Жорж Минуа - Дьявол

• Название: Дьявол
• Автор: Жорж Минуа
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Культурология
• Год: 2004
• ISBN: 5-17-025741-4, 5-271-09576-2, 2-13-049562-1

Фигура дьявола на протяжении столетий занимает свое особое место в духовном мировосприятии человека. В работе предлагается исследование зарождения и исторической эволюции этого феномена в соотнесении с социальными, религиозными и культурными последствиями. Колдовство и экзорцизм, громкие процессы над ведьмами с обязательными пытками и эротическим подтекстом — непременные атрибуты данного явления. Попытки осмысления современной роли сатанизма, его психологическая и социологическая интерпретация завершают исследование.

---

Как утверждает в работе «Дьявол. Биография» (The Devil. A biography) Питер Стенфорд, церковь с удовольствием препоручала бы медицине трудные случаи «бесноватых». Но ей трудно решиться на это из-за опасения потерять лицо. Отсюда и неизбежная двусмысленность: «Случаи изгнания дьявола имеют место, но иерархи дают понять, что предпочтительно, чтобы этого не было. Кроме того, известно, что церковь и сама этим занимается… Как и дьявол, она склонна избегать ритуал экзорцизма».

IV — Дьявол на кушетке (психоаналитика)

Священники, тем не менее, не едины в точке зрения на вытеснение дьявола с его позиций, которые он исконно занимает в глубине души человека. Пристально интересуются этим персонажем психоаналитики. В 1923 г. Фрейд изучал случаи колдовства и шабашей XVII века. Он показал, что одержимость, связанная с совокуплениями с инкубами и суккубами — это всего лишь невротический выход сексуального чувства, подавленного слишком репрессивной в этой области религией. Дьявол — олицетворение запрещенного общественными ритуалами и культурной традицией сексуального наслаждения. Франсуаза Дольто смогла подтвердить такую интерпретацию, рассмотрев ряд современных случаев, например — с двумя фригидными женщинами. Одну из них мучили кошмары, другую галлюцинации, в которых присутствовали эротические сцены с участием дьявола: «Эти две женщины с детства страдали комплексом принадлежности к мужскому полу, то есть — неприятием своей рецептивной, генитальной женской сексуальности… Дьявол также рассматривался как исходящий похотью. И шоковые ощущения, получаемые ими, — одна от кошмаров, другая от галлюцинаций — оказались генитальными и никогда ранее не испытываемыми в их брачной жизни». Эти женщины были уже в возрасте менопаузы, которая, согласно Франсуазе Дольто, может оживить описанные фрустрации. Если вспомнить, что в свое время «ведьмы» были, по преимуществу, «старухами» (то есть, в возрасте старше 40 лет), они вполне готовы были принять за реальность кошмары и галлюцинации. Вероятно, именно здесь кроется объяснение их признаний, например, с детальным описанием шабашей.

По Фрейду, в ряде случаев дьявол может оказаться отрицательной стороной фигуры отца, тогда как Бог — положительной: «Отец — это индивидуальный прототип как Бога, так и дьявола», — пишет он. Впоследствии Франсуаза Дольто, развивая учение об отношениях между ребенком и дьяволом, показывает, главным образом через рисунки, что воспроизведение дьявольского персонажа соответствует трудной ситуации, в которой находится ребенок, испытывающий чувство угрозы, опасности, вызывающей тоску; этот персонаж изображается в виде отвратительного животного. «Поведение ребенка, иногда рассматриваемое окружением с точки зрения взрослой морали (на уровне эмоций) как антибиологическое, может быть связано с тоской, которую он воспринимает как идею дьявола, грозящего разрушить упорядоченность живого».

Важную лепту в психоаналитические размышления о дьяволе внес Карл Юнг (18 751 961). Для него сатана, несомненно, существует — в той мере, в которой он является продуктивным мифом, архетипом, то есть неотъемлемой частью структуры индивидуального сознания, его темной стороной, в противоположность Богу — светлой стороне. В работе 1933 г. «Современный человек в поисках души» (Modern man in search of a soul) он заявил, что Бог и дьявол суть две стороны одной медали и что они не более чем метафора, поскольку оба эти архетипа суть импульсивные образы и источники поведения. В этом смысле миф о дьяволе претворяется в реальность. Он концентрирует у всех народов — пусть в образе змея или дракона — реакцию на страх, возмущение и отторжения, а также на необходимость подчиняться данным требованиям морали по подавлению запретных наслаждений. В каком-то смысле Юнг из своего понятия архетипа извлекает древний героический миф о столкновении в каждом из нас сил добра и зла. И таким образом дьявол, изрядно потрепанный и почти разгромленный теологами, был неожиданно возрожден психоаналитиками, вдохнувшими в него вторую жизнь. Если верить психологу Маризе Чойзи, дьявол в мифической форме одновременно активен, не деструктивен и является необходимым для человеческой психики: «Дьявол-миф, необходимость в фундаментальной амбивалентности человеческих чувств кажутся мне внутренней реальностью, не только данной в ощущениях, но и существенной для диалектики психического прогресса».

Другие психиатры менее категоричны в своих суждениях — в той части, где понятие зла наделяется прежде всего культурными качествами. Для самого Юнга и его последователей однажды занесенные в сознание и вынесенные на свет темные стороны человека теряют свой отрицательный, чудовищный, деструктивный характер. Зло есть метафизическая абстракция и не может существовать в чистом виде. Это продукт человеческой культуры. Мы видим, как здесь вновь проявляется старая теологическая позиция. Именно в связи с этим психиатр Эдвард Чессер из Лондонского университета утверждает, что дьявол исчезает в себе самом, как только мы начинаем понимать все поведенческие механизмы, способствовавшие возникновению этого феномена, поскольку зло, как мы ощущаем его в данный момент, — это то, чему мы не нашли объяснения. «Пациенты с психотическими заболеваниями могут испытывать иллюзию, что они находятся во власти дьявола. Пациенты, которые могут страдать от страха перед впадением в одержимость и транс, способны действовать и мыслить таким образом, словно они одержимы дьяволом… То, чего мы сегодня не понимаем и потому именуем злом, возможно, получит свое название в будущем.»

Таким образом, спор остается незавершенным. Дьявол, скромно переведенный современными теологами в ранг сомнительного аксессуара, похоже, начинает новую карьеру, причем двойную: в гуманитарных науках и в коммерции. Он готов утилизировать традиционные понятия, а затем продать их под новым обличием. И представляется очевидным, что дьявол, сумевший последовательно становиться органической составляющей всех сменяющих друг друга культур, с его способностью мгновенно приспосабливаться ко всем изменениям в человеческом сознании, имеет обнадеживающую перспективу. Дьявола (как Бога), если бы он не существовал, следовало бы непременно придумать.

Заключение

В 1990 г., согласно опросу, проведенному организацией «Европейские ценности», 19 % французов утверждало, что они верят в существование дьявола. Среди верующих католиков эта доля составила 49 %, среди неверующих — 5 %. Эти цифры хорошо иллюстрируют неразбериху, которая в наши дни существует в умах по этой проблеме. Более половины сегодняшних католиков отвергают этот персонаж, который в XIV–XVII веках был в центре внимания церкви. А с другой стороны, многие агностики и атеисты, как это ни парадоксально, утверждают, что верят в его существование. Разумеется, здесь сыграл свою роль и в определенной мере гротескный характер, присущий подобного рода вопросам, задаваемым при любом социологическом опросе. Что же кроется для нас сегодня за понятием дьявол? Вероятно, для каждого — свое, личное, сугубо индивидуальное.

Как и многие другие традиционные понятия, феномен дьявола в наши дни претерпел значительную эволюцию. Созрел он в недрах христианства, которое сегодня ищет способы от него избавиться. Большинство теологов в своих трудах используют незаконное рождение этого падшего ангела, который почти отсутствует в Ветхом завете. Полагая его порождением апокалиптического и апокрифического воображения иудаистских сект двухтысячелетней давности, нагруженного мифотворчеством Вавилона и Персии — они пытаются ныне поместить дьявола на уровень «не-личности», как выразился его высокопреосвященство Морис Гедон. А на самом деле сегодня имеет место общая путаница, у иерархов церкви, с одной стороны, и в фундаменталистских сектах, с другой, которые на самом деле буквально следуют совершенно официальному катехизису католической церкви, утверждающему существование дьявола во плоти как источника зла, разрешенного Богом. Большинство — как теологов, так и священнослужителей на местах, двусмысленность положения которых не слишком заметна, либо умалчивают об этой проблеме, либо пытаются создать психологическое или духовное объяснение дьявола. А по сути единственный ответ, которого можно от них добиться — это не слишком ясные объяснения.

Как и в большинстве случаев, связанных с религиозными пережитками, которые создают проблемы в современной культуре, здесь возникает искушение спрятаться в этой глубокомысленной болтовне, состоящей из абстрактных терминов, и в которой тонет настоящая мысль. Согласно этой точке зрения, а также многим другим, верить или не верить в дьявола, в конечном счете, свободный выбор каждой личности: «В этой области дьявольского мы сталкиваемся с проблемами коммуникации «на земле». Мы превозносим толерантное поведение. И если кто-либо верит в то, что сатана является личностью, он не будет стремиться к тому, чтобы тот изменил свою позицию. Единственное, можно попытаться внушить ему, что сегодня такая его позиция в наши дни многими попросту игнорируется. Ну а если для кого-либо статуса такой личности, как «Лукавый», не существует, не существует и права изгнать его из религиозной общины, живущей именем Христа», — пишет теолог Анри Буржуа. Признание в невежестве очевидно. Можно верить в дьявола, можно в него не верить — ни то, ни другое доказать невозможно. Так же, как и существование Бога.