Стивен Джонс - Франкенштейн

• Название: Франкенштейн
• Автор: Стивен Джонс
• Издательство: Азбука, Азбука-Аттикус
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-389-01559-3

Во все времена человек стремился разгадать тайну жизни и смерти, почувствовать себя творцом — создать себе подобных искусственным путем, реанимировать бездыханную плоть, собрать по частям новое тело. Одно из самых знаменитых воплощений этой идеи принадлежит перу Мэри Шелли, подарившей миру уникального персонажа, чье имя давно уже стало нарицательным. История о Франкенштейне, талантливом ученом, сотворившем злую силу, с которой он сам не сумел справиться, спустя почти двести лет остается классикой научной фантастики и хоррора. Роман был многократно экранизирован и вдохновил других писателей на создание собственных оригинальных сюжетов, затрагивающих эту поистине неисчерпаемую и неустаревающую тему. В данной антологии представлены работы таких мастеров, как Роберт Блох, Рэмси Кэмпбелл, Пол Макоули, Ким Ньюмен и многих других. А открывает сборник бессмертное произведение Мэри Шелли, чтобы напомнить читателю, с чего все началось…

---

— Этого достаточно. — По-английски он говорил на удивление чисто, со слабыми северо-американскими интонациями. — Но воспоминания не из приятных, сеньор.

Он затянулся, так что на месте тощих щек образовались глубокие впадины. Я понимал, что он собирается не только с мыслями, и нетерпеливо, с тревогой ждал.

— Когда я рассказал им, они не поверили мне, — сказал он, скосив глаза в сторону города. — Они смеялись. Они думали, я видел то, чего не было.

— Я тебе верю.

Взгляд его вновь вернулся ко мне.

— Я прибыл из Лондона, чтобы поговорить с тобой, и найти то, что ты видел.

— Ты станешь искать это? — выдохнул он, не в силах осознать, что кто-либо добровольно возьмется за поиски существа, которое он видел — или считал, что видел. Любопытная смесь недоверия и уважения читалась на его лице.

— Да. И я найду, если ты мне поможешь.

— Помогу?

— Расскажешь то, что сможешь вспомнить.

— Я расскажу, да.

— Когда ты видел это существо?

— Несколько недель назад. — Он пожал плечами. — У меня нет календаря.

— Ты был в горах?

Он кивнул и посмотрел на запад. Местность в той стороне постепенно повышалась, и тучи, казалось, накренились, чтобы встретиться с далекими горами. Грегорио уставился вдаль. И так, не глядя на меня, начал говорить. Чужие английские слова звучали из его уст как музыка, но музыка невеселая — трагическая увертюра, предваряющая мрачную тему.

— Я искал работу на овечьих ранчо. У меня был конь и две собаки. — Он выбил трубку, постучав ею о зеленую стену жестяной хибары. — Конь вот. А собаки… — Он замолчал, по-прежнему не оборачиваясь, и я увидел, как напряглись жилы на его шее. — Собаки бежали за мной. Они радовались, оказавшись далеко от города, в горах. Это были хорошие собаки. Особенно один пес, очень смелый, очень сильный. Его звали Эль Роджо. Не породистый, но верный. Он был моим много лет, хотя мне предлагали за него кучу денег.

Он снова умолк. Руки его беспрестанно двигались. Потом он вроде как пожал плечами, хотя плечи его на самом деле не шевельнулись.

— Мы ехали по узкой тропе между деревьями. Деревья сухие, вывернутые с корнями из-за великого ветра. Ветер выл очень громко, и лошадь звонко цокала копытами по камням. Наступала ночь. Не знаю, который был час, у меня нет часов. Но пора было ставить лагерь, и я искал место. Свернул с тропы, оказался среди темных деревьев. И вдруг — шума нет. Как перед бурей эта тишина. Но никакой бури, небо ясное. Это было что-то другое. Что-то нехорошее, я знал. И собаки знали. Одна заскулила, а у Эль Роджо шерсть на загривке встала дыбом. Я чувствовал, как дрожат между моими коленями бока мерина. Всеми ногами чувствовал, и глаза у него стали белыми, ноздри расширились. Я бил его пятками, но он не шел.

Наконец Грегорио повернулся ко мне. Ужас до неузнаваемости исказил его лицо. Он заново переживал те моменты, и, возможно, тогда он выглядел точно так же. Едва ли он сейчас осознавал мое присутствие, взгляд его был обращен в прошлое.

— Потом я услышал звук. Рычание. Совсем не собачье. Предупреждение, может, вызов. Не знаю, что это было. Я повернулся на звук и увидел его. Он был в зарослях, но я видел ясно. Я смотрел на него, он — на меня. Мы изучали друг друга. Я не мог шевельнуться, горло перехватило. Хребет сковало льдом. Он был невысок. Наклонился вперед, руки длинные. Широкая грудь, тяжелые плечи. Много густых волос, а там, где волос нет, кожа темная. Некоторое время мы ничего не делали, потом он снова издал звук. Задняя часть туловища приподнялась, словно он напряг хвост. Но хвоста у него не было. Под ним на земле что-то лежало. Думаю, овца. В шерсти, красное от крови, и у него рот был красным. С зубов тяжело капала кровь. Но это были зубы. Не клыки зверя, зубы. И взгляд все это время не отрывался от меня. Взгляд человека…

Произнося это, Грегорио смотрел мне прямо в глаза. Его трубка потухла, но зубы полукровки все равно крепко стискивали чубук. Я не шевелился, боясь разрушить чары памяти, сковавшие его, и веры, охватившей меня.

— Я хотел убежать от него, но коня переполнил страх. Он не поскакал бы. И я тоже застыл. Только Эль Роджо был достаточно смел. Он ничего не боялся, этот пес. Он кинулся к твари. Вторая собака была не так храбра. Она побежала. Увидев это, конь опомнился и поскакал. Он бежал скорее, чем мог. Скорее, чем может бежать любая лошадь. Я знаю лошадей. Всю свою жизнь я езжу на лошадях и этого мерина знаю хорошо. Но, сеньор, я не мог остановить его, как не могу остановить ветер. Да мне и не хотелось.

Он снова обращался ко мне, и я решил, что история окончена. Но Грегорио опустил голову и заговорил снова, гораздо тише.

— Но я смотрел назад, — сказал он. — Я не мог отвести взгляд от этого существа. Я видел, как мой пес припал к земле. Он зарычал и оскалил клыки, и тогда тот двинулся к собаке. Эль Роджо оказался недостаточно быстр. Или тварь слишком быстра. Они сплелись и упали оба, и я больше ничего не видел. Но я слышал, что случилось. Слышал крик пса, крик боли и смерти. Сперва громкий, потом не такой громкий, а потом я больше не слышал собаку, я слышал ту тварь. Звук был другой, не тот, что раньше. Гораздо ужаснее. Худший звук из всех, что доводилось слышать человеку. Я ничего не мог сделать. Конь не останавливался долго, а когда наконец остановился, я дрожал больше, чем он. Я думал о псе. Я любил эту собаку. Но я не вернулся.

Грегорио замолчал. Он выглядел изможденным, как после тяжелой работы. Кулак с чеком он так и не разжал. Прошло несколько минут, прежде чем он поднял голову.

— Вот что случилось, — сказал он.

— Ты представляешь, что это могло быть?

Он пожал плечами.

— Может, какое-то животное? Животное, которого ты раньше не видел?

— Это был человек.

— Ты сказал, было темно…

— Света было достаточно.

— Значит, человек. Индеец?

Он терпеливо качнул головой:

— Человек и зверь. Зверочеловек. Человек, какого никогда еще не бывало.

Человек, какого никогда еще не бывало? Или все же бывало?

Потом я ушел. Сказал, что, возможно, захочу еще раз поговорить с ним, и Грегорио пожал плечами. Он снова набил трубку, и когда я оглянулся с дороги, он сгорбился, сидя на колоде, точно так же, как когда я пришел. История произвела на меня глубочайшее впечатление. Я поверил ему. Возможно, Грегорио и ошибался, но он не дурачил меня. Он видел что-то слишком кошмарное, что-то, что и вообразить нельзя, и эмоции, вызванные воспоминанием об этом, были слишком искренни, чтобы предположить притворство. Где-то среди этого бездорожья, среди диких пустошей существует некто. Я не знал кто, но знал, что найду его.

И я подумал о совете Макферсона.

Мысль о том, чтобы таскать с собой оружие, мне не нравилась, но я решил, что придется. И еще одна идея пришла мне в голову — идея, которая нравилась мне еще меньше…

IV

Следующие три дня я провел в Ушуае. За это время я получил возможность понаблюдать за здешними примитивными людьми, как мне и хотелось, но мой интерес к этому занятию значительно поиссяк. Местных жителей уже изучали другие, до меня, это, конечно, довольно интересно, но не идет ни в какое сравнение с возможностью открытия. Истории, рассказанные мне Грегорио и, в меньшей степени, Макферсоном, воспламенили мое воображение. Я никогда не делал поспешных заключений, основываясь на неполной информации, и все же та самая идея, которая казалась абсурдной в тихом, темном кабинете Смита, те же утверждения из попавших в музей сообщений, которые я небрежно отмел, сейчас обрели иную, новую реальность; так солнце сквозь затянутое облаками небо озаряет эту землю иным, новым светом.

Меня безудержно тянуло продолжить расследование, а необходимость ждать расстраивала донельзя. Но в первую очередь следовало все же найти Ходсона. Именно за этим Смит послал меня сюда, и глупо будет устремиться на розыски чего-то другого, не повидав ученого и не сделав из этой встречи соответствующих выводов. А где находится Ходсон, похоже, не выяснить, пока не прибудет за припасами его человек.

Я заглядывал к Грэму каждое утро, и каждый раз меня ждало разочарование. Грэм уже собрал для меня рюкзак и переметные сумки и договорился с ближайшей конюшней, чтобы у них в любой момент была готова лошадь. Среди припасов имелись портативная плитка, продукты в легких пластиковых контейнерах, а также предметы, удивившие меня, но Грэм считал, что они могут оказаться нужными, если не жизненно необходимыми, в столь трудном путешествии, которое меня ждет: маленький топорик, складной нож, несколько мотков веревки и ремней — вещи, обретающие ценность в экстремальных условиях. Был там и спальный мешок, и плащ-палатка. Мне не приходило в голову, что существует вероятность провести ночь на открытом воздухе, и я был благодарен Грэму за прозорливость, хотя несколько историй о людях, потерявшихся в горах, которые он мне поведал, весьма меня расстроили. Вняв его советам, я приобрел подходящую для путешествия одежду: тяжелые брезентовые штаны, шерстяную клетчатую рубаху, стеганую ветровку с капюшоном и крепкие, с трехслойной подошвой, высокие ботинки, подходящие и для верховой езды, и для хождения по неровной местности. Я ощущал определенное удовлетворение от того, что так хорошо подготовлен, и это худо-бедно скрашивало ожидание.