Василий Минаков - Гневное небо Тавриды

• Название: Гневное небо Тавриды
• Автор: Василий Минаков
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

В разгар боя на выручку пришли "яки" - друзья с Херсонесского маяка. Me-109 вильнули в сторону. Ястребки их догнали, закрутилась смертная карусель...

И опять командир жал руку Засуле:

- Спасибо, Андрей! Если б не ты...

21 мая - очередная дальняя разведка. Осмотрев Каркинитский залив, подходы к Днепровско-Бугскому и Днестровскому лиманам, сфотографировав порт Одессы, экипаж подходил к Сулине.

- Слева транспорт! доложил командиру штурман Иван Локтюхин.

Жестков бросил взгляд влево.

- Без прикрытия?

- Значит, нужно ждать "мессеров".

- Андрей, передай на землю! Штурман, координаты, курс...

- Земля целеуказание приняла, командир, - доложил через пару минут Засула. И тут же: - Над нами "мессер"!

Ну глаз! Едва успел оторваться от шкалы рации... Истребитель открыл огонь издали. Снаряд задел кабину воздушного стрелка. Осколки плексигласа брызнули, Засуле в лицо, но он сумел выпустить очередь. "Мессер" перевернулся через крыло и врезался в воду.

- Накрылся собственным крестом фриц! До Жесткова и Локтюхина не сразу дошел смысл слов Андрея: все их внимание приковал к себе транспорт. Эх, если б торпедку...

Цель маневрирует, штурман нажимает кнопку. Бомбы рвутся у борта судна.

- Ладно, не горюй, прилетят торпедоносцы, доделают. - утешает Жестков Локтюхина. Да, что ты, Андрей, там насчет креста и фрица?

- Воткнулся фриц в море.

- Да ну?

- Точно, командир! - подтверждает Атарщиков. - Вон еще плавает что-то там на воде...

По данным разведчика взлетели два торпедоносца и два бомбардировщика с того же аэродрома Херсонесский маяк. Группу возглавил комэск майор Федор Михайлович Чумичев со своим штурманом капитаном Сергеем Прокофьевичем Дуплием. Цель обнаружили в тридцати километрах к востоку от Килийского гирла. В результате удара транспорт водоизмещением три тысячи тонн был буквально изуродован. Торпеда оторвала ему корму, бомба снесла палубные надстройки, вызвала пожар...

Потом оборона Кавказа. Особенно ожесточенными были бои на новороссийском направлении.

В один из августовских дней сорок второго года группа бомбардировщиков вылетела на удар по колонне танков противника. Когда уже вышли на боевой курс, к машине летчика Шапкина протянулась огненная трасса. Жестков моментально обернулся: серый двухкилевой Ме-110 нацеливался на него, самолет Шапкина непоправимо скользил к земле, волоча за собой шлейф дыма...

- Прозевали! - услышал в наушниках сдавленный голос Засулы. - Из-за облака, гады...

Затем дробная очередь, трассы с других машин. "Мессер" загорелся, вошел в пике и воткнулся в землю.

Отбомбились прицельно. Потом долго отбивались от остальных "мессершмиттов". По командам Андрея Жесткое маневрировал умело, подставляя врагов под огонь бортовых пулеметов.

На обратном пути налетели Me-109. Один из них, выходя из атаки горкой, нерасчетливо завис над бомбардировщиками и тут же был сбит дружным огнем воздушных стрелков.

Две победы. Не без потерь. Погиб экипаж Шапкина, две машины были серьезно повреждены и совершили вынужденные посадки на запасные площадки. Три человека получили тяжелые ранения.

Два трудных воздушных боя за один вылет. Впрочем, в те дни так случалось не раз...

Обычно воздушный бой бомбардировщиков с истребителями скоротечен. Какие-то минуты. Но это - по часам, после. А в измерении жизнью... Сколько переживет летчик, штурман, стрелок? Сколько отдаст душевных сил, энергии от первой и до последней пулеметной очереди, насколько, в конце концов, постареет за эти несколько минут?

Впрочем, последнее перед лицом смерти значения не имеет. Андрей Засула представлял дело проще. "Нет врага - перед тобой полнеба, - объяснял молодым стрелкам. - Увидел его, приник к прицелу - и нет ничего, только узкая щель. Щель, и в ней враг! Понятно?"

Сорок третий год, начало изгнания фашистских захватчиков с Кавказа. Ожесточенные бои на земле, в воздухе, на море...

Летали каждый день. То с бомбами, то с торпедой. Во многих воздушных боях пришлось побывать экипажу Жесткова, и каждый раз самолет с бортовым номером девять возвращался на свой аэродром. О нем говорили - живучий. Единственная машина, оставшаяся в полку с начала войны, "счастливая девятка"...

Конечно, не все в бою зависит от экипажа, расчета. Тем более - от бойца. Но если, едва посадив покалеченную машину, не успев оглядеть и ее, и себя, летчик ловит и жмет твою руку: "Спасибо, Андрей!" - значит, есть твоя доля в нелегком военном счастье.

"Спасибо, друг, если б не ты..." Много раз довелось это слышать Андрею от командира.

За мужество и мастерство, проявленные в воздушных боях, Андрей Васильевич Засула был награжден орденом Отечественной войны II степени.

Когда войска 4-го Украинского фронта вышли к Перекопу и отрезали крымскую группировку врага с суши, на авиацию и флот была возложена задача блокировать морские сообщения противника.

23 ноября сорок третьего года два самолета-торпедоносца ушли на "свободную охоту" в северо-западную часть Черного моря. Ведущим летел майор Яков Карпенко, ведомым - старший лейтенант Александр Жестков. Штурманом у него в этом полете был младший лейтенант Александр Касаткин, а пятым членом экипажа старший техник-лейтенант Григорий Гармаш.

Техник оказался на борту по собственной настоятельной просьбе. Дело в том, что в случае необнаружения целей экипажам предстояло произвести посадку на прибрежном аэродроме в Скадовске, снять там торпеды и только после этого вернуться домой. Таким образом пополнялся боезапас на этом недавно освобожденном полевом аэродроме, куда перелетел 36-й минно-торпедный полк нашей дивизии. Подвоз туда был крайне затруднен: осенние непогоды превратили разбитые грунтовые дороги в сплошное месиво.

Вот этим предлогом и воспользовался Гармаш, чтобы принять непосредственное участие в боевых действиях.

- Чем я вам помешаю? А в Скадовске помогу подготовить машины к вылету. Мало что может случиться...

Случись что, техники в тридцать шестом бы нашлись. Но предлог в самом деле был налицо. И Жестков не смог отказать другу.

- Ладно, полетишь бортинженером, - пошутил. - Но какой ни инженер, подчиняться будешь Засуле. В кабине воздушных стрелков хозяин он.

Сверхштатный член экипажа Григорий Михайлович Гармаш в полете повел себя по-хозяйски. Внимательно осмотрел внутренность фюзеляжа, проверил крепления спасательной шлюпки, бортового пайка, пододвинул поближе к стрелкам ящик с запасным боекомплектом.

- Так-то надежнее будет.

Затем попросил разрешения у Засулы постоять на его боевом посту у башни.

- Пока летим далеко от берега, - предупредил Андрей. - И все равно смотреть надо в оба!

- Постараюсь, - скромно заверил "бортинженер". Погода благоприятствовала действиям торпедоносцев у цели: низкая облачность, ограниченная горизонтальная видимость позволяли нанести удар внезапно и с близкого расстояния. Но она же и затрудняла поиск. Сотни и сотни километров оставались позади, а кораблей противника обнаружить не удавалось. У Тарханкута встретились с туманом. Лететь дальше смысла не было. Ведущий лег на обратный курс.

Подходя к Севастопольской бухте, Жестков услышал голос стрелка-радиста:

- Командир, слева сверху заходят два Me-109!

- Приготовиться к бою! - скомандовал Жестков. - Андрей, дай ракетой сигнал ведущему.

Засула достал ракетницу, зарядил. Выстрелить не успел: самолет резко метнулся вправо, огненные трассы прошли в нескольких сантиметрах от крыла. Бросив ракетницу, Андрей намертво приник к пулемету.

Торпедоносцы прижались к воде, "мессершмитты" напористо атаковали сверху. Заклинило крупнокалиберный пулемет в машине ведущего. Маневрировать с боевой нагрузкой было трудно, Жестков принял решение сбросить торпеду. Его примеру последовал и Карпенко.

Жестков прикрывал его огнем. Появлялся то справа, то слева, откуда заходили "мессеры". Те поняли обстановку, наседали все нахальней. И все чаще на самолет Жесткова, видимо, уже считая машину Карпенко своей добычей.

Андрей Засула сражался за двоих, то и дело перебрасывая пулемет с борта на борт. Израсходовав боекомплект, заложил запасной. Один из фашистов, воспользовавшись минутной заминкой, навис прямо над башней. Засула длинной очередью сбил с него спесь: "мессер" задымил, ушел в сторону берега.

Второй продолжал атаковать. Работая за двоих, Андрей расстрелял и запасной боекомплект. Враг это понял, подошел почти вплотную, ударил в упор. И именно по кабине стрелка. Пуля попала Андрею в голову. Смертельно раненный, он опустился на пол...

К пулемету бросился Гармаш. Перезарядить не успел: "мессершмитт" подошел еще ближе. Почему он не стреляет? Ага. Очевидно, и у врага боеприпасы подошли к концу. Вот он совсем рядом, сквозь плексиглас видна торжествующе оскаленная морда...

И тут Гармаш увидел на полу заряженную ракетницу. Схватил, выстрелил. Фашист с перепугу принял след ракеты за пулеметную трассу, шарахнулся в сторону. И больше уже не решился подходить к вновь обретшему "боеспособность" коварному торпедоносцу...