Ночная Всадница - Дочь Волдеморта

• Название: Дочь Волдеморта
• Автор: Ночная Всадница
• Жанр: Фэнтези

Пэйринг: Гермиона Грейнджер/Люциус Малфой/Новый Мужской Персонаж, Лорд Волдеморт/Беллатрикс Блэк/Джинни Уизли, Гарри Поттер, Нарцисса Малфой/Люциус Малфой/Северус Снейп, Рон Уизли, Драко Малфой, Новый Персонаж

Рейтинг: R

Жанр: General/Drama/Romance/Adventure

«…В дощатом этом балагане

Вы можете, как в мирозданье,

Пройдя все ярусы подряд,

Сойти с небес сквозь землю в ад…»

---

Гермиона поймала взгляд своего друга и запнулась.

— Тут такое дело, Робби, мне придется тебе рассказать, — извиняющимся тоном сказала она. — Я потом подумаю, что с этим можно будет сделать.

— Рассказать что? — спросил парень, и электрический свет, снова вздрогнув, погас совсем.

— Химерова кладка! — выругалась Гермиона. — Люмос! — на кончике ее палочки вспыхнул огонек, и Робби вздрогнул.

— Что это?

— Моя волшебная палочка, Робби. Случилось что‑то ужасное, я не могу понять что, и я не знаю что делать — но маскировку пока оставим. Я не раз говорила, что я ведьма. Так вот — это правда.

— П–пошли‑ка в номер, — неуверенно пробормотал ее собеседник. В слабом свете палочки Гермиона поймала его взгляд (очки слетели во время нападения Живого Савана), и неожиданно… не смогла увидеть ничего в глазах своего друга. Гермиона вздрогнула.

Она наклонилась, поднося зажженную палочку прямо к лицу Робби и вглядываясь в его потемневшие глаза.

— Что ты делаешь? — отстранился парень.

— О чем ты думаешь, Робби? — потрясенно спросила она. — Как у тебя это выходит?

— Выходит что? Нам нужно сказать кому‑то, что здесь завелась эта странная…

— Я не вижу твоих мыслей! — в ужасе отступила Гермиона.

— Я твоих тоже, — моргнул он. — Ты в порядке?

— Р–р-робби, ты что, волшебник?! — ахнула женщина. — Но это невозможно…

— Что ты несешь?!

Да что происходит?! Ведь он же думает, он не может не думать — он абсолютно вменяемый сейчас! Да и будь он совершенно безумным… С тем уровнем легилименции, которого достигла Гермиона, далеко не каждый волшебник мог бы посмотреть в ее глаза и утаить свои мысли. А уж маггл…

— Ты кто? — тихо спросила Гермиона. — Где Робби?

— Да что с тобой?! — опешил парень, икая и делая к ней шаг.

— Не подходи! — отступила Гермиона и направила на него палочку.

Но почему‑то оружие вовсе не обескуражило Робби. Он не остановился, подходя и беря ее за руки.

— Пойдем скорее, пока эта штука не вернулась, — тревожно сказал он.

— Куда? — глупо спросила Гермиона. — Там никого нет.

— То есть как — никого?!

— Я не нашла ни одного человека. Пустая гостиница, на пляже несколько трупов, если мантикоры их еще не доели.

— Что–о-о?! — отпрянул от нее Робби.

— Что‑то случилось. Может быть, они все сбежали откуда‑то, или…

«Прости меня, Кадмина. Если сможешь. У меня не было другого выхода. Прощай».

— Нет, не сбежали, — тихо и обреченно прошептала ведьма. — Крылатых мантикор, кстати, вообще не бывает.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь! — зло бросил Робби и, взяв ее за руку, потянул к выходу в холл.

Там тоже было темно, но из коридора, ведущего к бару, слабо мерцал далекий и тусклый электрический свет. На полу стояла холодная вода, на дюйм покрывая всё кругом, и только мокрая ковровая дорожка, пропитанная насквозь, хлюпала под ногами.

— Да что тут творится?! — изумился Робби. — И… Что это за звуки?

Опять послышался шелест огромных крыльев снаружи. Странно, там было абсолютно темно. Но ведь должно светать, она видела зарево рассвета!

Робби беспокойно оглядел пустой холл.

— Тут что, действительно никого, кроме нас, нет? — потрясенно спросил он.

— Боюсь, что кто‑то тут есть, — пробормотала Гермиона, туша палочку. — И боюсь, что это не только Живой Саван и две крылатые мантикоры.

Робби бросил на нее мрачный взгляд. Наверное, он думает, что она рехнулась, но в такой ситуации лучше быть рядом с сумасшедшей, чем вообще самому…

Стоп!

Ничего он не думает!

Гермиона опять отпрянула от Робби и вскинула палочку.

— Кто ты такой и почему я не могу читать твои мысли? — грозно спросила она. — Отвечай мне немедленно, иначе я начну проявлять пагубную наследственность, клянусь Морганой!

— Ты что, с ума сошла? — обреченно спросил Робби. — Господи, не делай этого. Тут и так невесть что…

— КТО ТЫ ТАКОЙ?! — на весь пустой холл заорала Гермиона, выбрасывая из палочки сноп красных искр.

Ее голос эхом отразился от воды и стен, уносясь куда‑то вдаль с невообразимым шумом.

— Тише! — зачем‑то сказал Робби. — Кто‑то услышит.

— А разве мы не ищем кого‑то живого? — прищурилась Гермиона. Она всё еще стояла поодаль, держа его на прицеле палочки.

Вдали, там, откуда мерцал слабый свет, раздались звуки, похожие на музыку арфы. Гермиона недоуменно посмотрела в их направлении: на воде плясали какие‑то огоньки, будто отраженные язычки свечей. Но ведь здесь не было свечей…

— За седой дорогой в вечность, за ушедшею мечтой, голубая бесконечность, зыбь, и тина, и покой, — прокатился по высоким сводам комнаты мертвенный и протяжный девичий голос.

Гермиона вздрогнула. Потом непонимающе посмотрела куда‑то вверх — потолок уходил в бесконечную даль и терялся где‑то за границами слабого света.

— Навсегда уходят тени: не вернуться, не найти. Не дождаться воскресенья: за слезами прочь идти, — продолжала петь невидимая девушка под аккомпанемент арфы.

— Так, мне это надоело! — попыталась взять себя в руки Гермиона. — Пошли! — и она уверенно захлюпала по воде к загадочному коридору. — Нужно только найти, кто поет, и уж я вытрясу…

— Без улыбки, без надежды, без мечты — мечта мертва. В ярко–траурных одеждах, сквозь туман за облака…

За спиной Гермионы раздался громкий плеск, не такой, как тот, что слышался раньше, пока они с Робби просто шли по воде, — казалось, будто кто‑то остановился и стал прыгать на месте, громко расплескивая фонтаны брызг.

— Люмос! — выкрикнула женщина, резко оборачиваясь.

Это был Робби. Он больше не шел за ней, а бешено прыгал, высоко подскакивая вверх и с силой ударяя ногами по воде, которой стало больше. В свете заклинания он перестал скакать и посмотрел на Гермиону со странной улыбкой, напоминающей гримасу маггловского клоуна из цирка или фильма ужасов. А потом расхохотался. Протяжным, визгливым смехом — неестественно громким и нечеловеческим, будто целая стая обезьян в молчаливых джунглях.

А потом Робби сорвался с места и побежал от Гермионы обратно в холл, петляя по воде, размахивая руками и надрывно заливаясь обезьяньим визгливым хохотом.

Застывшая женщина почувствовала ужас.

— Осторожно: белый саван для тебя уже готов, стол накрыт, отглажен траур и стоит лиловый гроб. Побежали через вечность, соревнуясь за покой? Там, в тумане, бесконечность: только память, только боль…

Хохот Робби и плеск воды не заглушили пения странной девушки, зато свет вдали моргнул и стал чуть слабее. У Гермионы бешено колотилось сердце, а в глазах стояли слезы беспомощности, обиды и страха.

— Что ты стала, моя детка? Не горят уже глаза? Зацвела сирени ветка, виноградная лоза.

Превозмогая растерянность и ужас, Гермиона быстро пошла на звуки этого голоса, хлюпая по воде и сильно сжимая шершавую палочку. Позади всё молчало.

Или стоило догнать Робби? Это ведь точно не он. Поймать и заставить говорить. Что происходит, где…

— И ступая через трупы, забывая обо всем, погоди еще минуту — скоро вместе мы споем.

Стало светлее — впереди показался огромный зал бывшего ресторана. Вода, стоявшая здесь по щиколотки, была красноватой от крови — в ней плавали, лицами вниз, несколько разодранных чьими‑то когтями трупов. Вдоль стен комнаты, на высоте в два человеческих роста, пылали свечи в массивных железных канделябрах. В воздухе пахло серой и болотом.

На небольшой сцене, где раньше по вечерам играл оркестр, в ярком пятне синеватого света стояла высокая золотая арфа. За ней, спиной к Гермионе, сидела и пела девушка. Сейчас было видно только белое, отдающее голубизной платье, неестественно бледную кожу открытых плеч и тонких рук, влажные светлые волосы, густые и длинные, ниспадающие по плечам девушки прямо в воду на полу. Теперь Гермиона поняла, что жидкость льется именно из основания арфы и по ступеням сцены каскадом стекает вниз.

— Посмотри кругом: отдали, словно агнца, на алтарь. Посмотри кругом — остались только ты, вода и сталь. Осторожно, в этом море — омут слез, трясина, ночь. Из нее уходят тени: только прочь!

Девушка за арфой резко умолкла на последних словах и перестала перебирать струны, издававшие мелодичные, но потусторонние, похожие на протяжные стоны звуки. Стало неестественно гулко–тихо, только плеск текущей воды и отдаленное мурлыканье наевшихся мантикор будоражили тяжелое, удушающее безмолвие.

— Что здесь?.. — начала было Гермиона, вскидывая палочку, и похолодела, — если, конечно, можно было похолодеть еще больше.

В ее правой руке, вместо волшебной палочки из виноградной лозы, ее родной и надежной волшебной палочки, была зажата ветка белой сирени на длинной, косо обломанной ножке.

— Зацвела сирени ветка, виноградная лоза, — уже совсем другим голосом повторила девушка со сцены. Теперь это был не призрачно–заунывный, тягучий напев, но ядовитые, сказанные свысока, сочащиеся превосходством и язвительностью слова.