Кеннет Роуз - Король Георг V

• Название: Король Георг V
• Автор: Кеннет Роуз
• Издательство: АСТ, Люкс
• Жанр: История
• Год: 2005
• ISBN: 5-17-028082-3, 5-9660-1444-2

Георг V.

Последний из английских королей, чье правление было озарено отблеском Викторианской эпохи.

Тихий, мягкий человек, сумевший удержать страну от хаоса и во время Первой мировой войны, и во время политических кризисов 1920-х гг. и экономических катастроф 1930-х…

В бурную эпоху исторических перемен, когда империи Европы рушились одна за другой, династия Виндзоров смогла сохраниться на троне лишь благодаря Георгу V.

Как ему удалось совершить это?

Ответ на этот вопрос вы найдете в великолепной книге Кеннета Роуза «Король Георг V», удостоенной престижнейших премий Великобритании.

---

Менсдорф рисует аналогичную картину семейного спокойствия:

«И вот я здесь, в Балморале, в гостях у третьего поколения этой семьи. Как все меняется! Тесная компания, очень спокойная жизнь, в противоположность прежним временам все делается чрезвычайно пунктуально. Все очень организованно, что после своей болезни я особенно ценю. Не играют даже в бридж, так что вечера немного скучноваты. К счастью, вскоре после одиннадцати часов мы все расходимся по комнатам. Король и королева очень любезны. Король много говорит о политике и о своих взглядах. Его высказывания благоразумны и откровенны. Дети очень милы и хорошо воспитаны».

К концу его визита к обществу присоединился господин Асквит, и тогда, идя навстречу пожеланиям премьер-министра, в замке стали устраивать игру в бридж.

Сам по себе Балморал, однако, не был приятным для гостей домом. В свое время купленный и перестроенный принцем Альбертом в рыцарском стиле — с цитаделью и башней, — он с большого расстояния выглядел довольно красиво: замок из сверкающего белого гранита, возвышающийся на берегах реки Ди и окруженный Кэрнгормскими горами. Внутри же в замке было темно, и его продувало насквозь, отчего мучились все, кроме самой старой королевы. Должно быть, здесь все же имелось какое-то отопление, поскольку принцесса Алиса, последняя из оставшихся в живых внучек королевы Виктории, помнит своеобразный аромат Балморала: запах горящих дров, оленьих голов, ковров и кожи. Тем не менее одна из придворных дам как-то призналась мужу, что все время мерзнет, а тепло ей только в постели. Несмотря на прохладу в доме, дамы по этикету обязаны были выходить к столу в декольтированных платьях; мужчинам повезло больше — им разрешалось надевать здесь брюки вместо панталон до колена и шелковых чулок, предписанных для Букингемского дворца и Виндзора. Лорд Солсбери, однако, сохранил о своем предыдущем визите в Балморал весьма неприятные воспоминания, потому, когда королева в 1896 г. снова пригласила его туда, его личный секретарь умолял Бигге проследить за тем, чтобы тот не замерз. «Холодная комната, — писал он, — представляет для него серьезную опасность». Королева Мария также страдала от капризов балморалского лета. «Погода снова стала просто ужасной, — записала она в один сентябрьский день в начале их царствования, — и поэтому я сильно мучаюсь от неврита, из-за чего становлюсь раздражительной». Ей никогда не нравилось, как она выражалась, «сидеть на горе».

Внутренняя отделка замка, в которой преобладала шотландская клетка, оскорбляла эстетические вкусы королевы Марии. В свое время лорд Розбери считал гостиную в Осборне самой безобразной в мире, но лишь до тех пор, пока не увидел Балморал. Королева пыталась немного изменить интерьер, сняв темные панели и заменив их на светлые, однако любые более радикальные изменения, как и новомодный стиль ее одежды, непременно расстроили бы короля. Сам же он был вполне доволен тем, что может просыпаться под пение волынки, стрелять гусей и выслеживать оленей, разыгрывая из себя помещика и гордясь той каплей крови Стюартов, которая все еще циркулировала в его ганноверских венах. Это была романтическая семейная традиция — королева Виктория к северу от шотландской границы даже начинала говорить с шотландским акцентом. Король Эдуард был не менее дипломатичен. Еще будучи принцем Уэльским, он предупреждал сына, чтобы тот не оскорблял чувства шотландцев, употребляя слово «английский» в тех случаях, когда более точно было бы сказать «британский». В более поздние годы, когда королевская яхта приближалась к берегам Шотландии, он инструктировал своего камердинера-швейцарца: «Un costume un peu ecossais demain».[43] Перемещение из одного королевства в другое требовало определенной гибкости: простой жилет в шотландскую клетку воплощал собой все великолепие национальной одежды — килта, споррана[44] и скин-дху.[45]

В выборе гостей король Георг и королева Мария были достаточно консервативны. В число приглашенных обычно входили Эшер, Менсдорф, каноник Дальтон, архиепископ Ланг и время от времени какой-нибудь военный или проконсул вроде Китченера или Керзона (но только не вместе). Более странную фигуру представляла собой сестра Агнес, давняя приятельница короля Эдуарда, которая устраивалась перед камином в розовато-лиловом одеянии и оранжевом парике. Следуя обычаю своих отца и бабушки, король привозил с собой кого-нибудь из министров, чтобы заниматься государственными делами, о которых не мог забыть даже в горах Шотландии; видимо, желая подчеркнуть, что государственные мужи присутствуют здесь ради дела, а не с целью развлечения, министерских жен в замок не приглашали.

Одним из первых министров, приехавших в Балморал, был Ллойд Джордж, канцлер Казначейства в правительстве Асквита, чей проект бюджета на 1909 г. спровоцировал конституционный кризис в отношениях между двумя палатами парламента. Хотя налоги на землю не слишком нравились сандрингемскому сквайру, он проявил себя радушным хозяином. Ллойд Джордж писал жене: «Король — очень приятный малый, но, слава Богу, голова у него не слишком соображает. Они простые, очень-очень заурядные люди, и возможно, так оно и должно быть».

Через два дня канцлер описал сцену, которая в очередной раз опровергает легенду о тиране-отце и несчастных детях: «За ленчем сидел между королевой и принцем Уэльским. Довольно приятный парнишка. После ленча, когда подошло время сигар, королева осталась выкурить сигарету, а мальчики затеяли игру и принялись задувать сигары; потом к ним захотела присоединиться маленькая принцесса Мэри, которая пришла в чрезвычайное возбуждение; а когда в игру вступили королева и все остальные, шум стоял оглушительный — до тех пор, пока маленькая принцесса не зажгла лампу. Тогда мы решили, что пора остановиться».

Когда Джону Бернсу, одному из самых радикальных членов кабинета рассказали о внимании, которым Ллойд Джордж пользовался в королевской семье, его коллега заметил: «Да, и с тех пор у него постоянно болят колени». Однако год спустя, после второго визита в Балморал, Ллойд Джордж стал отзываться о происходящем весьма неодобрительно: «Я буду очень рад, когда смогу, наконец, отсюда уехать. Я не приспособлен для придворной жизни. Некоторым она нравится, у меня же вызывает отвращение. Вся атмосфера здесь отдает торизмом, от которого меня тошнит. Со мной все очень любезны, словно с опасным диким животным, которого боятся и которым, возможно, немного даже восхищаются из-за его силы и ловкости. Король до крайности враждебен ко всем, кто пытается вытащить рабочих из болота. Так же ведет себя и королева. Они говорят в точности так, как говорили со мной покойный король и кайзер, — если ты помнишь, это было во время забастовки железнодорожников. „Да чего они хотят? Им и так очень хорошо платят“, — и т. д.».

Другой член правительства Асквита, сэр Чарлз Хобхаус, записал свои впечатления о визите в Балморал летом 1910 г. Он был финансовым секретарем Казначейства, человеком весьма тщеславным, но ничем себя особенно не проявившим государственным деятелем. Хобхаус покровительственно замечает: «Остроты были довольно убогими, хотя и незлыми, король смеялся много и громко. После обеда я немного поговорил с королевой, король также потом присоединился к нашему разговору. Она говорит с заметным немецким акцентом, который, впрочем, нельзя назвать неприятным: во время разговора старалась выглядеть непринужденно, что ей в конце концов удалось. Очевидно, им нравится вести простую и здоровую жизнь сельских джентльменов».

Уинстон Черчилль, гость более признательный, рассказывал своей жене об утре, которое он провел в горах: «Пожалуй, лучший охотничий результат, которого я здесь добился, — четыре добрых оленя и раннее возвращение домой. Трое из них спасались бегством, причем одного было особенно трудно подстрелить — он бежал быстро, вниз по склону и был плохо виден. Неплохой результат, учитывая, что я не стрелял с прошлого года. Надеюсь, никто не подумает, что я чересчур много стреляю: король с горечью сообщил мне, что в этом году оленей убили совсем мало, и это плохо сказалось на лесе, так как их осталось слишком много; ловчий убеждал меня продолжать, что я и сделал, таким образом чуть-чуть выровняв баланс. Застрелив подряд троих, я мог подстрелить еще, но воздержался, не желая становиться мясником».

Спустя годы, когда Черчилль увлечется живописью, он возьмет с собой в Балморал палитру и кисти. «Я очень рад, что он не возражает, чтобы я использовал как студию свою служебную комнату, — писал Черчилль Стамфордхэму. — Я постараюсь не оставлять пятен краски на викторианской шотландке».

Вплоть до декабря 1910 г. король Георг и королева Мария не могли переехать в Букингемский дворец, лондонскую резиденцию британских монархов; но даже тогда им пришлось разместиться во временных помещениях, ожидая, пока заново отделают их личные апартаменты. Утопая в Саргассовом море своего имущества, королева Александра постоянно откладывала отъезд. Однако в задержке с переездом был виноват не только ее медлительный характер. Менсдорф сообщал о растущем влиянии на вдовствующую королеву ее волевой сестры императрицы Марии Федоровны, которая вскоре после смерти короля приехала в Англию с визитом, затянувшимся на целых три месяца.