Оливия Карент - Кракле

• Название: Кракле
• Автор: Оливия Карент
• Жанр: Современные любовные романы

---

Лора, наконец, полностью справилась с собой, весело посмотрела на него и звонко засмеялась:

— Алек, ну что за ерунду вы тут нагородили!

От ее обращения Алек расцвел и широко заулыбался, а Агнесса, поперхнувшись, громко закашляла и бросилась за дверь.

Алек рассмеялся, потом лукаво взглянул на девушку и спросил:

— Так, значит, ты все-таки поможешь мне, Лора?

— Да, конечно, — согласно кивнула она, хотя при этом вновь отвела взгляд и опустила ресницы.

— Замечательно! — одобрительно и воодушевленно воскликнул он и со скрытой иронией уточнил: — Итак… Мне самому расстегнуть брюки? Или это сделаешь ты, Лора?

Она молчала, нервно покусывая нижнюю губу.

— Ло-ра… я жду…

— Лучше все-таки… вы… сами… А я… потом… с больной ноги… снять… и пижаму одеть… — едва слышно пробормотала она.

— М— да… — усмехнулся Алек, помолчал, пристально глядя на смущенную девушку, потом засмеялся и категорично заявил: — Ну вот что! Отправляйтесь-ка, сестра Лора, вслед за сестрой Агнессой! И дуэтом помолитесь за мое выздоровление! Никакой другой помощи мне, больному, от вас, послушниц монастыря, ждать не приходится. Да молитесь поусердней! И пришлите мне Баррета.

— Я здесь, господин Редфорд! — тут же донесся голос дворецкого. Он стоял у распахнутой Агнессой настежь двери.

— Войди, Баррет! — позвал Алек и, когда тот перешагнул через порог, иронично спросил: — Я надеюсь, тебя, Баррет, отца троих детей, имеющего восьмерых внуков и 40-летний стаж супружеской жизни, не шокирует необходимость стянуть брюки с многострадального больного и переодеть его в пижаму? Или ты тоже записался в послушники монастыря, соседствующего с монастырями сестры Лоры и сестры Агнессы?

Баррет добродушно засмеялся, оценив шутку хозяина, и мгновенно ее поддержал:

— Пока не записался. Но подумать есть о чем. Если ближе монастырь сестры Лоры — я согласен. А если сестры Агнессы — ни за что на свете!!!

Алек и Лора дружно захохотали, так одновременно серьезно и забавно сделал Баррет свое заявление.

Лора направилась к двери, но ее остановил возглас Алека.

— Куда же вы, Лора, уходите? Я не давал разрешения.

Она повернулась к нему и мягко сказала:

— Простите, пожалуйста. Я слушаю вас.

Он прямо посмотрел в ее глаза и тихо попросил:

— Лора… скажи «Алек»… Пожалуйста…

Что-то особенное прозвучало в его интонации, и Лора, понимающе и ласково улыбнувшись, мелодично произнесла:

— Спокойной ночи… Алек…

— Спокойной ночи, Лора, — глухим низким голосом отозвался он.

— Доброй ночи, — благожелательно добавил Баррет, старательно скрывая, насколько удивила его необычная просьба хозяина, с которой тот обратился к Лоре.

Баррет глубоко вздохнул и печально покачал головой, глядя вслед уходящей девушке.

Алек тоже проводил ее долгим взглядом, затем посмотрел на Баррета и грустно произнес:

— Вот так, Баррет… Что скажешь?..

Если бы Баррет знал, что сказать! Но он не знал, и поэтому беспомощно, с отчаяньем, махнул рукой.

8

Лора не могла понять, почему и зачем господин Редфорд настаивал на ее круглосуточном пребывании в его доме. В этом не было никакой необходимости. Что же конкретно входило, в конце концов, в обязанности сиделки — оставалось загадкой для Лоры. Да их, этих обязанностей, попросту не было! Не бы-ло!!!

Единственное, что, как и прежде, требовалось от Лоры — это готовить завтраки, обеды и ужины для господина Редфорда. Ну и еще, пожалуй, ее непременное присутствие. Впрочем, за столом, помимо нее, всегда, как правило, сидела Агнесса Гилберт. Это, естественно, предполагало строжайшее соблюдение всех общепринятых норм поведения и, одновременно, вносило в отношения определенное напряжение, поскольку их весьма своеобразный триумвират — Лора, господин Редфорд, Агнесса — неукоснительно подчинялся предписанным правилам этикета.

Ежедневно господин Редфорд часами вел какие-то бесконечные деловые переговоры по телефону, ему подвозили какие-то бумаги, документы, приезжали различные посетители. Постоянно наведывался Карл Хэкман. Он и господин Редфорд, закрывшись в кабинете, подолгу что-то обсуждали, решали вопросы и проблемы, требующие обязательного одобрения лил, наоборот, решительного отказа или значительных поправок лично господина Редфорда.

В общем, день больного был расписан по минутам. И только вечером, после ужина, господин Редфорд вспоминал о своей сиделке и приглашал ее в гостиную или кабинет.

Оставаясь с Лорой наедине, Алек первое время упорно напоминал ей о взаимной договоренности держаться менее официально и обращаться друг к другу по имени.

Спустя 3–4 дня, Лора, незаметно для себя, стала считать это привычным и нормальным. Она больше не смущалась, когда произносила обращение «Алек». Для нее стало обычным и естественным совмещать столь разные понятия, как «Алек» и «господин Редфорд». Да она попросту не задумывалась об этом, принимая предложенные правила игры, поскольку считала себя не вправе диктовать какие-либо условия, так как постоянно чувствовала горькое сожаление и раскаяние.

В один из вечеров Лора привычно расположилась в кресле около дивана, на котором полулежал Алек. Оба, как всегда, обменивались насмешливыми, ироничными репликами, непрестанно подшучивая друг над другом. Потом внезапно замолчали, предаваясь покою и погрузившись в собственные раздумья.

Алек долго смотрел на Лору и вдруг размеренно и негромко сказал:

— Лора… Помнишь тогда, в день моего приезда, ты слушала кассету? Ты обещала, что когда-нибудь мы ее обязательно послушаем вместе. Я бы хотел узнать, когда наступит это «когда-нибудь». Потому что мне очень нравится «Casta diva». Я не слишком назойлив и бестактен?

Она, что его удивило, спокойно восприняла его вопрос. Лора устремила на Алека невозмутимый чистый взгляд и мило улыбнулась.

— Да нет! Отчего же «бестактен»? Конечно, мы можем послушать «Casta diva» в любое, удобное для вас, Алек, время. Хоть сейчас!

— Сейчас?!!

Алек был до крайности поражен ее предложением. Он не ожидал от Лоры такой бесстрастной реакции. Но мгновенно взяв себя в руки, сразу согласился:

— Это было бы чудесно! А у тебя кассета с собой, Лора?

— Да. Сейчас принесу.

Она встала и ушла.

Вскоре в гостиной зазвучало оркестровое вступление. Алек из-под полу прикрытых век пристально наблюдал за Лорой. Она, уютно устроившись в кресле, с очевидным наслаждением слушала каватину Нормы. Затем последовало замечательное исполнение еще нескольких популярных во всем мире арий.

Когда кончилась кассета, в гостиной довольно продолжительное время был слышен только тихий ход часов.

Алек бросал на Лору короткие задумчивые взгляды. Она пребывала в полной неподвижности. В очередной раз посмотрев на девушку, Алек тихо сказал:

— Лора, я не буду оспаривать тот факт, что в музыке я — дилетант. Это так. И все же… Неужели ты считаешь меня абсолютным тупицей, Лора?

Она сначала неопределенно пожала плечами, потом неожиданно подалась корпусом вперед, пытливо посмотрела в его глаза и серьезно уточнила:

— Почему вы так решили, Алек?

— Почему?.. — он усмехнулся. — А сама ты не догадываешься, Лора?

— Но… — начала она и вдруг замолчала. Лора, откинувшись в кресле, положила руки на подлокотники и опустила ресницы.

— Вот именно, Лора… именно… — криво усмехнувшись, произнес Алек. В тот поздний вечер, когда он решил прослушать кассету Лоры, все началось, как обычно: лента крутилась, инструменты симфонического оркестра добросовестно исполняли свои партии, но… Изумительное по красоте, сильное наполненное сопрано так и не зазвучало.

— Это другая запись. Другой певицы. А тогда пела ты, Лора. Ты! Я же поздно вечером, оказавшись на кухне, случайно обнаружил забытую тобой кассету и решил послушать «Casta diva», но… И я догадался, что слышал твой голос. Лора, ты — изумительная певица! У тебя необыкновенно красивый завораживающий тембр! Я поражен, что ты, такая хрупкая и тоненькая, можешь петь настолько сильно… мощно… проникновенно… и очень чувственно. Я восхищен, Лора! Искренне восхищен! — восторженно воскликнул Алек, а затем озадаченно спросил: — Но я не понимаю, почему ты… не на сцене?.. Тебя ждет мировая известность! Певиц с такими уникальными природными данными — единицы. Почему, Лора? Почему?

Она, не открывая глаз, едва уловимо покачала головой и почти беззвучно ответила:

— Я не хочу… об этом… говорить… — и неожиданно резко вскочила с кресла, посмотрела на Алека взглядом, полным душевной муки и страдания, и сквозь спазмы, сжимавшие горло, повторила: — Не хочу… говорить… Никогда!!!

Лора закрыла лицо руками и убежала.