Ноам Хомский - Новый военный гуманизм: уроки Косова

• Название: Новый военный гуманизм: уроки Косова
• Автор: Ноам Хомский
• Издательство: Праксис
• Жанр: Политика
• Год: 2000
• ISBN: 5-901574-26-5

Книга Ноама Хомского, впервые увидевшая свет в 1999 году, была написана по следам событий в Косове. Анализируя натовские бомбардировки Сербии автор ставит под вопрос «новый гуманизм». Что лежит в его основе: политические интересы или гуманитарные соображения? Оправдано ли применение силы во имя высоких принципов и ценностей?

На обширном историческом материале Хомский доказывает, что Соединенные Штаты и их союзники сражаются не за справедливый мировой порядок, а за собственные экономические и геополитические интересы.

http://fb2.traumlibrary.net

---

Более того, события собственно холодной войны обычно слабо влияли на решения об интервенции, поэтому модели таких решений, принимавшихся до холодной войны, во время и после нее очень мало отличаются друг от друга. Иногда этот факт даже акцентируется, но только «для служебного пользования»: например, в 1958 году, когда речь шла о трех основных мировых кризисах, о которых Эйзенхауэр и Даллес говорили на Совете по национальной безопасности: Индонезия, Северная Африка, Ближний Восток, т. е. все исламские регионы и, что важнее, все главные производители нефти. Согласно секретным документам, Эйзенхауэр особо подчеркивал то обстоятельство, что Россия не имеет к этим кризисам никакого, даже теневого, отношения9.

Равно понятно и то, что насилие не способно привести к немедленному успеху, но стратеги могут быть уверены, что у них еще многое остается в резерве. Если необходимо, сойдет и карфагенский вариант. Тому, кто в этом сомневается, мы бы посоветовали проехаться по широким просторам Индокитая. Этому региону, давно уже ставшему их мишенью, и всем тем, кого также посещает сумасбродная идея поднять голову, приходится быстро признавать данный факт. Именно такое доверие и нужно.

Помимо удовлетворения этой неизменной потребности, применение силы на Балканах сулит еще и побочные выгоды. Об одной из них уже говорилось: Сербия была раздражающим фактором, досадной помехой усилиям Вашингтона получить существенный контроль над Европой. Хотя ресурсы Балкан большого интереса не представляют, по своему стратегическому положению они близки не только к Европе, Западу и Востоку в целом, но и Ближнему Востоку в частности. Первая большая послевоенная кампания по усмирению непокорных, развернутая в Греции, в значительной степени мотивировалась стремлениями заполучить контроль над ближневосточной нефтью, которые в те же самые годы стали одной из причин свержения итальянской демократии10. Греция вообще продолжала оставаться в ведении ближневосточного отдела Госдепартамента до тех пор, пока в ней не пал режим фашистской диктатуры, поддерживаемый США (двадцать пять лет назад). Аналогичные интересы сегодня распространяются и на Центральную Азию, хотя там их роль второстепенна; ее близость к Турции, которая наряду с Израилем является основной военной базой Вашингтона в регионе, также, вероятно, играет немаловажную роль в принятии его решений. До тех пор, пока Сербия не пополнит число режимов, покорных США, есть смысл наказывать ее за непослушание — причем очень наглядно, чтобы другим ослушникам неповадно было. Такая возможность представилась США при кризисе 1998 года в Косове, и теперь можно с достаточной долей уверенности полагать, что данный процесс продолжится до тех пор, пока Сербия либо не уступит, либо не будет сокрушена, как это было с Кубой и прочими непокорными.

Для целей «контроля над населением» в собственном доме идеологи США, в зависимости от обстоятельств, предпринимают попытки играть на самых разных струнах души («щупальца русских», наша «тоска по демократии» и т. д.). Однако если мы не окажемся в рядах твердых приверженцев «сознательного игнорирования», то отпадет и необходимость в применении к нам подобных приемов.

С другой стороны, выгода силового решения косовского кризиса состояла в стимулировании военной промышленности и торговли. Как писала «Уолл-Стрит Джорнал», «похоже, что война вообще всегда подстегивает расходы на оборону», в первую очередь расходы на высокотехнологичные системы вооружений. Одна только компания Raytheon надеялась получить заказов на миллиард долларов — на пополнение запасов стратегических ракет «Томагавк» и другого оружия, используемого для «сокрушительных ударов по балканским целям». В это число еще не входят новые заказы, ожидаемые от Других стран НАТО. «Истинным победителем в войне» всегда является военная индустрия — гласит заголовок в «Файнэншиал Таймс». В этой статье рассказывается о «весьма обнадеживающих» перспективах аэрокосмического оружия, особенно в области сложных и дорогих технологий: половину стоимости современного истребителя составляют авионика и программное обеспечение, поэтому получается, что война стимулирует развитие высоких технологий в целом11.

Для читателей деловой прессы пересказывать дальнейшее содержание этой статьи было бы излишне. Военные расходы всегда служили главным прикрытием для огромного государственного сектора экономики высоких технологий, были залогом лидерства США в компьютерной и электронной области в целом, в автоматике, телекоммуникации и Интернете и большинстве других самых динамичных составляющих экономики. В статье делается экскурс к истокам американской системы массового производства, заре ее промышленного развития, хотя своих колоссальных пропорций оно достигло только после Второй мировой войны. В сельскохозяйственном производстве государственный сектор также играл фундаментальную роль, а теперь он преобладает и в отраслях промышленности, основанных на достижениях биологии, которые, как и высокие технологии, опираются на социализацию расходов и рисков и экономическое оружие государственной власти (например, закрепление прав на интеллектуальную собственность и другие формы вмешательства в рыночные отношения в интересах крупных корпораций). Что касается военных расходов как «прикрытия», то руководящий принцип был откровенно сформулирован в 1948 году тогдашним министром военно-воздушных сил Стюартом Саймингтоном: «Ключевое слово здесь — не „субсидии“, ключевое слово здесь — „безопасность“»12.

«Истинные победители» находятся за рамками сферы высокотехнологичного производства. Ведущие строительные компании США (Brown & Root, Halliburton, Bechtel) «уже дали понять, что полны страстного желания отстраивать мосты и дороги», «стертые в порошок» их партнерами из сферы высоких технологий, а западные энергетические компании имеют виды на «восстановление распределительных сетей». Британцы боятся, что могут в очередной раз «упустить» такую возможность, как это случилось после войны в Персидском Заливе, когда их потеснили американцы и соперники с континента. Департамент торговли и промышленности правительства Великобритании пытается скоординировать действия британских компаний, стремящихся участвовать в «восстановлении Косова», так как этот лакомый кусочек, по самым грубым подсчетам, может принести таким компаниям в ближайшие три года от 2 до 3,5 миллиардов долларов13.

По наблюдениям Рэндольфа Бурна, война может быть «оздоровлением для государства», но под «государством» в этом случае следует понимать нечто более широкое, чем просто правительственные функции.

Возможным достоинством силового решения является и то, что оно раскрывает агрессивную позицию НАТО; позитивный итог, учитывая, что натовский контроль над Европой пока не аксиома. Ведь стратеги США, безусловно, питают противоречивые чувства по поводу решения Европейского Союза после войны начать работу над «общей политикой обороны», которая позволит ему действовать независимо от Соединенных Штатов в своих «наблюдательских и миротворческих миссиях», причем понятия «оборона» и «миротворчество» следует интерпретировать в их обычных значениях14.

Памятуя об этом последнем соображении, мы можем вернуться к замечанию военного историка и аналитика Джона Кигана о том, что результатом войны стала «победа нового мирового порядка», который был «возвещен Джорджем Бушем после войны в Персидском Заливе», и что после победы воздушной мощи на Балканах «мировой порядок выглядит более защищенным». На этом ощущении делал акцент и Клинтон в своей триумфальной речи, сообщая «американскому народу, что мы одержали победу, благодаря которой мир станет более безопасным»15.

Все эти утверждения правдоподобны только в том случае, если в их основе лежит негласное допущение о том, что из понятия «мир» исключена большая часть мира. Защищенным оказывается «мировое сообщество» в специфическом смысле этого слова: прослойки богатых и привилегированных в индустриальных обществах Запада, а также их партнеры и единомышленники в других частях света.

Аналогичным образом следует трактовать и комментарии Кигана по поводу войны в Персидском заливе. Данную войну тоже приветствовали как торжество «мирового сообщества», и великая победа в ней также сопровождалась пылкой риторикой о грядущей новой эре всемирной нравственности. Но, по крайней мере, отдельные западные обозреватели отмечали, что вследствие своей военной политики США и Соединенное Королевство остались в «жалком меньшинстве в мире», если говорить о реальном мире16.

Массовые настроения, бытовавшие за пределами богатых индустриальных обществ, точно подметил кардинал Паоло Эваристо Арнс (Бразилия), который в 1991 году писал, что в арабских странах «богачи солидарны с американским правительством, а миллионы бедняков осуждают его вооруженную агрессию». Во всем «третьем мире», продолжал он, «царят ненависть и страх: когда они решат напасть на нас» и под каким предлогом?