Иван Парфентьев - Прошлое в настоящем

• Название: Прошлое в настоящем
• Автор: Иван Парфентьев
• Издательство: Советская Россия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1965

Иван Васильевич Парфентьев родился в Подмосковье, в крестьянской семье. Он прошел путь от практиканта в уголовном розыске до начальника Московского уголовного розыска, от сержанта до комиссара милиции третьего ранга. Тридцать лет он отдал борьбе с уголовной преступностью.

«Прошлое в настоящем» — первая книга И. В. Парфентьева. Его статьи и записки печатались в журнале «Молодая гвардия», в газетах «Московская правда», «Вечерняя Москва», «Труд», «Московский комсомолец».

Иван Васильевич член КПСС с 1939 года. Он награжден орденами Красного Знамени, Красной Звезды, медалями и знаком «Заслуженный работник МВД».

---

— Знаешь, старик, — сказал он ему, — возьми вот этот сверток и спрячь где-нибудь до моего приезда.

— Давай, — согласился Визба.

Визба тоже был причастен к краже. Он писал анонимные письма. Теперь, когда стало известно об убийстве профессора, он догадался, что это дело рук Кухалейшвили, но не подал вида.

«Еще и меня прибьют, — думал он, — лучше помолчу».

Сев в поезд, Визба поинтересовался, что лежит в свертке. Глаза его, и без того горящие, разгорелись еще больше, когда он увидел кучу облигаций. «А что, если пропить их?»

На ближайшей остановке он сдал в сберкассу несколько облигаций и через двое суток в хорошем настроении прибыл в свой город на берегу моря. Здесь было не по-зимнему жарко. На горе у вокзала расцвели мимозы, на клумбах горели большие красные канны.

«Вот здесь я погуляю. Черт с ним!»

Он поехал к своему закадычному другу Назаряну.

Теплый ветер врывался в открытое окно. Безоблачное небо синело над головой Визбы. Назаряна дома не оказалось, и Визба поехал в бильярдную. Назарян, как всегда, играл.

— Дуплет в правый угол! — заказал Назарян, и шар, отскочив от левого борта, со свистом вошел в лузу. Визба невольно залюбовался красивой игрой товарища. Когда Назарян через весь стол положил труднейший шар, Визба не выдержал и воскликнул:

— Вот это я понимаю — техника!

Назарян повернулся к Визбе, и несказанная радость расплылась по его лицу.

— Каким ветром, Визба!

— Северным, — ответил тот и отозвал товарища в сторону.

Назарян не стал доигрывать партию, хотя это была явно его игра, и предложил противнику разойтись, на что тот с удовольствием согласился.

Назарян и Визба пошли к порту. Там в небольшом садике был уютный ресторанчик, где в холодке можно было выпить холодного имеретинского вина. Они шли по набережной, залитой абхазским солнцем, радостные от встречи и довольные, что сейчас выпьют.

Заказав зелени и по солянке, они взяли несколько бутылок вина и бутылку водки.

— Ну, как Сухуми живет? — поинтересовался Визба.

— По-старому, приезжих мало, рестораны свободны! — весело сказал Назарян.

— А ты выиграл, что ли, или наследство получил? — поинтересовался Назарян.

— Как тебе сказать — скорее наследство.

И Визба рассказал ему, что это деньги Кухалейшвили, но он решил их пропить, чтоб восторжествовала справедливость.

— Зачем прятать богатство, — поддержал его Назарян. — Лучше пропить.

— Приедет Кухалейшвили — скажем, что вытащили в дороге.

Чтобы не попасться, они попросили знакомых получить за них деньги. Если облигации рассовать по разным кассам, думали они, это не будет так заметно.

И вот с карманами, набитыми деньгами, они начали свое турне по Черноморскому побережью.

Начали кутить в Сочи, а кончили у себя дома. Сухуми город небольшой, все друг друга знают.

В управление милиции Абхазии был запрос из МУРа, естественно, работники розыска заинтересовались, на какие средства гуляют названные братья.

Одинцов старался после убийства профессора избегать встреч с Кухалейшвили. Даже на футбол он теперь не ходил. Страх перед расплатой словно пришиб его. Он стал тихим и вежливым.

Однажды Кухалейшвили, встретив Одинцова в институте, поинтересовался, как идет расследование, но Николай сказал, что он не знает и что старается не спрашивать об убийстве ни у кого. По настроению Одинцова Кухалейшвили понял, что пора ему подаваться в теплые края. «Уеду в деревню, — думал он, — поживу годок, а там, глядишь, все забудется».

Теперь и Кухалейшвили не был так спокоен, как тогда на стадионе, когда он рассказывал Одинцову о море и беззаботной жизни на юге.

Однажды, когда кончились наличные деньги, Визба сам пошел обменивать облигации. И нужно же случиться — одна из облигаций выиграла.

— Заполните квитанцию, — сказала кассирша.

— Через несколько дней зайдете и получите деньги.

Обрадовавшись, что денежный запас пополнился новыми доходами, Визба заполнил протянутый ему лист. Когда он вечером встретил в ресторане «Рица» Назаряна и рассказал ему о выигрыше, то тот тоже пришел в неописуемый восторг.

— Еще год безбедной жизни! — воскликнул он и, подозвав официанта, заказал большой ужин, пригласив за свой стол всех соседей.

Был среди соседей и Василий Иванович, работник сухумского розыска. Он выпил «за компанию» бокал сухого вина и, поблагодарив угощающих, быстро вышел из зала.

Сличить украденные облигации с номерами, сданными Визбой, не составляло никакого труда. Так Визба и Назарян познакомились с милицией. Может, это было им не очень приятно, но что поделаешь. На первом же допросе Визба рассказал, откуда эти облигации попали к нему, и, когда Кухалейшвили с радужными надеждами приехал домой, его встретили здесь работники уголовного розыска.

Тем временем в Тбилиси вернулся Ликвинадзе, Побывав в Харькове и Ростове-на-Дону, в Баку и Ленинграде, он решил отдохнуть дома, но и ему не суждено было остаться в Тбилиси.

И вот из разных концов поехали в Москву, но уже не в мягких вагонах, а в вагонах специального назначения «путешественнички». Невесело было у них на душе. Отдых не пошел впрок.

Не удалось уйти от расплаты и Одинцову. Пистолет, который он взял у Макеенко, не сослужил ему службу.

ВЫРОДКИ

Детскими шалостями считали выходки своего сына зубной врач Пантелеев и его жена. Шалостью считали они и его беспробудное пьянство. И рос никем не сдерживаемый негодяй.

К двадцати годам Александр Пантелеев имел уже солидный уголовный стаж. Судимости за хулиганство и за угон машины, частые приводы в милицию Александра Пантелеева не насторожили ни родных, ни общественность. Отец и мать ни в чем не отказывали своему единственному сыну. «С годами пройдет», — бездумно рассуждали они.

Вечером 25 марта 1950 года собрались приятели Пантелеева в его комнате для очередной выпивки. Два студента — Хотинский-Сибиряк, Волков и бросивший учебу Попов.

Чтобы не мешать молодежи, родители Пантелеева ушли на вечерний сеанс в кино.

Выпито вино и водка. Стало скучно.

— Хорошо бы покататься на такой, — сказал один из собутыльников.

— Вообще, конечно, — ответил другой, — но денег ведь ни шиша!

— Ерунда, — вскочил Пантелеев, — техническую сторону беру на себя. Я и сработаю шофера!

— Ну нет, — ответил Волков. — Мы на это не пойдем.

Волков и Попов распрощались с Пантелеевым и с Хотинским-Сибиряком.

— Давай, пошли! — скомандовал Пантелеев и, захватив с собой пистолет и финку, вышел из дома с Хотинским.

Не знали двое детишек шофера Блюмельфельда, что в ночь на 26 марта 1950 года два выродка убьют их отца. Не знала и мать их, что подлые убийцы отнимут у нее мужа. Не знали и в седьмом таксомоторном парке, что в эту ночь они лишатся честного и трудолюбивого работника.

У Никитских ворот приятели сели в машину. Рядом с водителем — Хотинский, Пантелеев — сзади. Поехали на Арбат, затем машина въехала во двор дома № 20 по улице Погодинке. Здесь выстрелом в затылок был убит шофер. Пантелеев выскочил из машины и вместе с Хотинским выбросил труп во двор. За руль сел Пантелеев и поехал с Хотинским «кататься». Испугавшись на Смоленской площади свистка орудовца, заметившего ярко горевшие фары, преступники доехали до Собачьей площадки и бросили машину. Выбросив по дороге в Яузу пистолет и финский нож, убежали домой.

Рассказав отцу, что он совершил убийство напавшего на него ночью человека, Пантелеев просил помочь ему уехать из Москвы в Ташкент. Туда он решил ехать вместе с Хотинским. Отец обещал достать три тысячи рублей и купить билет. Но путешествие в Ташкент не состоялось.

Зная, что рано или поздно преступление будет раскрыто, Хотинский рассказал своей матери об убийстве шофера и по ее совету явился в отделение милиции с повинной.

Был арестовав и Пантелеев.

Следствие в МУРе было быстро закончено, утверждено обвинительное заключение прокурором, и дело перешло в суд.

12 июля 1950 года Московский городской суд приговорил Пантелеева к 25 годам лишения свободы, а Хотинского, как явившегося с повинной, — к 10 годам.

Но адвокаты не согласились с этим суровым приговором. Задета была их профессиональная «честь». И вот из совершенно ясного дела они стали строить воздушные замки, вытаскивать на свет всякого рода заключения психиатров. Цитируются выдержки из многотомных трудов знаменитых профессоров. Казуистически опровергаются заключения психиатрических экспертиз о «вменяемости» Пантелеева и Хотинского.

Гнусное, заведомо сознательное убийство объявляется «безмотивным». Формулировка «безмотивное убийство» склонялась и спрягалась во всех кассационных жалобах адвокатов Котова, Казначеева и Липскерова, как основная база для смягчения наказания. Они выискивали любые лазейки для того, чтобы не применять меру наказания.