Томаззо Ландольфи - Солнечный удар: Рассказы

• Название: Солнечный удар: Рассказы
• Автор: Томаззо Ландольфи
• Издательство: Известия
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1987

Советскому читателю предстоит первое знакомство с книгой рассказов известного итальянского прозаика Томмазо Ландольфи. Фантастические события и парадоксальные ситуации, составляющие фон многих рассказов, всепроникающая авторская ирония позволяют писателю с большой силой выразить свое художническое видение мира и показать трагическое одиночество человека перед лицом фашизма (ранние рассказы) и современной буржуазной цивилизации.

---

— Время? Нет.

— А пространство?

— Пространство?

— Значит, о пространстве или времени, если сблизить оба эти понятия и свести их к единому понятийному целому, вам также ничего не известно?

— Что, что?

— Нет, ничего.

— Пространство, время — какие забавные слова! А что это?

— Нельзя сказать, чтобы они были чем-то. Я хотел спросить, знаете ли вы, что подразумевается под временем и пространством, или под временем или пространством в представлении обитателей той далекой туманности. Но, к сожалению, вы и этого не знаете; что же тогда говорить о понятии протяженности и так далее, и так далее… В таком случае скажите сами, как мне быть.

— На предмет чего?

— О господи, да на предмет того, чтобы объяснить вам, что есть смерть.

— А что, разве, не поняв, что такое эти ваши пространство и время, нельзя понять и что такое смерть?

— По-моему, нет. Во всяком случае, мне так кажется.

— Тогда объясните нам, что такое пространство и время.

— Хм, видите ли, как это ни смешно… здесь опять получается прежняя история. Говоря о пространстве или времени, означающих, в сущности, одно и то же, я так или иначе вынужден буду коснуться смерти, точнее, предположить, что вам это понятие уже известно. Как, по-вашему, является ли понятие смерти следствием понятия пространства-времени или оно само порождает понятие пространства-времени? Можете вы об этом что-нибудь сказать?

— Мы — нет.

— Вот и я не могу. В действительности речь, возможно, идет о двух параллельных понятиях или об одном и том же понятии, но под различными углами зрения.

— Что же тогда остается делать?

— Что делать, что делать! Пока мы здесь окончательно не потеряли голову, начнем все с самого начала. Давайте-ка посмотрим, что такое бытие.

— Давайте!

— Давайте!

— Давайте!

— Не много ли желающих? Пусть начнет кто-то один. Итак, что такое бытие?

— Бытие — это наше сознание.

— Ну да, так, во всяком случае, сказано в наших учебниках. Из этого следует, что бытие представляет собой некую чувственную, или субъективную, связь. Но с чем, спрашиваю я вас?

— Как это с чем? Ясное дело, с нашей мыслью, с теми же чувствами, короче, со всем тем, что делает нас нами.

— То есть это как бы осознание содержания нашего сознания. Это понятно или воспринимается как игра слов?

— Ну… так, как сказали вы, в общем, конечно…

— Я как раз сказал только то, что сказали вы. Однако думаю, что здесь не обойтись без некоторой промежуточной ступени. Наше сознание должно соотноситься с чем-то еще помимо самого себя. Правда, в этом случае мы несколько отвлекаемся от темы лекции и выходим за рамки ваших знаний. Скажите, вам никогда не приходило в голову, что связь, которую вы назвали субъективной, может по крайней мере стремиться к объективному началу, иными словами, что бытие выражает не столько наше сознание, сколько наше состояние?

— Состояние!

— Что такое состояние, мы худо-бедно понимаем, но…

— Я предвидел ваше негодование. Вы наверняка скажете мне, что так как наше состояние неизменно и вечно, то это уже не состояние?

— Конечно! В понятии состояния или условий существования заложена возможность изменения.

— Вот тут надо еще подумать; уже то, что мы говорим «неизменное состояние»…

— То есть как это?

— Кто же так рассуждает? Разыгрывает он нас, что ли?

— Хорошо, и что же из этого следует?

— Спокойно, спокойно. Может быть, вы и правы. Попробуем тогда обойти эту трудность. Скажите, а что такое небытие, вы знаете?

— Нет.

— Еще бы, ведь вся наша философия строится на положительных понятиях. Но, видит бог, существуют и понятия отрицательные, по крайней мере мы должны предполагать их существование, если судить по тем сведениям или идеям, которые доходят до нас с той далекой туманности.

— Отрицательные понятия? Что это?

— Это понятия, относящиеся к тому, чего нет, сравнительно с тем, что есть.

— Пощадите, профессор, мы ничегошеньки не поняли!

— И неудивительно. Скажем так: они относятся к видоизмененному состоянию вещей.

— К видоизмененному состоянию? Что это значит?

— О боже! То, что они относятся к иному возможному состоянию вещей.

— То есть к их невозможному состоянию?

— Если хотите, да. В конце концов, небытием можно считать то, что не есть бытие.

— Но то, что не есть бытие, никак не проявляется.

— Согласен, но вы можете представить это мысленно.

— Отнюдь, потому что то, чего нет, может означать бесчисленное множество вещей.

— Не-ет, здесь вы ошибаетесь. То, что есть, также означает бесчисленное множество вещей, но в той мере, в какой оно составляет цельное понятие, оно четко определено и самодостаточно. Аналогичным образом существует только одно проявление небытия, иначе говоря, понятие небытия является обоснованным и представляет собой ясную идею.

— Извините, но до нас все равно пока не доходит. Вы говорите «аналогичным образом». Но для того, чтобы аналогия была если уж не полной, то хотя бы приемлемой, это самое небытие должно заключать в себе, в собственном измерении, бесчисленное множество вещей, подобно тому как это происходит с бытием, а не просто вырисовываться в бесчисленных проявлениях… Я знаю, что говорю путано, и не уверен, все ли меня поняли. Однако, судя по вашим словам, вы неверно истолковали смысл нашего возражения. Помимо этого, вы попросту занимаетесь с нами словесными кульбитами, с вашего позволения. С одной стороны, вы приводите цельное понятие, правда, уже в обобщенном виде, с другой — также цельное понятие, которое, однако, ничего не обобщает и ни с чем не соотносится.

— Проклятие, да вы не просто, а чересчур смышлены! Не просто, потому что, сами того не замечая, смешиваете абстракцию и реальность. Правильнее будет сказать так: понятие бытия не является истинным там, где истинным является или являлось бы, не знаю, как тут еще сказать, понятие небытия. Небытие, пожалуй что, можно считать понятием чистым и безотносительным.

— Однако хоть какое-то представление о нем вы должны нам дать!

— Это вовсе не обязательно. В порядке исключения вы можете представить его как чисто умозрительное построение.

— Значит, мы должны проглотить это как есть и успокоиться?

— Что-то вроде того.

— Ладно, ребята, давайте глотать, пусть даже оно встанет у нас поперек горла… Сделаем так, профессор: вы продолжайте, а там, как знать, может, последующее и прояснит предшествующее! Хотя, согласитесь, это довольно странный метод созерцания.

— А мы и не созерцаем. Повторяю, в первую очередь я пытаюсь выяснить кое-что для себя. С другой стороны, уже не раз последующее проливало свет на предшествующее.

— Хорошо, тогда продолжайте. Кстати, для начала неплохо было бы узнать, каким образом это ваше небытие связано с этим вашим пространством или временем.

— А кто его знает! Скорее всего прямой связи между ними нет.

Джорджо Де Кирико. Гектор и Андромаха. 1968.

— Смелее, смелее, профессор!

— Интересно, как, по-вашему, содержит идея небытия идею ограниченности или нет?

— Хм.

— М-м-м.

— По-моему, хмыкать тут особо нечего. Я думаю, что содержит.

— Как это?

— Если существует небытие, значит, бытие не является, как бы это сказать, всеобъемлющим и предполагает наличие пустот.

— Ха-а!

— Фью-ю!

— Та-ак, это еще что за свист? Давайте-ка посерьезнее!

— Но, профессор! Теперь уже вы смешиваете абстракцию и реальность. Ведь о небытии нельзя сказать, что оно есть. Не вы ли сами только что подали нам его как чисто умозрительное построение?

— Вот это уже совсем другое дело! Вместо того чтобы попусту балаганить, вы бы почаще открывали рты и говорили по существу. Именно! Именно об умозрительных построениях мы и говорим. И небытие я упомянул лишь в отвлеченном смысле, точно так же, как и наша вероятная цель, точнее, наш первый этап — пространство или время, — представляет из себя не что иное, как отвлеченность.

— Да, да, на этот раз вы совершенно правы! Вы уж нас извините. Вот только интересно бы узнать, что такое «рты»?

— Рты? Я сказал «рты»? Ну, это внизу такое… Впрочем, сейчас это не столь важно. Позже мы к этому, может быть, вернемся.

— Тогда продолжим.

— Продолжим. (Но как?) Итак, если бытие не есть все, если оно ограничено небытием…

— То что?

— То ничего, друзья мои. Не так-то это просто продолжать, к тому же скорее всего не я хитрее вас, а вы — меня. И все же чисто интуитивно мне кажется, что, исходя из подобной предпосылки, можно осуществить разграничение стихий, стихий, разумеется, понятийных.

— Какое еще разграничение? Каких стихий?

— Ну как же… Допустим, здесь у нас бытие, а здесь — небытие. Это означает, что в один прекрасный момент бытие становится небытием или, наоборот, что однажды кончается бытие и начинается небытие. Не так ли?