Федор Орлов - Месть «Голубой двойки»

• Название: Месть «Голубой двойки»
• Автор: Федор Орлов
• Издательство: Чувашское книжное издательство
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1966

«Записки» Героя Советского Союза Федота Никитича Орлова — это воспоминания очевидца и участника грозных битв, рассказ о трудных, жестоких испытаниях, выпавших на долю его современников и сверстников в годы Великой Отечественной войны. Написанная много лет спустя после войны книга с документальной достоверностью доносит до читателя атмосферу суровых будней, героических дел советских военных летчиков.

---

Вижу впереди какое-то зарево. Когда подлетел поближе, догадался — пожар. Вокруг копошатся люди, тушат, наверно. Опустился пониже, думаю, может, удастся при свете пожара высмотреть подходящую площадку для посадки. Но ничего толком не видно. А время идет, горючее вот-вот кончится. Лихорадочно думаю. Я не имею права погубить экипаж. Какие только мысли не приходят в голову: а вдруг поломаю себе руки или ноги, навсегда останусь калекой? Лучше уж сразу умереть под чистую. Но жить хочется. Как хочется жить! Я так мало сделал еще. Да и некогда, черт побери, умирать, предоставим это лучше фашистам. Но, как говорится, пришла одна беда, отворяй другой ворота. Такой момент, а у нас отказала радиосвязь, даже о погоде запросить не можем. Надеяться не на кого. И вдруг в голове мелькнула мысль: внизу пожар, там люди. Люди! Они знают местность, помогут. Нужно выбросить на парашютах экипаж — пусть они порасспросят там на месте, узнают, где можно найти хоть мало-мальски подходящую площадку и подадут мне сигнал. Вызываю борттехника Сан Саныча — у него больше всех парашютных прыжков — и говорю ему:

— Сейчас будем пролетать над пожаром, и ты по моему сигналу прыгнешь на парашюте. Возьми с собой Бутенко, он парень расторопный, смекалистый, будет тебе хорошим помощником. Мало — возьми Бухтиярова с Резваном, мы же с Козыревым посадим корабль по вашим сигналам.

На всякий случай уточняю у борттехника, сколько осталось горючего в баках. Минут на двадцать еще хватит. Маловато, конечно, ну да как-нибудь. А мои друзья уже нырнули в ночную бездну… Сделал один круг — не вижу никаких сигналов. Людей около пожара заметно поубавилось. То ли огонь начал стихать, то ли разбежались все, приняв нас за немцев. А где же Сан Саныч, где другие члены экипажа? Может, парашюты не успели раскрыться из-за малой высоты, может поломали себе ноги где-нибудь в лесу, неудачно приземлившись? А может, местные жители поспешили уничтожить «немецкий десант», — мало ли что бывает в таких случаях. А время идет. Нервы напряжены до предела.

Потом вдруг замечаю: появилось два костра. Я сначала не поверил даже своим глазам, думаю, не галлюцинация ли? Костры то потухнут, то снова появятся. Сомнений больше не было. Это они, мои боевые друзья, показывают направление захода на посадку. Трудно передать словами охватившее меня чувство радости и гордости за ребят: они на девяносто пять процентов уже обеспечили мне посадку. Вышел на прямую по направлению к кострам. Смотрю, лес кончился, плавно убираю газ и около первого костра ударяюсь колесом о землю. Направляю корабль на второй костер, жду непредвиденного лобового, удара — площадка-то, наверное, крохотная. Но нет, самолет постепенно замедляет ход и спокойно останавливается, так и не встретив никакой преграды. Вылез из кабины и сразу свалился под крыло, на землю. Ни слова не могу вымолвить, до того устал. А тут уже народу понабежало, разговаривают по-русски: значит, на своей территории! Объявляют мне:

— Вы арестованы!

— Ладно, — говорю, — арестованы так арестованы! Только дайте сначала опомниться и собраться с мыслями.

Под усиленным конвоем нас повели в деревню. Когда убедились, что мы свои, накормили, уложили спать в чистую теплую постель. А утром нас буквально завалили горячими пирожками, молоком и блинами: каждая хозяйка считала своим долгом загладить перед нами вчерашнюю «вину». Милые, славные, люди, улеймовские колхозники из-под Ярославля, как отблагодарить вас за добро, за неоценимую помощь, которую вы оказали нам при ночной посадке. Только одним, наверно, — побольше уничтожить фашистов, приблизить день победы.

Утром мы заправили пустые баки бензином, который привезли нам из Углича, и улетели к себе на Кесову Гору. Но сначала пришлось рулить километра четыре в сторону, выбирая подходящую площадку для разбега. Мы все просто диву давались, как это я вчера умудрился так классически сесть. Приземлился я на картофельном поле, а вокруг какие-то кучки со щебнем, деревья, совсем рядом лес, а метрах в пятнадцати от места стоянки самолета — высокий обрывистый овраг.

Когда вернулись на Кесову Гору, туда специально прилетел комиссар дивизии полковник Головачев, чтобы выяснить, как «потерялся» мой экипаж после выполнения боевого задания. Мы получили благодарность за проявленную инициативу и находчивость. С радостью узнали, что уничтожили вчера большое количество военной техники и живой силы противника, разрушили переправу и сорвали план наступления немцев. Вечером на аэродроме ко мне подошел Николай Иванович Сушин.

— Федя, а Федя, а ты все же большой молодец. Я бы не сообразил такой вариант посадки. Надо бы в наставлении по производству полетов добавить пункт о новом методе вынужденной посадки.

А полковник Головачев поддакивал:

— Да, это, пожалуй, первый случай в истории авиации, когда экипаж сам себе организовал ночью аэродром и обеспечил нормальную посадку.

А через полчаса мы уже снова были в воздухе.

Но на Кесовой Горе нам не пришлось долго работать. Командованию невыгодно было держать наши тяжелые ночные корабли где-то на отдаленной площадке, не оборудованной для ночных полетов. Кроме того, не было здесь метеорологической станции и даже элементарной связи с командованием. Для связи приходилось иногда пользоваться обычной междугородней линией и даже железнодорожным транспортом. Передаваемые таким путем сведения частенько искажались, устаревали, да и не исключалась возможность подслушивания разговоров нежелательными «слухачами». И потому мы, летчики, за получением боевых заданий вынуждены были каждый вечер перелетать из Кесовой Горы на площадку прифронтовой полосы. Теряли время, впустую расходовали горючее, да и от экипажа все эти полеты требовали дополнительной нагрузки: приходилось раньше взлетать, позже возвращаться домой. Иногда круглые сутки не удавалось сомкнуть глаз.

И вскоре мы перебазировались на другое место. Сделали последний прощальный круг над Кесовой Горой, о которой у нас осталось столько приятных воспоминаний, и полетели на Змиевскую площадку — это за Волгой, недалеко от города Калинина.

Герой Советского Союза Ф. Ф. СТЕПАНОВ

Герой Советского Союза В. М. ЧИСТЯКОВ

Герой Советского Союза Б. 3. ЗУМБУЛИДЗЕ.

Генерал-майор авиации Г. А. ШАМРАЕВ.

Командующий шестой воздушной Армией генерал-лейтенант

Герой Советского Союза Т. Ф. КУЦЕВАЛОВ

Член Военного Совета генерал-майор И. В. МОШКИН

Командир эскадрильи майор П. И. РОДИОНОВ.

Штурман эскадрильи капитан Е. И. СЫРИЦА.

Ночи подмосковные

Змиевская площадка находилась в красивом сосновом бору, когда-то излюбленном месте дачников. Наш экипаж как раз и разместился в одной из заброшенных дач, совсем рядом с аэродромом, вернее, просто ровным колхозным полем. Никаких специальных сооружений здесь не было, лучшей маскировкой и самым надежным укрытием для самолетов служил лес. Отсюда мы держали постоянную телефонную связь с командованием. Правда, на площадке мы обычно только дневали, а «ночевать» улетали на аэродромы, находящиеся ближе к фронту: подвешивали там бомбы и отправлялись дальше. После выполнения боевого задания на рассвете снова возвращались на Змиевку. И так изо дня в день.

А линия фронта все перемещалась на восток. Немцы бомбили Калинин. Дни и ночи тянулись мимо нашей площадки беженцы, жители города, уходившие на Север. Шли нескончаемой вереницей — на лошадях, пешком, на тачках, нагруженных огромными узлами. В городе не прекращались пожары.

Не легче было и нам, летчикам, мы все время находились между жизнью и смертью. Не вернулся с боевого задания экипаж капитана Сушина. В ту ночь в воздухе, как обычно, были все четыре наших корабля. Мы летели вдоль дороги Медное шоссе, идущей на Калинин, и бомбили наступающие немецкие части. За ночь сделали по два вылета. Командующий, генерал-лейтенант Куцевалов, объявил всем экипажам благодарность. Но экипаж Сушина не узнал об этом… Мы не верили, не хотели верить, что его сбили немцы. Потому что знали Колю Сушина — смелого, находчивого, всегда спокойного человека. Даже в самых, казалось бы, безвыходных положениях, он не терял самообладания. «Самое главное для летчика — спокойствие, — любил говорить он, — чем страшнее и труднее обстановка, тем спокойнее должен быть летчик. Только тогда он выйдет победителем». Потому мы и надеялись: Коля все-таки вернется. Или хотя бы кто-нибудь из экипажа.

Вскоре после этого мне пришлось побывать на подмосковных аэродромах — в Рузе, Киржаче, Монино и других. В Киржаче встретил ростовчан — Женю Подборкина и Анатолия Соломко. Мы вместе порадовались подвигу наших бывших однополчан — Осадченко и Филиппова. На одном из аэродромов противника они уничтожили сразу полсотни вражеских самолетов, подожгли крупный склад с боеприпасами и, несмотря на сильный обстрел зениток, невредимыми вернулись на базу. Вспомнили мы и других наших ребят, которые на разных участках фронта наносили удары по врагу. Нам очень хотелось посидеть подольше, поговорить, но мне надо было срочно вылететь. А там — новая приятная встреча с Борисом Федоровичем Чирсковым.