что желает услышать, — сделал он ненужный комментарий.

— Тогда пошли, — сказал Нострадамус.

Встреча состоялась у бургомистра Салона. Без всяких околичностей граф, креатура Екатерины Медичи, приступил к делу:

— Мне хотелось бы знать, Нострадамус, вернусь ли я к осени в Париж? Или, может быть, это продлится немного дольше, до тех пор, покуда я не одержу победы над протестантскими псами?

Дворянин зажал между пальцами туго набитый кошелек и с нетерпением поглядывал на врача.

Нострадамус молчал. Как и накануне, мысли его смешались. «Я мог бы просто открыть ему истину и отказаться от всяческих дальнейших действий, — думал Мишель. — Однако он не слышит голоса своего сердца. Он повинуется только голосу страха и корысти и ничего этим не добьется! Медичи тогда пошлет на юг других мясников! Нет, все должно идти своим чередом. Я ничего не могу изменить… И не хочу».

— Эй, так как?! — повысил голос граф. — Ваши способности на сей раз дали осечку, доктор Нострадамус?

— Однажды дерево жизни принесет новые плоды, — ответил ясновидец из Салона. — Новые плоды — вам понятно?! Так же это будет и в Эксе. Если деревья будут отягощены новыми плодами, ваша задача решена!

— Зрелые плоды — конечно, осенью! — возликовал военачальник. — Именно это я и хотел от вас услышать, маэстро! Еще три-четыре месяца, и я предстану перед регентшей и королем как победитель! Вот вам, Нострадамус! Вы честно это заслужили!

Если бы Мишель не поймал кошелек, тот бы упал у его ног. Граф получил таким образом все, что надо, и отделался золотом.

Мишель откланялся и вышел.

Позднее он передал кошелек Тесье.

— Хотя бы здесь все получилось удачно, — пробормотал катар.

— Но не для графа, — ответил Мишель.

На следующее утро войска покинули Салон. Почти через неделю командующий подошел к Эксу. Граф Крюссоль приказал начать осаду и в следующие месяцы все беспощаднее расправлялся в окрестностях. Когда наступила осень, начался штурм гугенотской крепости. Солдатня ворвалась в город, она фактически не встретила сопротивления. Но затем дело приняло иной оборот. В листве фруктовых деревьев, перегруженных зрелыми плодами и растущих у обширных каменных стен, затаились самые бывалые из протестантских воинов. Они внезапно напали на королевских солдат и одержали победу. Граф с остатками войска еле унес ноги. Отнюдь не победителем вернулся он в Париж. Но резня между католиками и гугенотами продолжалась. Екатерина Медичи ничему не научилась после поражения под стенами Экса.

Миновал 1565 год…

Во второй половине июня 1566 года Мишель де Нотрдам завершил свое земное дело. Последнее четверостишие, написанное дрожащей рукой, он включил как замковый камень в законченное здание катренов. В своем астрономическом календаре он скрыл намек на дату второго июля…

Эпилог

В ночь с 1 на 2 июля 1566 года, нежно поцеловав Анну, словно прощаясь с ней, Нострадамус покинул опочивальню. Не спеша поднялся он в свой рабочий кабинет, где стояла кровать. По ту сторону прохода на башенной площадке он увидел бронзовый стул. Мишель попытался сесть на него, но не смог этого сделать. Какая-то невидимая сила вернула его. Колени Нострадамуса подогнулись, и он отошел в иной мир.

Молочная пелена, сопровождавшая его в течение последнего месяца, с бешеной скоростью расширилась, соединившись с ясным небосводом. Раскрылся тоннель, уходивший в бесконечность и внушавший чувство безопасности. Жар, свет и звучность усиливались в спиральном круговороте. По ту и другую стороны спиральной оси выплыл человеческий лик. Еще раз время вернуло Мишеля в Сен-Реми, в ту ночь, когда умирал отец. Губы того, кто зачал его, беззвучно произнесли слово. Нострадамус, пронизанный ощущением счастья, произнес это слово:

Адонаи.

На рассвете Цезарь де Нотрдам обнаружил тело отца. Потом появились Анна, дети, Женетт Тесье и остальные друзья. На кафедре лежал последний катрен, начертанный рукой Нострадамуса: «Родственники, самые близкие друзья, братья по крови найдут его совсем мертвым возле кровати и скамьи», — гласили заключительные строки четверостишия.

«Hic prope morte est!» — «Вот приближается смерть!» — было написано на астрономическом календаре под датой 2 июля 1566 года.

Мишель Нострадамус ЦЕНТУРИИ

© Перевод, примечания к «Центуриям». В. Завалишин, 1989 г.

ЦЕНТУРИЯ I

Послание сыну Цезарю, с пожеланием счастья и благополучия[10]

Ты поздно появился на свет, Цезарь Нострадамус, сын мой, а я провел так много времени в непрестанных трудах и ночных бдениях, что обязан оставить после моей смерти памятник явлениям, которые были открыты мне божественной сущностью в движении звезд.[11] Бессмертный Бог слишком поздно привел тебя в этот мир, ты еще ребенок, и ты слабенький, ты пока что не можешь понять, что я обладаю даром проникать в будущее. Поскольку невозможно запечатлеть в письменах то, что может погибнуть от ран, нанесенных временем, мой наследственный дар оккультных прозрений будет схоронен в моей груди. Надо принять во внимание, что все, чему надлежит произойти в будущем, еще зыбко и неотчетливо, но все направляется всемогуществом Бога, который вдохновляет нас не Вакхическим ужасом и не лимфатическим движением, а астрономическими эффектами. «Soli numine divino afflati Praesagiunt et spirito Prophetico Paricularia» («Пророчески предсказывать события может лишь тот, кто вдохновлен всемогуществом Бога»).

Я часто предсказывал, что именно произойдет, задолго до того, как предвиденное сбывалось, включая грядущие события в заранее указанных мною странах и местностях и объясняя случившееся Божественной мудростью и вдохновением; но, несмотря на это, я готов был вырвать язык у моего пророческого дара: я не хотел, чтобы моя способность к прозрениям нанесла вред не только настоящему, но и будущему; ведь если искренне поведаешь о том, что случится в близких и далеких временах, то современные нам королевства, церкви, религии и мировоззрения нашли бы, что предвиденное настолько противоречит их идеалам, что они прокляли бы грядущие века, если бы знали всю правду о них наверняка.[12]

Надо чутко прислушиваться к тому, что говорил нам Спаситель: «Nolite sanctum dare canibus neque mittatis margaritas vestras ante porcos, ne forte conculent eas pedibus suis, et conversi dirumpant vos» (Евангелие от Матфея, 7, 6).

(«He давайте святыни псам и не мечите жемчуг ваш перед свиньями, чтоб они не попрали его ногами своими и, обернувшись, не растерзали вас».)

Памятуя об этом, я держал свой язык вдали от обличений в прозрениях, а перо — вдали от бумаги. Но позднее я ради общего блага принял решение пересилить себя и облачить мои писания в затемненные и трудно доступные слова и образы. Когда я провозглашал, что произойдет в будущем, указывая главным образом на самое значительное, я добивался, чтобы предвиденное мною (какими бы неожиданными и тяжкими не оказывались грядущие перемены) не оскорбляло слуха и чувств внимающих мне: все более чем проницательное сокрыто мной в темной глуби образов, хотя «Abscondidisti hoec a sapientibus et prudentibus id est, potentibus et regibus, et enucleasti ea exquis et tenuibus» («Ты скрываешь эти вещи от мудрых и благоразумных и открываешь их малым и слабым»).

Пророки предвидят неведомые вещи и явления и предсказывают будущее потому, что они получили дар прорицания от бессмертного Бога и добрых ангелов. Ибо ничего нельзя свершить без него, чье всемогущество и чья доброта к созданному им так велики. И, несмотря на то, что люди — только творения Бога, среди них могут быть такие, которые — благодаря их доброй гениальности — возвысятся до ангелов. Жар от нездешнего огня и пророческое вдохновение пронизывают нас так же, как лучи солнца, согревающие и одушевленные и неодушевленные тела. Но мы, поскольку мы тоже только люди, не можем с помощью приобретенных человечеством познаний проникнуть во все таинства Господа, создателя нашего. «Quia non est nostrum noscere tempora, пес momenta» («Он же сказал им: не ваше дело знать времена или сроки, которые Отец положил своей власти»).