Крис Хамфрис - Честь Джека Абсолюта

• Название: Честь Джека Абсолюта
• Автор: Крис Хамфрис
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-47694-7

XVIII век. Британия выиграла войну с Францией за колонии в Новом Свете. После капитуляции французских войск в Монреале для лейтенанта английской армии Джека Абсолюта начинается долгий путь домой, в котором его ждут сражения на суше и на море, любовь, предательство, невольное участие в заговоре с целью убийства короля Георга. Невероятные приключения, в которых легко потерять честь, но очень трудно обрести ее вновь.

---

Но и Джек не дремал. Парирующий взмах, мгновенный поворот кисти, стремительный выпад снизу, и…

— Ха! — вскричал юноша, когда острие его шпаги коснулось тела противника, и тут же вскинул руку, чтобы прикрыться от летящей в его лицо стали.

Итальянец был «мертв», но напомнил о том, что даже смертельно раненный враг на последнем дыхании тоже может нанести роковой удар.

Маэстро хмыкнул — единственный род похвалы, какой удостаивался Джек. Правда, юноша научился различать оттенки этого хмыканья: то, что прозвучало сейчас, выражало явное одобрение.

Противники выпрямились.

— Еще? — спросил итальянец, указывая острием шпаги на центр комнаты.

Джек глянул налево, на солнечные лучи, и решил, что на сегодня хватит. Скоро вечер, а у него еще намечались дела.

— Нет, благодарю, — ответил он по-итальянски, щегольнув еще одним умением, которым ему удалось отчасти овладеть. — Уже поздно.

Маэстро снова хмыкнул — теперь другим тоном.

— Мы успеть пробовать мой прием.

Джек покачал головой. У каждого мастера имелись свои особенные приемы. Хитрости и уловки, привлекавшие к ним учеников, когда их эффективность доказывалась в поединках. Излюбленный прием Убальди действительно был своего рода смертоносным шедевром, однако Джек за без малого год согнал с себя сто потов, без устали практикуясь в его исполнении, и вполне резонно считал, что если еще что-то там не освоил, то не освоит уже никогда.

— Завтра, — ответил он, протянув руку и огорчаясь из-за необходимости лгать тому, кто за долгие дни заточения стал самым близким ему человеком во всем Вечном городе, поскольку неразговорчивые охранники были не в счет, а больше он ни с кем не встречался. Но если все пройдет удачно, то сегодня они с маэстро видятся в последний раз.

Убальди хмыкнул и собрал шпаги. Он каждый день уносил их и приносил. Ибо, даже затупленные, они были оружием, и оставлять их в распоряжении узника инквизиции, каковым Джек по сути являлся, строго-настрого запрещалось. Римская инквизиция и Папа благоволили якобитскому делу и оказывали Старому Претенденту всяческую поддержку. Вплоть до содержания в тюрьмах его врагов.

— Завтра, — произнес римлянин, подошел к двери и постучал.

Потребовалось несколько мгновений, чтобы охранник открыл дверное окошко и сквозь решетку осмотрел Джека, мирно стоявшего посреди комнаты с разведенными, как и предписывалось, руками.

Звякнули засовы, дверь отворилась. Маэстро вышел, а Джек, прежде чем дверь захлопнулась снова, скользнул по охраннику взглядом. Сегодня, как он и надеялся, дежурил Лоренцо. К его вящей радости. Однако вовсе не потому, что этот малый был приятнее остальных — напротив, коренастый угрюмый итальянец пакостил ему более, чем кто-либо, — просто он единственный из тюремной команды позволял себе напиваться на службе и, напившись, уже не заглядывал ежечасно в глазок. В целом тюремщики инквизиции были вышколены отменно, но в семье не без урода.

Опустив руки, Джек огляделся по сторонам. Если уж говорить о тюрьмах, то эта, безусловно, была одной из самых комфортных, предназначавшихся не для черни, а для преступников против Церкви и государства или для пособников таковых. У него, например, тут имелись кровать, чистое, часто сменяемое белье, сносная еда, вино в неограниченном количестве, хотя в этом отношении он проявлял сдержанность. Стоило попросить, к нему привели бы и сговорчивую красотку, но Джек, хотя несколько раз искушение становилось почти непреодолимым, постоянно напоминал себе, что оказался в темнице именно из-за женских чар. И пусть Летти в его памяти оставалась замаранной, он знал, что не забудет ее ни во хмелю, ни в объятиях проститутки. Помочь прогнать все мысли о ней могла только шпага, но сначала следовало выбраться на свободу.

Он поел, немного подремал, сквозь сон вслушиваясь в звон колокола расположенного поблизости монастыря. В два часа ночи, когда лязгнул, задвигаясь, засов внешней решетки и невнятное бормотание надзирателя стихло где-то внизу, Джек встал и быстро оделся. Он давно приучил глаза к темноте, но все равно нещадно тренировал их из ночи в ночь, одновременно доводя свои действия до автоматизма. Дорожную сумку, опасаясь обысков, Джек держал полупустой ч только теперь уложил туда смену одежды и столовый нож. Якобиты, несмотря на все свое старание, не нашли его последних денег, трех золотых скудо, зашитых в парик. Сейчас Джек переложил монеты в карман, после чего придвинул стул к платяному шкафу и взобрался на это громоздкое сооружение.

Пальцами он нашарил бороздку в том месте, где штукатурка стены соединялась с отделкою потолка. После некоторых усилий подался целый фрагмент потолочной лепнины. Честно сказать, он давно удивлялся тому, каким чудом эта конструкция до сих пор не рухнула вниз, а ни один тюремщик не обратил внимания ни на меловые следы, пятнавшие пол, ни на змеящиеся вокруг розетки гипсовые разводы. Впрочем, чтобы все это не так бросалось в глаза, одинокому узнику пришлось потрудиться. Поначалу на просьбу юноши предоставить ему книги по классической скульптуре, а также материалы для лепки ответили твердым отказом, но Джек проявил настойчивость и добился-таки своего, хотя над результатами его потуг без какого-либо стеснения потешались все тюремные надзиратели. Ваятелем он был никаким — расставленные вокруг бюсты и головы свидетельствовали об этом более чем красноречиво. Но зато фрагмент лепнины в его руках являлся истинным шедевром. Восхищаясь им больше, чем любым творением Микеланджело, Джек осторожно, с замиранием сердца, опустил его на пол.

Потом он просунул голову в отверстие, вдохнул затхлый, тяжелый от пыли чердачный воздух и прислушался. Внизу, в комнате, соседней с местом его заточения и пустовавшей уже пару месяцев, не было никаких признаков движения. Выбравшись на чердак, юноша бочком проскользнул по стропилам, благо уже наловчился в этом с тех пор, как проделал лаз, потом опустился на балки и, используя нож, начал долбить под собой штукатурку.

Времени на это ушло больше, чем он ожидал, да и без шума не получалось, но тут уж он ничего поделать не мог. Работать приходилось в духоте, балансируя на двух балках, так что Джек скоро взмок, и крупные капли пота падали с его носа прямо в расширяющуюся дыру. И тут — была ли тому виной подгнившая основа из конского волоса, удерживавшая застывшие гипс и мел, или интенсивность долбежки — кусок штукатурки размером с кулак вдруг вывалился и ухнул во мрак. А следом упал другой кусок, еще больше. Внизу громыхнуло — в ночное время этот звук был столь же неуместен, как вопль в исповедальне.

Джек стремительно скользнул к своей комнате, сполз на шкаф и, услышав приближающиеся торопливые шаги, спрыгнул с него, раздробив при этом ногами тот самый фрагмент лепнины, который служил прикрытием лаза. Успев набросить на осколки простыню, сорванную с кровати, Джек схватил одну из своих недавних работ — бюст Цезаря, — решительно отломил римскому властителю голову и опустил на пол оба обломка как раз в тот момент, когда распахнулось дверное окошко и сквозь решетку в глаза ударил свет поднятого охранником фонаря.

— Эй, что тут за шум? — спросил тюремщик по-итальянски.

— Я пошел отлить, — ответил Джек. — Наткнулся на тумбу, и это упало.

— Что? Подойди сюда. Что ты лопочешь?

— Пошел отлить, понимаешь? — Джек медленно приблизился к двери. — Разбил бюст.

Охранник посмотрел на обломки.

— И из-за этого был такой шум?

— Да, — сказал Джек. — Видишь?

Юноша поднял гипсовую голову и уронил ее на пол.

— Так пал Цезарь, — улыбнулся он.

— Ну и ладно. Гадкая была штуковина! — проворчал охранник, видно не принадлежавший к поклонникам классического искусства.

Лоренцо вроде бы успокоился, а Джек, прижавший к решетке лицо, чтобы тюремщик не обратил внимания на простыню, заметил, что тот уже успел нагрузиться.

— Славное винцо, а? — промолвил юноша, нюхая воздух.

Лоренцо хрюкнул, отступил назад и захлопнул окошко, чуть было не прищемив ему нос. Джек выждал, когда шаги надзирателя стихнут внизу, и только тогда отошел от двери. Ему вдруг отчаянно захотелось повалиться на кровать и уснуть, но усилием воли он заставил себя опять влезть на чердак.

Цепляясь за деревянные балки, юноша свесил тело в другую дыру, завис на руках и, как был в одних чулках, чтобы опять не наделать шуму, спрыгнул с высоты в несколько футов на пол пустующего помещения. Забрав сброшенные ранее сапоги и сумку, он на цыпочках подкрался к двери и прислушался. Ничего! Джек надел сапоги и взялся за дверную ручку.

Он нажал на нее, сначала медленно, потом сильнее.

Дверь не поддалась. Юноша дернул изо всех сил, но уже было ясно, что это бесполезно.

Они заперли пустую комнату. Заперли снаружи на ключ, и все труды Джека рассыпались, как штукатурка, усеивавшая вокруг него пол. А также и пол в его комнате, — вдруг вспомнил он. Там в потолке тоже зияла дыра, куда мог пролезть человек, а фрагмент лепнины, который прикрывал ее, был разбит. Куда ни кинь, ему грозило разоблачение.