Иван Свистунов - Жить и помнить

• Название: Жить и помнить
• Автор: Иван Свистунов
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1966

Жить… Право на жизнь защитили, отстояли и кровью оплатили советские люди в годы Великой Отечественной войны. В снегах Подмосковья, на полях Белоруссии, на берегах Вислы и Одера — на многих фронтах сражались они за жизнь и счастье родной земли.

Помнить… Помнить однополчан, погибших в боях, помнить горечь бесчисленных утрат, чад пожарищ, боль и слезы матерей…

Жить и помнить! Так и называется новый роман Ивана Свистунова. Как и первые его книги — «Сердца в строю», «Песнь о солдате», «Все его сыновья» и другие, — новый роман посвящен боевой дружбе воинов, их верности, их любви, выдержавшей все испытания времени.

Из дней мирной сегодняшней жизни память возвращает героев романа — русских и поляков — к минувшим дням войны. Кровная братская дружба, сложившаяся между советскими и польскими воинами в боях под Ленино, нерушима и сейчас, не страшны ей никакие происки врагов. Эта дружба на вечные времена!

---

— Эх, жаль, времени мало! — вздохнул Петр Очерет, дергая усы.

Но Франтишек уже передохнул и произнес с новой силой:

— Побывать в Банской Быстрице — значит выполнить свой братский интернациональный долг.

В ход была пущена такая тяжелая артиллерия, что сопротивляться оказалось бесполезно. Станислав лишь махнул рукой, Очерет пробормотал что-то вроде: «Дэ наша не пропадала!» — все сели в машину и взяли курс на Быстрицу.

Утверждая, что до Банской Быстрицы рукой подать, Франтишек их просто надул. Хотя мчались во весь дух — по сто и больше километров в час, — все же к легендарной партизанской столице подъехали поздно ночью. Остались позади изумительные по своей красоте Высокие и Низкие Татры, головокружительные виражи шоссе, вершины, словно оторвавшиеся от земли и величаво плавающие в сером молоке опоясавших их туч. Чем ближе была Банская Быстрица, тем гуще становились россыпи электрических огней: начинался промышленный район. Автомобильные фары вырвали из темноты ставший теперь уже привычным, но все же радостный плакат:

«Банская Быстрица приветствует вас!»

На мосту через шумящую в темноте реку машину остановил патруль рабочих дружинников. Молодые ребята в серой униформе с лицами, исполненными чувства ответственности, подошли к машине. Но когда узнали, что пассажиры из Польши, да еще один из них советский гражданин, заулыбались — куда девалась официальная строгость! Старший патруля и старший по возрасту по-военному взял под козырек, сказал торжественно, словно перед ним были полномочные послы соседних дружественных держав:

— Витаем вас!

И вдруг по-приятельски обратился к Очерету:

— У вас в Москве есть рабочие дружинники?

Очерет был в Москве проездом всего два дня и, конечно, понятия не имел, есть ли там дружинники. Но, твердо зная, что всякое хорошее дело в Москве поддерживают, что Москва задних не пасет, сказал уверенно:

— Е и у нас дружинникы. Дуже добри хлопци!

Украинский язык Очерета был встречен шумным одобрением. Почти словак! Дружинники по очереди, начиная с Очерета, пожали всем руки:

— Добрый путь!

Пока въезжали в город, Франтишек рассказывал:

— Банская Быстрица — городок небольшой. Меньше Москвы и меньше Праги. Но знаменитый! В старой буржуазной Чехословакии он считался тихой провинцией. О нем даже такая поговорка была: «Кто живет в Банской Быстрице, тот после смерти попадает на небо!» А теперь! — И Франтишека снова понесло. В его лексиконе не хватало слов, а в груди дыхания, чтобы достойно описать всю громкую славу Банской Быстрицы. Уже одно то, что здесь в годы войны был центр словацкого народного восстания против гитлеровских оккупантов, наполняло сердце Франтишека таким энтузиазмом, что он не мог спокойно сидеть на месте.

…Низкие Татры подошли к самым окраинам города. В их долинах, в ущельях, в их непроходимых вековых лесах в годы войны жили и боролись словацкие партизаны.

И не только словацкие! В сотнях партизанских отрядов, которые в те годы действовали на территории республики, плечом к плечу с чехами и словаками громили врага народные мстители двадцати семи национальностей. Огромная область в Татрах стала партизанской республикой.

Ожесточенные бои с гитлеровцами шли далеко на Волге, на Украине, в Белоруссии, а здесь, в самом центре Европы, партизанские бригады наносили удары по глубоким тылам фашистских армий, перерезали важнейшие коммуникации, отвлекали с фронта дивизии и корпуса. На многие километры вокруг Банской Быстрицы каждый поселок, каждая горная круча хранят правдивые предания о мужественных делах партизан.

Переночевали в гостинице, и спозаранку Франтишек привел в номер к гостям своих друзей бывших партизан, участников словацкого народного восстания товарища Юрия и товарища Стефана. Все вместе пошли по городу, по памятным местам борьбы, по старым партизанским тропам. Хозяева рассказывали:

— Вот аэродром «Три дуба». На той вон высоте, господствующей над всей местностью, был наблюдательный пункт. Здесь, в этом доме, размещался штаб партизанской республики…

Показали блиндажи, в которых жили партизаны. Накаты из прочных бревен, нары, покрытые сухими еловыми ветвями, котелки, фляги. Все сохранялось так, как было в годы войны.

Товарищ Стефан рассказывал:

— Гитлеровцы много раз пытались проникнуть в, горы, покончить с народными мстителями. Но каждый раз их встречали огнем. Враг откатывался в долину, бросая убитых и раненых.

На машинах доехали в поселок Черный Балок. Остановились на окраине. Теперь наступила очередь ветерана партизанского движения товарища Юрия. С понятным волнением он говорил:

— Наша земля — гордая земля. На нее ни разу не вступала нога фашиста. Здесь, среди огромной империи Гитлера, в самом ее центре, была свободная земля. Гордая земля!

Очерет в приливе добрых чувств — он-то хорошо знал, что это значит! — крепко пожал руку старому партизану. Долго молчавший Ян проговорил в раздумье:

— Да, этим можно гордиться.

Сели в тени на бревнах, пахнущих жаркой летней смолой, закурили. Товарищ Юрий начал рассказ об одном эпизоде партизанской войны в поселке Черный Балок.

— Черный Балок… Бьюсь об заклад, что вы и не слышали о такой деревне. Для нас же название деревни звучит как легенда. Эту легенду будут передавать из поколения в поколение. А почему? Вот послушайте!

…В годы войны в поселке Черный Балок размещался партизанский отряд. Однажды гитлеровцы предприняли очередную попытку разгромить партизан. Выбрав ночь потемней, каратели отправились в горы.

Километрах в четырех от поселка на одиноком хуторке жил крестьянин. Ранним утром его семилетний сынишка разглядел в тумане смутные силуэты двигающихся в направлении поселка Черный Балок немцев. Не теряя ни минуты, ничего не сказав родителям, полуодетый мальчик бросился напрямик в партизанский штаб. Он бежал по глубокому снегу, задыхаясь, выбиваясь из последних сил. На окраине поселка мальчик не выдержал напряжения и упал.

Партизанский часовой заметил ребенка и на руках принес его в штаб. Мальчик рассказал командиру о приближении гитлеровцев. Партизаны устроили засаду и из пулеметов перебили всех немцев. Потом свалили трупы на несколько подвод и приказали одному жителю, замеченному в связях с оккупантами, отвезти «подарок» в Брезно, в гитлеровскую комендатуру. Так закончилась еще одна попытка врага проникнуть в партизанскую республику.

— Мы сделали невыносимой жизнь захватчиков на словацкой земле, — закончил свой рассказ товарищ Юрий. — Неспроста пришлось гитлеровцам при въезде в Старогорскую долину — там начиналась партизанская республика — вывесить на железнодорожном мосту плакат:

«Строго запрещается немецким солдатам переходить эту границу. Эта долина сильно заселена партизанами».

«Строго запрещается!» Такими словами начинались в те времена многие приказы немецкого командования. Но это запрещение местные жители читали с удовольствием.

Вечером все вместе сидели в номере гостиницы «Народный дом» в Банской Быстрице. Словацкий коммунист Стефан коротко рассказал историю своей жизни, типичную для многих словаков его поколения.

— Было мне неполных двадцать лет, когда гитлеровцы после очередной облавы схватили меня и вместе с такими же молодыми парнями обрядили в шинелишки «беу», посадили в товарняк и повезли на восток, в прифронтовую полосу под Житомир, нести караульную службу. Своих армейцев у них уже не хватало.

При первом же удобном случае я смотался в лес. Мне повезло: через несколько дней встретил советских партизан. Вместе с русскими и украинскими патриотами стал мстить гитлеровцам. Воевали неплохо. За боевые дела советское правительство наградило меня орденом Красной Звезды и медалью «Партизан Отечественной войны». Я вступил в Коммунистическую партию.

В день, когда в Словакии вспыхнуло народное восстание против немецких поработителей, с киевского аэродрома поднялся самолет и взял курс на запад. На его борту — группа парашютистов. В их числе был и я. Ночью в районе города Мартин нас сбросили с парашютами. Так мы, девятнадцать бойцов, явились ядром, вокруг которого стали объединяться местные жители, военнопленные, бежавшие из лагерей, небольшие партизанские отряды. За короткий срок наш отряд стал бригадой, в ней насчитывалось уже около двух тысяч бойцов.

Бригада была интернациональной. В ее рядах сражались словацкие крестьяне, чешские рабочие, советские военнопленные, немецкие и австрийские антифашисты, английские и американские летчики, сбитые над Словакией. Интернациональным было и командование бригады: командир — чех, начальник штаба — русский, заместитель командира бригады и начальник разведки — украинец. Комиссаром бригады был я.