Иэн Дуглас-Гамильтон - Жизнь среди слонов

• Название: Жизнь среди слонов
• Автор: Иэн Дуглас-Гамильтон
• Издательство: Издательство "НАУКА" главная редакция восточной литературы
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1981

Авторы — молодой биолог и его жена — прожили пять лет в Танзании, изучая жизнь слонов в национальном парке Маньяра. Целью их работы было выявление особенностей поведения животных под влиянием «человеческого» фактора.

Книга заставляет пересмотреть многие воззрения на этологию слонов. Она дает развернутую картину природы Танзании, рисует разнообразные портреты африканцев — энтузиастов изучения фауны своей страны. Есть в книге и приключения, и переживания, и радости открытий.

---

Молодой высокий масаи, стоявший на одной ноге — опорой ему служило копье — и чистивший зубы мсваки (деревянная палочка, предназначенная именно для этой цели), крикнул мне: «Сова, Мама Дуглас» («здравствуй» по-масайски). То был приятель Иэна. Схватив все деревянные палочки в левую руку, он подошел, таща за собой козочку с блестящей коричневой шерсткой и острыми ушками.

— Для Дугласа! — сказал он.

Восхищенная подарком, я воскликнула по-масайски:

— Аше олинг… Сидай олинг (Большое спасибо… Она очаровательна).

Он помог нам разместить козу и кур в «лендровере» и вернулся к своим козам, а мы отправились домой с запасом пищи и животными. Как хорошо, что в лагере будет коза!

— Козу львы сожрут в первые же пять минут, — предсказал Иэн, подняв палец.

Мы назвали ее Бибой. Козу привязали к небольшой акации около ванной комнаты; она вставала на задние ножки и вскоре объела все вокруг. На ночь ее запирали в загончике. Вскоре Биба превратилась в самое шаловливое и толстое существо нашего зверинца. Особенно она любила заметки Иэна и «Нью-Йоркер» и пожирала их с такой скоростью, что отнять у нее листок, который она схватила, уже не удавалось. Любой плод в пределах ее досягаемости исчезал с такой же быстротой. Она питала слабость к бананам и изобретала самые невероятные способы, чтобы добраться до них — они висели на балке в гостиной; ради них она залезала на стулья, шкафы, подоконники.

Через несколько недель Биба подружилась с Уиджи, и они часто сопровождали нас в долгих прогулках после рабочего дня. Во время одной из таких вечерних прогулок я обнаружила вдоль взлетной полосы темные пятна. Биба, заметив их, испугалась и удрала в кусты. То была засохшая кровь. Ею окропило всю траву вокруг, а кусты были вытоптаны. Здесь ночью или задрали, или ранили крупное животное. Мы бесшумно отошли и вернулись в лагерь.

Решено было обыскать местность и найти раненое или убитое животное. Для безопасности мы захватили ружье и сели в машину. Метрах в двадцати от того места, где виднелась кровь, в траве, под густым кустарником, был спрятан мертвый буйвол. Его уже наполовину сожрали, но присутствия льва не чувствовалось. Мы сделали большой круг, возвращаясь к дому, и заметили в расщелине, метрах в тридцати от туши буйвола, двух раздувшихся от мяса львов — как мы предположили, людоедов Сатиму и Чонго.

Из окна моей хижины виднеется противоположный берег реки — желто-соломенная трава и песочная пыль, только чуть-чуть зелени на вершинах деревьев. Черная блестящая струя воды скатывается по серым скалам в неглубокий водоем, откуда вытекает ручеек и почти тут же уходит в песок. Сухой сезон. Сухой воздух, пахнущий пылью ветер и растрескавшаяся земля. Зонтичные кроны акаций, росших вокруг дома, крытого банановыми листьями, спасают нас от жгучего солнца.

В октябре деревья голые и обожжены солнцем, листья съеживаются, хрустит сухая трава, а от земли пышет жаром. И вдруг однажды утром вершина акации покрывается нежно-зелеными листиками; с каждым днем зеленеет все больше верхушек деревьев, а некоторые полностью одеваются в листву. Как мне объяснили, приближался сезон дождей, они польют через месяц-другой.

В дневном зное кажется, что все настороже и ждут, когда же древесная саванна покроется зеленой пеной. Звери переходят из одного клочка тени в другой, их ноздри и глаза полуприкрыты, пока не наступает вечерняя прохлада и они не отправляются на поиски пищи.

Потом вдруг деревья как бы разом уперлись макушками в прозрачный африканский небосвод, появляются громадные плоские тучи. Они карабкаются друг на друга, собираются на горизонте, как бы готовясь к миграции. С каждым днем их все больше, они, толкаясь, плывут по небу, меняя форму и цвет там, где их пронизывают солнечные лучи. Если вам нечем любоваться на земле и вы не наблюдаете за животными, вас утешает созерцание неба.

Воздух с озера столкнулся с горным воздухом, деревья склонились под яростными вихрями ветра, заревели слоны, залопотали обезьяны, затрещал кустарник, и животные разбежались.

Задул дождевой ветер. Тучи закрыли солнце. Ветер па мгновение стих. Воздух стал плотным, небо почернело, засверкали молнии, и зарокотал гром. Захлопали двери и окна в лагере, заметались темные силуэты, привязывая все что можно и пряча под навес дрова; куры носятся в поисках надежного укрытия. Скоро все зальет вода!

Ветер стих, и жаркая влажная тишина как бы облепила меня. Ни одного живого существа, ни звука, кроме воркованья пятнистой горлицы и жалобного стона птицы-носорога. Время от времени на землю плюхается тяжелая капля дождя. Небо, кажется, придавило землю, а я очутилась в тисках между ними.

Серо-белые наклонные полосы дождя ударили по долине — шум нарастает с каждой минутой. Над моей головой трещат сухие листья крыши. Первые капли дождя смывают пыль. Чудесный долгожданный шум. Воздух посвежел, и от запаха мокрой земли защекотало в носу. Я ощущала всем своим существом, как из-под земли рвется жизнь. Хотелось петь, плясать, любить.

Дождь замолотил по земле. Его уже ничто не могло остановить. Мы укрылись от хлещущих струй и слушали грохот капель по крыше. Там, где минуту назад стлалась сухая безжизненная земля, раскинулось море коричневой воды, которую заплескивало внутрь дома через накомарники на окнах. Потом дождь умчался к холмам. Тишину нарушали только звонкие удары о землю капель, падавших с деревьев. Мы шлепали босыми ногами по красной грязи, перепрыгивали через лужи, шли на цыпочках. Среди туч проглянуло голубое небо, блеснуло солнце, и всеми цветами радуги засверкали капли, повисшие на кустах. Иссохшая земля с чмоканьем всасывала воду, и та превращалась в пар от внутреннего жара земли.

Далеко в холмах послышался страшный грохот. Дождь прошел и там. Далекие раскаты нарастали и превратились в рев воды, которая низверглась с обрыва и пыльных расщелин. Затем вспучился склон холма над верхней хижиной, словно началось извержение. С ужасным грохотом темно-коричневый поток перевалил через край и обрушился в первый водоем, увлекая за собой камни и деревья; потом он пробился через узкую расщелину и выплеснул громадное количество жидкой грязи на белый песок пересохшей реки. Там, где только что виднелись серые скалы и желтая трава, теперь пеной кипела грязная вода, вновь вступая во владение каждым клочком русла.

Наступила ночь, отдаленный гром сотрясал округу, на горизонте вспыхивали зигзаги молний, освещая темно-голубую цепь гор по ту сторону озера. Наступил сезон дождей.

Лило целых три месяца. Парк, выцветший от солнца, вырядился в зеленые одежды всех оттенков. С дождями наступила перемена жизни, и нашей в том числе. Дожди несли пищу, дожди несли рождения. До Ливией толстыми выглядели лишь будущие матери, а самцы и хищники были тощими. Через месяц все станет наоборот.

Я уже познакомилась со многими людьми, с которыми работал Иэн, и все они беспокоились за него. Они говорили ему:

— Мы уже лет тридцать охотимся па слонов и знаем их. Если вы будете так обращаться с ними, они расправятся с вами и вы не доживете до старости. Никогда они не признают вас!

Иэн смеялся над их страхами и доказывал, что его отношения со слонами в корне отличаются от отношений охотников и дичи.

Когда наши гости выезжали в машине на прогулку вместе с нами, мы испытывали их Боадицеей. Они холодели от страха при виде дикой громадной самки, она нависала над ними, ее глаза горели, уши хлопали, как крылья колдуньи, и бивнями она молотила по кустам.

— Мы пропали! — вопили они.

— Пожалуйста, не кричите на моих слонов, — тихо говорил Иэн, спокойно наблюдая в бинокль за другими семейными группами.

Из-за дождей, обрушившихся на пас, и многочисленных посетителей лагеря возникла необходимость пристроить к домам веранды и увеличить тем самым крытую площадь.

Али и его приятель, который помогал ему чинить крыши из банановых листьев, вызвались возвести веранды за несколько дней. Смотритель парка дал разрешение напилить столбиков. Мы решили использовать для этой цели громадную ветвь дерева Мбаву-йа-Фару (ребра носорога), ветви которого действительно выглядели как громадные зелено-серо-белые ребра. Это был лучший материал для подобного строительства. Али с приятелем принялись рубить ветви с помощью панги, а я отправилась па машине за дикими цветами и травой, похожей на ершики для мытья бутылок. Стояла полная тишина. Вдруг раздался дикий вопль:

— Чуй, чуй! (Леопард!) Скорее ружье!.. Чуй, чуй, ружье, ружье!..

Я выскочила из машины и схватила ружье. Али с приятелем сидели на дереве, но леопардом и не пахло.

— Где он? — крикнула я.

— Здесь!

Приятель Али указывал себе под ноги.

Я скользнула к дереву, держа палец на спусковом крючке ружья, в стволах которого сидели две пули.

— Где же он?