Марк Далет - Орбинавты

• Название: Орбинавты
• Автор: Марк Далет
• Издательство: Новое литературное обозрение
• Жанр: Современная проза
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-86793-849-9

Испания. Конец XV века. Просвещенные европейцы съезжаются в университет Саламанки, горят костры инквизиции, испанские войска осаждают мусульманскую Гранаду… Накануне падения родного города юный Алонсо бежит в христианскую Кордову, чтобы уберечь древний зашифрованный манускрипт, который содержит тайное знание о необычных возможностях орбинавтов — людей, способных силой мысли управлять реальностью. «Орбинавты» — исторический роман-феерия с захватывающим сюжетом, глубокое философское произведение о загадках и возможностях человеческого сознания.

В оформлении обложки использован
фрагмент картины И. Босха
«Святой Иоанн на Патмосе» (1504–1505)

---

Всадников было семеро. Появились они в сопровождении нескольких пеших таино. По характерной прическе некоторых из индейцев было ясно, что они с Гаити. Другие были жителями Борикена.

Понсе де Леона легко можно было выделить из числа прибывших по расправленным плечам, по тому, с каким почтением обращались к нему спутники, и по несомненному чувству превосходства, исходившему от этого дворянина. Прикрывающие уши рыжеватые волосы с сединой, такого же цвета усы, концы которых сходились с небольшой бородкой, широкий белый воротник поверх блестящей на солнце кирасы, высокие ботфорты, меч с изящной позолоченной рукоятью, рыцарский шлем с высоким плюмажем, который во время разговора Понсе де Леон держал в руке. На вид ему было лет пятьдесят. С тех пор как Мануэль видел его в последний раз в долине Гранады, дон Хуан заметно состарился, но военной выправки не утратил.

Среди сопровождавших его кастильцев один молодой человек привлек внимание Мануэля. Сначала он даже вздрогнул, настолько велико было сходство этого юноши с Алонсо. Тот же заостренный нос, то же узковатое лицо. Только выглядел он более грузно, а главное, Алонсо не мог быть сейчас таким молодым.

Сходство стало понемногу исчезать, когда кастилец спешился. Ничто в его неуверенных, угловатых движениях не напоминало мягкой, бесшумной походки мориска из Гранады. Тем не менее Мануэль мысленно называл его «двойником Алонсо», пока не узнал его настоящего имени.

— Правитель людей Коки и их бехике приветствуют чужестранцев! — провозгласил нитаино Сейба, стоя рядом с Орокови. Бывший помощник Мануэля на сей раз выглядел весьма внушительно в ритуальных узорах, нанесенных краской на грудь и лицо.

Один из индейцев с Гаити перевел эту фразу на вполне приличный кастильский. Мануэль вздрогнул: он уже многие годы не слышал ни от кого звуков родной речи.

— Представитель ее высочества, королевы Кастилии Хуаны Первой, будучи также посланником губернатора острова Эспаньола, дона Николаса де Овандо на острове Сан-Хуан-Баутиста, дон Хуан Понсе де Леон приветствует правителей этого селения! — произнес дворянин. Он остался на ногах, отмахнувшись от предложения опуститься в гамак.

Из этой фразы Мануэль узнал, что кастильцы нарекли Борикен в честь Иоанна Крестителя[62] и что королева Исабель, судя по всему, уже отошла в мир иной. Но почему престол заняла Хуана? Ведь она была третьей по старшинству инфантой? Что же стало с двумя старшими? И как Фернандо Арагонский, если он еще жив, смирился с утратой влияния на кастильские дела после долгого времени, в течение которого как супруг Исабель он фактически правил страной?

Понсе де Леон не собирался задерживаться в селении Коки. Произнеся формальную речь о том, что территория острова является отныне собственностью кастильской короны, о чем уже поставлены в известность все местные касики, и в первую очередь верховный правитель Агуэй-бана, он пожелал жителям селения как можно скорее перейти в подлинную веру Иисуса Христа, а также примерно сотрудничать с кастильцами, которые получат в опеку территории острова.

Мануэль впервые услышал этот термин — «энкомьенда»[63]. Он не совсем понял, что имеется в виду, но понадеялся на то, что это более человечная форма управления заморскими территориями, чем «золотой налог», о котором он слышал много лет назад.

Кажется, это был конец 1495 года, когда рыбаки сообщили ему, что больше не будут ездить торговать на Гаити. Весь тот год ушел на подавление кастильцами восстания таино, вызванного бесчеловечным обращением с ними испанцев. Как ни прискорбно было Мануэлю в это поверить, он понимал, что во многом ответственность за такое положение вещей лежала на его бывшем кумире, адмирале Кристобале Колоне.

Рыбаки узнали от гаитянских таино, что, согласно введенному адмиралом закону, каждый индеец должен был раз в три месяца сдавать властям определенное количество золота или хлопка. Установленные Колоном нормы совершенно не соответствовали реальным возможностям местного населения. Те, кому все-таки удавалось иногда это сделать, получали медный жетон, дававший им право жить спокойно еще три месяца. Тем, у кого дата на жетоне оказывалась просроченной, отрубали кисти рук. Индейцы не могли выполнять закон, потому что для добычи такого количества золота, даже если бы оно нашлось, необходимо было оставить работу на полях и охоту. Большинство таино, не выдержав этих условий, взбунтовались, после чего были либо перебиты, либо обращены в рабство.

При подавлении восстаний кастильцы напускали на индейцев специально обученных животных, загрызавших своих жертв. Из устных пересказов Мануэль понял, что речь шла о крупных собаках. Среди таино шли массовые самоубийства — одни вешались, другие прыгали со скал в море. Многие бежали в горы, в том числе и касик Гуаканагари, который вскоре умер как бездомный бродяга. Тот самый Гуаканагари, который когда-то помогал Колону спасать его имущество с потерпевшей крушение «Санта-Марии» и обменивался с ним дарами и клятвами нерушимой дружбы и верности.

Очевидно, решил Мануэль, в Кастилии в конце концов, осознали всю бессмысленную жестокость подобного способа управления, коль скоро представитель губернатора Овандо упоминает какую-то иную форму колонизации. Судя по названию — «попечительство», остров собираются поделить на земельные участки и распределить их между конкистадорами. Но какая участь ждала местное население, было неясно.

Между тем Понсе де Леон уже собрался продолжить путь в другие селения.

Поняв, что его соотечественники сейчас покинут деревню, Мануэль выступил вперед из толпы и громко произнес на кастильском языке:

— Дон Хуан, я надеюсь, вы уделите несколько минут бывшему товарищу по оружию!

Если бы море обрушилось на остров, кастильцы удивились бы меньше. Разглядев полуголого человека, выглядевшего так же, как все остальные туземцы, но светловолосого и голубоглазого, они совершенно оторопели.

— Кто вы?! — воскликнул Понсе де Леон. — Откуда мне знакомо ваше лицо? И почему вы в таком виде?

— Я дворянин из Саламанки. Служил под Гранадой под началом вашего однофамильца, быть может, родственника, герцога Кадисского, дона Родриго Понсе де Леона. Меня зовут Мануэль де Фуэнтес.

— Да, я теперь вас вспомнил! — Дон Хуан подошел ближе. — Как вы сюда попали? И когда?

— В тысяча четыреста девяностоа третьем году мне удалось уцелеть в резне, учиненной карибами касика Каонабо на острове Эспаньола. Это было еще до вторичного прибытия адмирала Колона. Меня спасли добрые люди этого селения, которых вы сейчас видите перед собой. С тех пор я живу вместе с ними.

— Вы были среди колонистов форта Ла Навидад?! — потрясенно воскликнул молодой человек, «двойник Алонсо».

— Совершенно верно.

— Мы думали, что все они погибли, — произнес Понсе де Леон.

— К сожалению, остальных спасти не удалось, — сказал Мануэль. — Я находился без сознания, когда уроженцы Борикена, как туземцы называют остров Сан-Хуан-Баутиста, нашли меня на Эспаньоле и привезли сюда.

— И чем же вы здесь занимались целых пятнадцать лет?

— Я стал лекарем. Получил от старого местного знахаря, которого сейчас уже нет в живых, ценнейшие сведения о целебных свойствах трав и притираний. Умею лечить многие болезни, даже такие, которые неподвластны европейским врачам. В том числе и цингу.

Изумленные кастильцы слушали Мануэля, обступив его тесным кругом. Цинга была известной бедой мореплавателей. Как с ней бороться, никто в Европе не знал.

— Почему же вы не попытались добраться до Эспаньолы? Неужели вы не знали, что там уже много лет существуют поселения и города кастильцев?

Мануэль не стал рассказывать о своем единственном, очень коротком посещении Гаити, когда в мае 1494 года он отправился туда с четырьмя рыбаками-таино, добрался до городка поселенцев Изабелла и передал капитану каравеллы, отправлявшейся в Кастилию, письмо для Росарио.

— Я знал об этом, — ответил он, — но полагал, что принесу родине больше пользы, если подготовлю население острова к встрече с конкистадорами. Я здесь уважаемый человек, знаком со многими касиками, в том числе и с правителем острова. Могу содействовать тому, чтобы власть кастильской королевы установилась здесь без насилия.

— Вот как! — заинтересовался Понсе де Леон. — Если это действительно так и вы поможете мне добиться повиновения индейцев, избежав кровавых столкновений, то вы действительно послужите на пользу Кастилии. Да и мне это тоже поможет. Я наверняка получу пост губернатора Сан-Хуана, несмотря на происки завистников. Как вы считаете, Бартоломе́м? — обратился он к «двойнику Алонсо».

— Полагаю, вы совершенно правы, сеньор. Вы же знаете, что я категорический противник насильственных методов, применяемых по отношению к индейцам, — с достоинством ответил молодой человек.