Владимир Ареньев - ФЭНТЕЗИ-2004

• Название: ФЭНТЕЗИ-2004
• Автор: Владимир Ареньев
• Издательство: ООО "Издадельство "Эксмо"
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2004
• ISBN: 5-699-05789-7

Вновь отправляются в путь странствующие рыцари и древние герои. Вновь собираются несокрушимые армады, чтобы на поле великой битвы решить судьбы мира. Вновь плетут козни черные маги и поднимают голову исчадия мрака. Ведущие писатели, работающие в жанре фэнтези, представляют свои новые повести и рассказы о непрекращающейся борьбе Света и Тьмы, Добра и Зла, Правды и Лжи.

---

Эрнани Ракан никогда не лгал, это было известно всем. Утешитель поклонился:

— Да будет так, как желает мой анакс. Мы покидаем вас.

— Ждите за дверью, — бросил Эрнани, — наш разговор вряд ли затянется.

Охрана не должна покидать башню — существует ничтожная вероятность, что обман разоблачат, прежде чем… Рука Эрнани непроизвольно дернулась к воротнику, украшенному усыпанной алыми ройями серебряной розой.

Тяжелая дверь захлопнулась. Братья остались одни. Ринальди уже не лежал, а сидел, придерживая рукой цепи.

— Ринальди… — пробормотал Эрнани.

— Рад тебя видеть. — Настороженный, выжидающий взгляд, раньше он смотрел иначе. — Что велел передать мой венценосный брат?

— Ничего. Я соврал, чтобы они ушли. Я должен был тебя видеть. — Эрнани проковылял к узнику и опустился рядом, задев холодное железо. — Какие тяжелые… Зачем?

— Видимо, так надо. — Ринальди улыбнулся одними губами. — Чем страшнее обвинение, тем толще цепи. Ничего, перед казнью наденут другие, полегче.

— Рино, — юноша замялся, но продолжил довольно твердым голосом: — Ты знаешь, я ведь калека… Я не хотел жить таким…

— Глупости. Жизнь прекрасна, даже если она невыносима! У тебя неприятности?

— У меня? Ринальди… Неужели ты не понимаешь, что тебя ждет?

— Меня ждут катакомбы, — ровным голосом сказал эпиарх, — тьма, холод, возможно, чудовища и наверняка смерть. Я все прекрасно понимаю, но это не повод для рыданий.

— Почему ты не признаешься, ну почему?!

— Проклятье, да потому что не трогал эту шлюху! Хорош бы я был, если б взял на себя ее шашни.

— Беатриса — не шлюха! Ее мучили, пытали…

— Ну так возрыдай на ее горести, а чего ты хочешь от меня?

— Рино, я понимаю. Ты… Ты сначала не хотел ничего дурного, просто зол на старика, что он тебя не взял. И ты терпеть не можешь, когда тебе перечат. Когда Беатриса тебе отказала, она… Она, наверное, сказала что-то ужасное, оскорбительное, и тебя понесло. Как с тем проповедником, помнишь, ты рассказывал?

— Помню, — взгляд узника стал холодным, — что было, то было. Но до жены Борраски я не дотрагивался.

— Но она беременна от тебя!

— Значит, это она дотрагивалась до меня, когда я был пьян. Мало ли женщин забирались ко мне в постель.

— Зачем ты лжешь? — выкрикнул Эрнани. — Я пришел помочь тебе, а ты…

— Мы знакомы семнадцатый год, Эрнани из рода Раканов. Если ты веришь в мою вину, нам говорить не о чем.

— Ринальди, а как мне не верить? Как?! Ни одно твое слово не подтвердилось, тебя обвинили не только Беатриса, но и ее слуги, твоя подруга, даже твоя кровь!

— Как не верить? Похоже, никак. Я не настолько добр, братец, чтобы ради твоего спокойствия признаться в подлости, которую не делал.

— Ради моего спокойствия?! — подался назад Эрнани. — Спокойствия?!

— Разумеется, ты бы с чистой совестью проводил меня в пещеры, ибо это справедливо, а потом принялся меня оплакивать, ибо я твой брат. Разве не так?

— Ты сошел с ума!

— Напротив, никогда не был в столь здравом рассудке, как сейчас. Эридани раздулся от осознания собственной праведности. Еще бы, осудил родную кровь! Великий анакс! Справедливый анакс! Неподкупный анакс! А тебе ужасно хочется стать всеобщим утешителем, но мне ни от тебя, ни от Эридани не нужно ничего. Слышишь? Ничего! Ни поучений, ни прощений. Но и я вас не прощу.

— Тогда мне лучше уйти…

— И впрямь лучше, — согласился Ринальди, — меня тошнит от твоего присутствия, а каяться я не собираюсь. Не в чем, знаешь ли…

Эрнани вскочил и забарабанил в дверь. Открыли тотчас. Подслушивали? Вряд ли. Слишком толстые доски и слишком много народа.

— Мой эпиарх, — утешитель обращался к Эрнани, как к наследнику, — уже уходите?

— Да, — вздернул подбородок юноша, — я сказал то, что был должен.

А что он был должен? Вырвать у Рино признание? Кому это нужно? Ринальди виновен, в этом нет сомнения, почему же он нападает, а не защищается? Брат умрет в коридорах лабиринта, страшно умрет, но он сам виноват. Откуда в нем столько злобы, лжи, презрения ко всему святому, ну откуда?!

— Мой эпиарх, вам помочь спуститься?

— Нет. Я сам.

Эрнани и в самом деле спустился сам, хотя дважды едва не упал, настолько узкой и неудобной была лестница. Рассказать Эридани о встрече? Зачем? Хотя, если правда так или иначе всплывет, он не станет лгать, просто не скажет о булавке с розой. В конце концов, она еще может пригодиться ему самому, а Ринальди избрал свою участь сам. Его не спасти…

10. Мастер

Эрнани сидел у окна, на его коленях лежала раскрытая книга, но вряд ли юноша думал о том, что в ней написано. На скрип двери он обернулся и широко раскрыл глаза, став неимоверно похожим на Ринальди.

— Диамни… Я думал, урока сегодня не будет.

— Его и не будет. — Художник сел напротив своего ученика. — И все-таки я пришел ради живописи.

— Да?..

Дети Заката, сколько безнадежности в этом голосе! Бедняга был бы счастлив, узнав правду, но тот, кто подстроил Ринальди ловушку, знал все о том, что происходит во дворце. Нельзя рисковать. Тот, кто слушает, если он, разумеется, слушает, не должен сомневаться, что Диамни Коро думает только о картине, на которой Ринальди суждено изображать демона.

— Эрнани, надеюсь, ты меня поймешь. Возможно, сочтешь безумцем, но поймешь. Для меня главное в жизни — искусство. Мир, война, любовь — это для других. Я живу лишь тем, что переношу на свои холсты…

— Да, я знаю. Чем я могу тебе помочь?

— Я не успел закончить эскиз. Суд оказался слишком коротким…

— Я… Я не понимаю тебя…

— «Возгордившийся» был бы моей лучшей работой, если бы я успел зарисовать лицо Ринальди в три четверти. Сначала мне казалось, что лучше сделать в фас и поместить его в центре композиции, но вчера, вернувшись домой, я понял, как ошибался. Это открытие перевернуло всю мою жизнь. — Боги, оказывается, можно говорить правду и при этом чудовищно лгать! Вчерашний вечер и впрямь все изменил. Сумасшедший художник умер, и даже Абвении не знают, кто родился. — Эрнани, я должен увидеть эпиарха Ринальди и зарисовать его лицо в три четверти.

— Ты… Ты хочешь пойти в башню и… И рисовать моего брата?!

— О да, — подался вперед Диамни, — ведь завтра будет поздно.

— Завтра будет поздно, — медленно повторил Эрнани. — Да… завтра будет поздно. Я никогда не смогу научиться рисовать, потому что… Потому что не могу заменить жизнь холстом. Я — живой, пусть больной, пусть слабый, но живой, а ты — нет…

— Возможно. — Пусть Эрнани его возненавидит, но он добьется свидания. — Однако живые становятся мертвыми, а искусство вечно.

Юноша ничего не ответил, молча изучая художника так, словно видел его впервые. Послышался шум, что-то стукнуло — похоже, ударили деревом о камень, скрипнула дверь. Кто-то пришел, а он не успел добиться своего. Теперь Эрнани воспользуется случаем и прекратит мучительный разговор. Неужели придется сказать правду? Видимо, так. Он вернется позже и скажет все как есть…

— Мне надо поговорить с тобой, брат. — Эридани Ракан стоял на пороге, а стук… Стражники ударили древками копий в пол, приветствуя повелителя.

— Хорошо, — худенький светлоглазый мальчик, который вот-вот станет наследником престола, поднялся, приветствуя анакса, — я готов. Диамни просил разрешения навестить… ему нужно закончить картину…

— Какую?

— «Возгордившегося».

— Что ж, он прав, — губы Эридани сжались, — тебе придется учиться безжалостности, Эрно. Для анакса, если он анакс, так же, как и для художника, если он художник, существует только главное. Для анакса — государство, для художника — картина. Мастер, то, что нужно для рисования, при тебе?

— Да, мой анакс.

— Сколько времени тебе понадобится?

Пять минут, чтобы сказать правду, и полтора часа, чтобы ее скрыть.

— Не менее трех часов, государь.

— Они у тебя будут. Можешь идти прямо сейчас. Каннио!

На пороге появился человек, похожий на волкодава.

— Отведи мастера Диамни к эпиарху Ринальди. Он будет рисовать.

…Коро готовился спуститься вниз, а его повели вверх. Подъем казался бесконечным, узкая лестница кружила и кружила, ноги едва помещались на стертых ступеньках. Наконец они пришли. Еще одно разочарование! Стражник не стал греметь ключами, отпирая замки и отодвигая засовы, а забарабанил в окованную бронзой тяжеленную дверь, которая тотчас распахнулась, и на пороге вырос хмурый высоколобый монах, больше похожий на ученого, чем на палача.

— Вот, — заявил стражник, — художник… Прислали… Демона рисовать.

— Приветствие мастеру, — высоколобый был учтив и равнодушен, — надеюсь, света тебе хватит.

Эта башня была мечтой любого художника. Восьмигранная комната с восемью окнами, сквозь которые лился яркий летний свет. Ни сырости, ни решеток, ни жалкого свечного огарка. Оковы, правда, были. Видимо, тюремщики опасались, что узник наложит на себя руки.