Стефан Кларк - Боже, спаси Францию! Наблюдая за парижанами

• Название: Боже, спаси Францию! Наблюдая за парижанами
• Автор: Стефан Кларк
• Издательство: Рипол Классик
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-386-01731-6

В ваших руках мировой бестселлер — ироничный и остроумный роман-травелог о годе жизни 27-летнего британца Пола Уэста в Париже. Приехав в Вечный город по контракту для открытия сети английских чайных, герой очень быстро понимает, что с ленивыми французскими служащими следует держать ухо востро. Впрочем, как и с девушками, которые не прочь научить его премудростям французской любви…

Книга наверняка придется по вкусу как франкофилам, так и франкофобам, тем более что во избежание возможных санкций (включая применение грубой физической силы со стороны кого-либо в костюме от Yves Saint Laurent и Christian Dior!) автор изменил имена всех действующих лиц!

---

— Хорошо. У нас ест.

Агент достал папку и начал бегло листать ее пластиковые странички. Распластав папку передо мной, так чтобы я мог видеть схему квартиры, он принялся перечислять: «Chambre, séjour; cuisine, SdB», что расшифровывалось как salle de bains — ванная комната.

— A SdE, — продолжал объяснять он, — это salle d’eau — душевая комната.

— Где находится эта квартира? — спросил я.

— Улица Обаре… комф, — ответил он.

— Отлично.

— Вы знаете таку улицу?

— О, да! — Я изобразил, как пью пиво, а потом падаю со стола.

— О’кей. Хотите позмотрет сейчас?

— Хочу.

— Ест гара… тийные письма?

— Нет.

— О! (Огорчение в глазах.) Ах! (Задумался.) О! (Обреченность во взгляде/смиренное выражение лица.) Не проблем!

Спустя шесть часов после общения с ним мне все еще не удалось избавиться от ощущения, что меня унизили.

Сначала меня притащили на романтичную мансарду, с которой, как описал агент, «открывался чудесный вид на крыши». Он не обманывал — взору открывалось множество крыш. И такое же множество дырок в крыше над моей головой.

— Починят очен быстро, — уверял он.

Это так разыгралось мое воображение или заголовок одной из газет, которыми были заклепаны дыры, действительно гласил:

«NAPOLÉON EST MORT»?[92]

Бесспорно, квартира была удачно расположена с точки зрения завсегдатаев баров — прямо внизу располагался один. Водопроводные трубы тоже ощущали его наличие, содрогаясь от оглушительной музыки в стиле техно.

Еще одной незначительной проблемой было то, что жители еще восьми таких, как этот, романтичных чердаков пользовались одним туалетом. Туалет же представлял собой не что иное, как дыру в полу. И если я правильно понял, один из потенциальных соседей — ослепший мужчина, страдающий дизентерией, у которого частенько случается жидкий стул.

— Консьержка, она не мыть еще сегодня, — пояснил агент.

Возможно, так оно и было. Но даже если закрыть глаза на шум музыки и отвратительный туалет, этому чердаку никогда не стать домом моей мечты по той единственной причине, что у него неимоверно низкие потолки. Я не мог выпрямиться во весь рост, находясь там. Ну, не совсем верно. Выпрямившись, я мог стоять в дверном проеме, но стоило мне сделать шаг вперед, я тут же бился лбом об потолок. Это была треугольная призма, передвигаться по которой ты сможешь, лишь согнувшись пополам. Иначе не избежать перелома черепа.

— Это не дора… гой вариант, — сказал агент.

— Этот вариант не квартира, — ответил я. — Это чулан для хранения треугольных упаковок конфет «Тоблерон».

Следующей к ознакомлению была представлена пещера. Строго говоря, то, что по-английски «пещера», на французский переводится как «подвал». Но поверьте мне, то, что я увидел, было именно пещерой.

С улицы мы зашли в деревянную дверь внушительных размеров и оказались во внутреннем дворике, мощенном булыжниками, — смотрелось очень живописно. Окружавшие нас высоченные стены были испещрены трещинами и украшены вьющимся багряным плющом — весьма необычно. В углу дворика виднелась еще одна старая деревянная дверь, намного уступавшая по размерам той, первой. Десятисантиметровый ключ нырнул в замочную скважину — захватывающее зрелище. Дверь со скрипом открылась, и агент потянулся к выключателю. Я расслышал щелчок, но света не увидел.

— Его должны по… чиить, — вглядываясь в темноту, сообщил агент. — Скоро здесь удет больше электричества.

— Да, мне кажется, сюда требуется куда больше.

Шагнув внутрь, я почувствовал землю под ногами. Землю, в которую можно посадить картофель.

— Скоро здесь будет отличный пол, — сказал агент, — и окно, и вообще все.

Во мраке, обволакивающем помещение, я все-таки разглядел голые кирпичные стены и груду ящиков, которые, с большой долей вероятности, могли оказаться гробами. «Может, последним обитателем этого подвала был некий месье Дракула?» — призадумался я.

— Сейчас подписывает договор, а когда будет переезжать, здесь уже все будет.

— Подписываю договор сейчас, только если я окончательно выжил из ума!

— В третий случай все уже ест, — заверил меня агент. — Пол, окна, электричество и большой ванная.

Он не врал. Ванная и правда была большая. Очень большая. Снабженная кроватью, газовой плитой, двумя деревянными стульями, стоящими один на другом в углу, и коротенькой, но широкой доской. Ах да, чуть не забыл огромную, двухметровую эмалированную ванну, занимавшую почти половину всего пространства. Ей-богу, я с трудом сдерживал рвавшиеся наружу смех и слезы.

— А доска-то зачем? — поинтересовался я.

Агент положил доску поперек ванной, а стул поставил напротив, затащив его в саму ванну, и сказал:

— Обеденный стол.

Я сделал глубокий, медленный выдох.

— Вы видите вот это? — спросил я, указывая на лейбл собственной рубашки. — Вот это видите? — Я развернулся, дабы продемонстрировать ему ярлычок на джинсах. — А это… — Тут я запнулся, чуть было не показав на северокорейские кроссовки с изображением Гарри Поттера азиатской наружности — совсем забыл, что нацепил их сегодня. — Жизнь не вынуждает меня жить в пещерах или ванных комнатах, — пояснил я ему. — Я могу позволить себе нормальную квартиру. Вы сказали, что покажете мне таковую — со спальней, гостиной и ванной комнатой.

В ответ на мою тираду агент, как истинный француз, пожал плечами, демонстрируя полное отсутствие какого-либо чувства вины или неловкости.

— Но ведь вы сами сказали, что гарантийных писем у вас нет. Без них вам ничего не остается, как жить в ванной. Так вы берете эту или нет?

«Нет, но в любом случае, mersi», — мысленно ответил я ему.

Первое, что я сделал в понедельник утром, — отправился к Жан-Мари. Он сказал, что, вероятнее всего, сможет мне помочь в поиске квартиры.

— Сегодня утром его не будет, — сказала мне Кристин, — у него встреча с министром сельского хозяйства.

— По какому поводу?

Наверняка получит нагоняй за ввоз английской говядины.

— Он награжден медалью за вклад в развитие французского сельскохозяйственного производства. — Кристин сияла так, словно награды удостоили ее родного отца.

— Награжден медалью? — Я с трудом заглушил нотки недоверия, но ирония переполняла меня.

Жан-Мари вернулся в офис после обеда и продемонстрировал нам свою медаль. Он открыл голубой кожаный футлярчик, украшенный гербом Французской Республики. Внутри на белом шелке покоилась круглая бронзовая штучка, на которой чеканка изображала разный скот и кормовые культуры. Прилагавшийся диплом провозглашал Жан-Мари «chevalier de la culture bovine».

Пока Кристин с трепетом разглядывала медаль, я спросил Жана-Мари, что конкретно обозначает «chevalier de la culture bovine».

— Кавалер ордена культуры крупнорогатого скота.

— Культура скота?

Так его наградили за вклад в развитие кинотеатров для коровок?

— Вижу, ты несколько в замешательстве. — На секунду лицо моего шефа покинуло самодовольное выражение. — Во французском у слова «культура» два значения. Мы говорим «la culture du thé» и имеем в виду выращивание чая. Понимаешь, за этим словом может стоять культура творчества, литературный вымысел, а может и сельскохозяйственная деятельность.

Все ясно. Несомненно, тот, кто рассматривает заявления Франции на получение субсидий от Евросоюза, знает, что в умах французов порой стирается разница между выдумкой и сельским хозяйством.

— Да, понял, понял. Тебя наградили званием рыцаря за вклад в развитие мясной промышленности Франции.

— Да, полагаю, теперь я сэр Жан-Мари. — Он рассмеялся, и напыщенность вернулась.

Изумительный человек. Ни тени смущения, ни намека на лицемерие. Сдаюсь, вынужден признать, он отличный парень!

Когда Кристин ушла и мы остались вдвоем, я рассказал Жан-Мари о неудачной попытке найти жилье.

— Сейчас не время обсуждать это, — сказал он и пригласил меня к себе на ужин в следующую субботу.

— Жена сказала, что я не уделил тебе должного внимания. Ты уже больше месяца в Париже, а я все еще не пригласил тебя на ужин. Безусловно, она права. С моей стороны негостеприимно. Приношу свои извинения.

Положив руку мне на плечо, Жан-Мари попросил моего позволения устранить это недоразумение.

На самом деле, я думаю, он прав. Во Франции пренебрежение этикетом — куда более чудовищный грех, чем предательство.

Мне повезло, что Жан-Мари выбрал для меня отель неподалеку от собственного места проживания. Ведь именно в ту субботу началась забастовка парижских работников транспорта.

И что же за повод для забастовки? Снижение зарплаты? Ухудшение безопасности транспорта? Нет!

Профсоюзы были в бешенстве от ползущих по городу слухов, что правительство допускает ничтожную вероятность того, что, возможно, на одном из заседаний придется рассмотреть чисто теоретическое положение, что однажды (не сейчас, а скажем, лет через восемьдесят) в стране будет меньше финансов для обеспечения пенсии транспортным работникам по достижении ими пятидесяти лет.