Ночная Всадница - Дочь Волдеморта

• Название: Дочь Волдеморта
• Автор: Ночная Всадница
• Жанр: Фэнтези

Пэйринг: Гермиона Грейнджер/Люциус Малфой/Новый Мужской Персонаж, Лорд Волдеморт/Беллатрикс Блэк/Джинни Уизли, Гарри Поттер, Нарцисса Малфой/Люциус Малфой/Северус Снейп, Рон Уизли, Драко Малфой, Новый Персонаж

Рейтинг: R

Жанр: General/Drama/Romance/Adventure

«…В дощатом этом балагане

Вы можете, как в мирозданье,

Пройдя все ярусы подряд,

Сойти с небес сквозь землю в ад…»

---

Гермиона уронила сирень в алую воду и отступила на шаг. Голубоватый свет падал так, что лица поднявшейся из‑за арфы девушки не было видно: только белое платье с мокрым подолом и длинные, будто высыхавшие после купания белокурые волосы, локонами лежащие на воде, расплывающиеся вокруг девушки змейками завитков. На ее белом платье выделялись яркие алые брызги и темно–кровавое пятно на ткани там, где опущенная левая рука соприкасается с юбкой.

Что‑то в этом образе, с голубоватым мерцающим светом, струящейся водой и запахом тины, напоминало шекспировскую Офелию, восставшую из озера, чтобы отыскать своего Гамлета.

Девушка сделала несколько шагов вперед, опускаясь вниз по округлым ступенькам сцены, и застывшая Гермиона заметила, что она босая.

— Капли градом по туману, — опять заговорила Офелия. Она больше не пела, но говорила ритмичным, приглушенным голосом, будто стегала воздух невидимым хлыстом, — кап–кап–кап: и тишина! Искупление в награду: твоя жизнь мне отдана!

Офелия рывком вывела из‑за спины правую руку, которую до того не показывала, — и в ней блеснул стальной серп. Пламя свечей сверкнуло на нем, бросая на будто бы светящуюся серебристо–голубым девушку неясные блики.

Гермиона попятилась.

Между ней и напоминающей утопленницу Офелией с серпом, в смешанной с кровью воде медленно тонула белая ветка сирени…

Глава VI: Офелия с серпом

— Ты узнала свою тетю, Кадмина? — спросила Офелия, подаваясь вперед.

Отблеск свечей упал на ее лицо, и Гермиона поперхнулась.

Бледная до синевы, с нереально длинными волосами, в этом мокром, окровавленном платье перед ней стояла Нарцисса Малфой. Только на ее лице не было того высокомерного спокойствия и холодности, столь ей присущих. Оно сейчас было совсем другим. Губы тронуты ласково–угрожающей улыбкой, глаза блестят, брови немного сведены к переносице, а на щеках — глубокие ямочки.

И стальной серп в руках. И кровь на белом льняном платье.

Она улыбалась той самой улыбкой, которую всё еще не может забыть Северус Снейп. Она улыбалась той самой улыбкой, которую Гермиона видела когда‑то в воспоминании. Она улыбалась той самой улыбкой, с которой задушила свою новорожденную дочь.

Она молчала и улыбалась Гермионе, поднеся к лицу отражающий блики свечей стальной серп со следами крови.

— Раз: и тишина. Жертва — отдана, — зловеще сказала Нарцисса, склоняя голову набок. — Холодно одной? Впереди — покой. Уходить — нельзя. Я — твоя семья. Отпою, поверь. Кто же ты теперь?

— Чт–т‑то п–происходит? — заикаясь, пробормотала Гермиона.

— Очень маленькая расплата, — уже не стихами сказала Нарцисса Малфой, не шевелясь и не отрывая от Гермионы мерцающего в тусклом свете взгляда. — Слишком маленькая.

— Расплата?! За что?! И что с mon Pére?!

— Милорд отдал тебя мне, — медленно и членораздельно сказала Нарцисса.

— Что… Как?! Зачем? Почему?!

— Иногда милорд бывает очень жесток, правда? — блеснула глазами женщина. — Этого не понимаешь до конца, пока не почувствуешь на себе.

— Т… тётя, я не… понимаю…

— Тётя?! — вдруг всем телом подалась вперед Нарцисса, и ее губы расплылись в ужасающем оскале. — Не понимаешь?!!

И тут она с силой размахнулась стальным серпом и со свистом полоснула им воздух.

Гермиона успела только отпрянуть и выставить вперед правую руку, защищаясь от удара.

Она почувствовала дурманящую, тошнотворную боль, от которой голубоватый зал покачнулся и поплыл, наполняясь какофонией звуков. Гермиона осела в воду. Прямо перед ней в багряном клубящемся облаке плавала отсеченная по локоть рука.

— Ты! Убила! Моего! Ребенка! — выкрикнула Нарцисса, и ее слова, эхом отраженные от стен, наполнили всё кругом: каждый дюйм в пульсирующем невыносимой болью мозгу Гермионы. — Убила! Моего! Ребенка! НЕ ПОНИМАЕШЬ?!!

Комната теряла очертания, в ее тумане оставались только плывущее лицо призрачной Офелии и боль. Силы покидали тело вместе с кровью, звенящий гул нарастал…

Нарцисса ловко перебросила серп в левую руку; вспышкой блеснула невесть откуда взявшаяся волшебная палочка.

Кровь перестала хлестать фонтаном из покалеченной руки Гермионы, и несколько отступила боль — оставляя немного места мыслям.

— У меня есть для тебя подарок, — сквозь непонятный звон услышала она нежный голос Нарциссы, — два сердца. Матери и дочери. И оба — тебе.

Сквозь пурпурный туман Гермиона видела, что ее тетя опять держит серп в правой руке, а в левой сжимает что‑то бесформенное, по цвету напоминающее сырое мясо. Именно это оставило на ее белом платье большое багряное пятно.

— Твоей дочери, — будто еще одним взмахом серпа полоснула Гермиону Нарцисса Малфой, и в воду перед поверженной шлепнулся маленький, бесформенный комок вырезанного сердца. — И твоей матери, — еще один шлепок. — Приемной. Остальное я тебе не принесла, прости. Но нужно же и другим оставить что‑то на память.

— Не может быть, — помертвевшими губами прошептала Гермиона.

— Неприятно, правда, — с нежной улыбкой спросила Нарцисса, — когда кто‑то убивает твоего ребенка? — блеснула глазами она. — Это, знаешь ли, больно. Теперь ты уже знаешь.

— Генриетта…

— Она почти не кричала, — ласковым тоном поделилась теряющая очертания женщина. — В отличие от магглы. Тебе нужно было это видеть, Кадмина. Полезный опыт. А кричал ли мой сын, когда ты навела на него свою палочку?! А?! Отвечай!

И она опять полоснула серпом, до кости срезая мясо с левого плеча Гермионы.

— Говори! Кричал ли мой сын, когда ты лишала его жизни?! Мой единственный сын кричал?! Говори же!

Кровавые круги застилали всё вокруг. В них плавало, словно в багряном тумане, синеватое лицо Нарциссы, забрызганное кровью, а в гудящем воздухе дрожали звонкие слова: «Твоей дочери…»

…она почти не кричала…

…в отличие от магглы…

…а мой сын кричал?..

…два сердца…

…мой единственный сын…

— Ты! Убила! Моего! Ребенка!

— Гермиона! — услышала молодая ведьма откуда‑то издалека сквозь бесконечный туман. — Гермиона, — голос то нарастал, то падал до еле заметного шепота, — Гермиона! Гер–ми–о-наааа!..

Глава VII: UN–реальность

— Гермиона, проснись!

Бледный, как полотно, Робби тряс ее за плечи. В номере было светло, с улицы доносились гомон и шелест прибоя.

— Генриетта! — вскрикнула молодая ведьма, резко хватая Робби за плечи.

— Дома, с Эльзой: всё в порядке.

— Робби? — непонимающе спросила женщина, моргая и оглядывая свои руки: их всё еще саднило, но не было видно никаких ран. В темных очках ее приятеля отражались всклокоченная голова и перекошенное лицо. — Где Нарцисса?! — ошеломленно спросила ведьма.

— Кто?

— Я что, спала?! — севшим голосом выдавила ведьма после короткой паузы.

— Ну да. Тебе, наверное, приснился кошмар. Ты стонала, и, вообще, я не мог разбудить тебя сразу. Помнишь, что снилось‑то?

— Я только спала? — опять повторила Гермиона, делая паузы после каждого слова. — Мне нужно увидеть Етту! — скороговоркой закончила она.

— Вечером увидишь, — удивленно ответил Робби.

— Сейчас. Робби, милый, сходи в бар, принеси мне коктейль. И мороженое. Я хочу мороженое, такое, как продают у бассейнов.

— Нам сейчас принесут завтрак из ночного улова.

— Да–да, ты говорил. Но я хочу мороженое и коктейль.

— Я тебе не говорил, — удивился парень. — Ты уснула на катере и даже не заметила, как я отнес тебя в номер!

— Значит, приснилось, — Гермиона вскочила. — Робби, миленький, принеси мне коктейль и мороженое, а я приму душ. Пожалуйста. Только не торопись.

Она практически вытолкала парня из комнаты; и тут же трансгрессировала домой.

В гостиной миссис Томпсон и миссис Грэйнджер разговаривали, забавляя Генриетту большим и ушастым плюшевым кроликом Тото. Когда с громким хлопком посреди комнаты появилась молодая ведьма, миссис Грэйнджер охнула, а Стэфани Томпсон, взвизгнув, вскочила на ноги.

Гермиона быстро навела на нее палочку, и соседка замерла. Ведьма бросилась к ребенку и приемной матери.

— Маленькая моя, — сквозь слезы прошептала она, обнимая дочку. Гермиона стояла теперь на коленях у ног сидящей миссис Грэйнджер и чувствовала, как тело начинает бить крупная дрожь.

— Гермиона!!! Что случилось?!!

— Мамочка, — простонала ведьма, обхватывая ее колени. — Мне приснился ужасный сон…

— Что с Нини?!

— Я… Я исправлю ее память. Мамочка…

Генриетта что‑то лепетала, обнимая свою мать за шею и запуская пальчики в спутанную прическу.

— Да ты с ума сошла! — пробормотала миссис Грэйнджер. — Перепугала Нини, меня чуть до инфаркта не довела… Из‑за какого‑то сна! Что с Робби?

— Я отправила его в бар за коктейлем и мороженым, — хватая ртом воздух, ответила ведьма, — это займет какое‑то время. Мама, я заберу ее.

— Что?! — миссис Грэйнджер невольно положила руки на плечи ребенка. — Куда? На Сейшелы?!

— Нет… Мне нужно… Я не могу ее сейчас оставить, мама. Мне страшно.