Манфред Бёкль - Нострадамус: Жизнь и пророчества

• Название: Нострадамус: Жизнь и пророчества
• Автор: Манфред Бёкль
• Издательство: «Панорама»
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1995
• ISBN: 5-85220-452-8

После опубликования книги предсказательных стихов под названием «Центурии» французский врач, астролог и поэт Мишель Нотрдам (1503–1566) считается одним из наиболее известных и, вместе с тем, загадочных людей, наделенных удивительным даром провидения. Жизни Нострадамуса посвящен роман современного немецкого писателя Манфреда Бёкля. В русском переводе роман публикуется впервые.

Настоящее издание содержит также текст «Центурий» Нострадамуса в стихотворном переводе В. Завалишина.

---

— Но наши королевские величества ждут от тебя более вразумительных слов! — произнесла Екатерина Медичи. — Пусть Мы не определяем небесную, но все-таки властны определять земную судьбу Франции! Посему ответь нам, каково будущее престола, основанного на Божественной благодати!

Лицо Мишеля окаменело. Хищница королева ничего не поняла. Ей казалось очевидным, что лицо ясновидца отражало только лишь таинственную концентрацию мысли. Меж тем Нострадамус и не думал погружаться в космический водоворот. Он давным-давно узрел судьбу французского королевского дома, разрушаемого по вине самих же королей. Совсем другое озадачило его: явная глупость королевы и ее супруга, их примитивная самоуверенность, наглость, жажда власти. Они хотели для себя что-нибудь выжать из вечности и движения звезд. Он понял, что поездка его бессмысленна. Нужно было бы все-таки прислушаться к своему внутреннему голосу. Сильные мира сего были неисправимы — так было и так будет после. Гнев душил Мишеля. И тогда он бросил королю и его супруге-итальянке то, что они хотели бы услышать:

— Французский королевский трон выдержит еще столетие!

Фраза прозвучала весьма двусмысленно. Нострадамус взглянул на венценосных супругов и ничего не увидел, кроме блеска золота, которым были покрыты стены приемной залы.

* * *

Когда на следующий день он стоял перед скромной могилой, в памяти всплыл другой город.

Здесь Рабле обрел вечный покой. Могила заросла плющом и викой. Франсуа умер два года назад. Через месяц после его смерти Мишель переехал в Салон. Теперь с осторожностью прикоснулся он к плетям, разросшимся на могиле. Погрузив руку, он нащупал камень. Ему сейчас казалось, что надгробье под кончиками его пальцев становится упругим. Хриплый шепот вырвался из горла — Мишель хотел поблагодарить своего покойного друга. В то время как свист ветра смешивался с шелестом плюща и вики, внезапно возник какой-то иной звук. Это было безмолвное предостережение…

Сердце Мишеля сжалось. Но прежде чем он успел понять и осознать это, слуха достиг земной голос:

— Слава Богу! Наконец-то я нашел вас!

Нострадамус обернулся и увидел перед собой святого отца в роскошной сутане, обрамленной мехом.

— Епископ парижский поручил мне доставить вас к нему. Его высокопреосвященство проявляет исключительный интерес к вам! Тем более что ее величество изъявила сегодня волю, сказав, чтобы вы провели по мере возможности теологический диспут с его высокопреосвященством. Короче говоря, доктор Нострадамус, я хочу сопроводить вас в резиденцию епископа. Итак, не соблаговолите ли последовать за мной? Экипаж ждет у кладбищенских ворот…

— Собственно, мне лучше… — прервал его Мишель, беспомощно указывая на могилу. — Он был моим лучшим другом…

Святой отец покосился на могилу, с трудом разбирая стершуюся надпись:

— Франсуа Рабле… А-а-а, — вздохнул он. — Был талантливый человек. Правда, порою несколько перехлестывал через край. Он теперь там, где будем и все мы. Упокой, Господи, душу раба твоего! Что касается вас, доктор Нострадамус, — аббат кашлянул, — вы сможете чуть позднее снова прийти сюда. Мы не можем себе позволить так долго заставлять ждать его высокопреосвященство!

* * *

— Прежде всего, — сказал епископ парижский, — невозможно мириться с тем, чтобы вы и дальше ютились в убогой гостинице, друг мой. — Он посмотрел в сводчатое окно, через которое была видна башня Лувра, и его тонкие лисьи губы расползлись в улыбке. — Один Господь ведает, как тяжела ноша государственного управления для их величеств. К сожалению, они по этой причине позабыли предоставить вам помещение при дворе. Вы, доктор Нострадамус, как мой гость, поселитесь, разумеется, в моем дворце?

— В этом нет никакой необходимости! — ответил Мишель. — Гостиный двор вполне удобен.

А про себя подумал: «Отдать себя со всеми потрохами?! Да никогда! Ни за какие коврижки!»

— Заочно предполагая ваше согласие, я уже отдал распоряжение перевезти ваши вещи ко мне, — продолжал он, словно бы не расслышав возражения. — Думаю, ваши вещи уже перевезены. Чувствуйте себя как дома. После того как я исполню обязанности духовника их величеств, мы опять увидимся с вами на банкете в моем скромном приюте.

Мишель вынужден был подчиниться. Его неловкость возросла, когда его повели через анфиладу великолепно обставленных комнат. Он никогда не испытывал симпатий к роскоши, а тут вдруг очутился в окружении невиданного богатства. За блестящим фасадом он чувствовал злобу чешуйчатого Змея.

В течение многих часов, пока не наступила ночь, Нострадамус ходил по комнате. Им все больше овладевал страх. Фатальное предчувствие, что дело вовсе не в гостеприимстве, оказанном ему епископом, но в том, что за всем этим стояла Инквизиция, не давало покоя. Когда страх угрожал перейти в панику, когда в слепой ярости Мишель начал думать о бегстве, свет в покоях заколебался. Факелы заискрились, в их мерцающем свете из полумрака появился тот самый аббат, который отыскал Мишеля на кладбище.

— Идемте! — сказал священник, видимо, так и не заметив смятения Нострадамуса. — Его высокопреосвященство и гости ждут вас!

Мишель последовал за священником. Они продвигались длинными коридорами, шагали по лестницам вверх и вниз. Наконец вошли в банкетную залу, где яркий свет ударил Мишелю в глаза. Покуда он привыкал к свету, прошло немного времени.

Затем он увидел, что церковный глава держит в руках книгу.

Мишель так близко подошел, что смог различить буквы на открытой странице. Это была его книга предсказаний, его строчки, в которых предсказывалось падение папства. От страха у Нострадамуса мороз побежал по коже. Но святой отец захлопнул книгу и руками, похожими на тиски гарроты, отодвинул ее в сторону. И в следующую секунду Мишель услышал благосклонную просьбу:

— Так садитесь, друг мой, прошу вас. Ешьте и пейте на здоровье! Вы совершенно правильно делаете, что отказываетесь от мяса. Мне и моим гостям хотелось, чтобы вы прочитали несколько стихов из вашей книги. Я в восторге от нее! Особенно хочу отметить ваше предисловие, посвященное сыну. Это совершенно поразительное философское произведение!

«Философское произведение! — подумал Нострадамус. — Стало быть, он ничего больше в нем не увидел?! Слава Тебе, Господи!»

— Как скажете, ваше высокопреосвященство, — пробормотал он. — Мне доставит удовольствие прочесть пару стихов. Но боюсь, чтец я плохой.

— Только сначала вам следует перекусить.

Мишель поблагодарил и приступил к еде с такой жадностью, как будто голодал целый день. Перепелиные языки были по-восточному остро приправлены. Затем были поданы устрицы. Скованность как рукой сняло. Мишель убедился, что устрицы изысканно гармонировали с вином.

Застолье длилось до полуночи. Разогретый вином, Мишель с удивлением спрашивал себя, чего он, в сущности, боялся? Когда он, насытившись, в ответ на повторную просьбу прочел несколько катренов, хозяин рукоплескал ему громче всех остальных. Нострадамус осушил еще один бокал, и затем слуга проводил Мишеля в его комнату. Едва его голова коснулась подушки, как Нострадамус погрузился в глубокий сон.

* * *

Утром начались невероятные боли. Казалось, что ему всадили нож в желудок, кишки и сердце, что тело пронзило змеиное жало. В углу комнаты он нашел горшок, помочился. Потом его вырвало, начался понос…

Приступы лихорадки перемежались холодным потом. Судороги исчезли так же внезапно, как и появились. Только острее стала боль в сердце. Мишель исследовал содержимое горшка.

Догадка мгновенно обожгла сознание: епископ отравил его! «Приглашение, банкет, — рассуждал Нострадамус, — все это была заранее подготовленная игра! Трюк с книгой пророчеств — чтобы испугать меня. Остальные гости — тоже все святые отцы! Инквизиция, точившая на меня зуб, ничего иного не смогла предпринять! Яд, которым потчевали меня, был великолепным средством! Можно было бы сказать, что я заболел, если мне…»

Он вдруг вспомнил о своей дорожной сумке. Как всякий врач, Нострадамус постоянно брал с собой aгенцин, годный также и в качестве рвотного. Еле дотащившись до кровати, прижимая руку к подложечной впадине, он рванул замок на сумке. «Если мне удастся полностью очистить желудок, тогда еще, быть может, есть шанс выжить!» Но он увидел, что коробка с медикаментами исчезла.

И снова адские боли в сердце, дрожь от коварного яда, все глубже проникавшего вместе с кровью в организм. Мишель уже готов был покончить с собой, во вдруг сквозь слезы, застилавшие ему глаза, увидел перья: какой-то гость епископа забыл шляпу возле окна.

Шатаясь, Мишель вырвал из шляпы перо и ввел его мягким концом себе в горло.

Несмотря на то что сердце разрывалось от боли, Нострадамус освобождал желудок, пока не начал отхаркивать одну лишь горькую слизь. За окном мало-помалу рассветало. Наступила полная слабость, страшное истощение сил. Он понимал, что это наступила вторая фаза отравления. Врач осознавал это, чувствуя, как слабеет пульс. Очертания комнаты принялись расплываться. Наступала тьма, и он все глубже погружался в ее круговорот.