Лоуренс Блок - Вор с палитрой Мондриана

• Название: Вор с палитрой Мондриана
• Автор: Лоуренс Блок
• Издательство: Иностранка, Азбука-Аттикус
• Жанр: Иронический детектив
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-389-02223-2

«Вор с палитрой Мондриана» — книга знаменитого американского автора детективов Лоуренса Блока из серии, героем которой является Берни Роденбарр, букинист-интеллектуал и… благородный вор. На этот раз, как всегда, ему предстоит весьма непростая задача. Пропал любимец его приятельницы кот Арчи. Женщина безутешна, поскольку похитители требуют взамен картину художника Мондриана, которая висит в музее за семью замками. Казалось бы, ситуация безнадежная. Но благодаря блестящей памяти Берни и его незаурядным криминальным талантам у Кэролайн появляется шанс вновь обрести своего любимца.

---

— Ладно, я пошел, — сказал Рей и направился к двери. Лицо его приобрело зеленоватый оттенок, и выглядел он несчастным. — Так я свяжусь с тобой, да, Берн?

— А ты, Рей, не хочешь нам помочь?

— Смеетесь, что ли… — пробормотал он. — Господи ты, Боже мой!..

Не успел он исчезнуть за дверью, проявив небывалое проворство, как я уже выскочил из-за прилавка. Направился в подсобку и заглянул в сортир. И там, на полу, не увидел ничего, кроме красно-черного шахматного рисунка из кафеля. Пол был совершенно сухой и чистый, как, впрочем, и всегда.

А на унитазе сидел мужчина.

Он выглядел явно посторонним в этом помещении. Полностью одетый, в серых брюках и сером же в полоску пиджаке от костюма. Рубашка темно-бордового цвета, на ногах пара грязных изношенных сандалий. Растрепанные ржаво-каштановые волосы, рыжая козлиная бородка, неряшливо подстриженная, с проблесками седины. Голова откинута назад, челюсть отвисла, губы полуоткрыты и обнажают желтые прокуренные зубы, никогда не знавшие дантиста. Глаза тоже полуоткрыты. Неподвижные, голубые, они доверчиво-простодушно смотрели куда-то в пространство.

— О, провалиться мне на этом месте!.. — пробормотал я.

— Так ты не знал, что он здесь?

— Конечно нет!

— Так я и думала! Ты его узнаешь?

— Художник, — сказал я. — Тот самый, что заплатил за вход у Хьюлетта двадцать центов. Забыл его имя.

— Тернер.

— Нет. Это тоже художник, но не он. Помнишь, дежурный еще назвал его по имени?.. Тернквист!

— Точно. Ты куда, Берни?

— Хочу убедиться, что в лавке никого, — сказал я. — Потом запру дверь на засов и повешу табличку «Закрыто».

— А потом?

— Еще не знаю.

— О… — сказала она. — Берни?

— Что?

— Так он мертв, да?

— Несомненно, — ответил я. — Мертвее не бывает.

— Так я и думала. Ой, знаешь, кажется, меня сейчас вырвет.

— Валяй, раз уж так приспичило. Только дай мне прежде снять его с унитаза.

Глава 15

— Их можно взять всего за пятьдесят баксов в месяц, — сказала она. — Довольно выгодно, правда? В день получается меньше чем по два доллара. Что может обойтись дешевле, чем по два доллара в день?

— Ну, завтрак, к примеру, — сказал я. — Если покупать продукты с умом.

— И не слишком усердствовать по части чаевых, если ходишь в кафе. Тут одно плохо, меньше чем на месяц взять нельзя. Даже если мы вернем эту штуковину через полтора часа, все равно придется выкладывать пятьдесят баксов.

— Можно вообще не возвращать. А сколько, кстати, ты оставила в залог?

— Сотню. Плюс еще оплату за месяц вперед, так что набежало полторы. Но сотню отдадут, когда мы вернем эту хреновину. Если вообще вернем.

На углу Шестой Авеню и Двенадцатой мы остановились, ожидая, когда загорится зеленый. Он загорелся, и мы перешли на другую сторону. Оказавшись там, Кэролайн заметила:

— Ну разве не безобразие? Вопиющее нарушение закона! Разве не должны они устанавливать специальные настилы на каждом переходе?

— Да, что-то такое, помню, говорили.

— И разве это можно назвать настилом? Ты только посмотри, какой высокий тут бордюр! Вот грохнемся сейчас!..

— Крепче держись за ручки, — сказал я, — а я приподниму. Вот так…

— Черт!..

— Ты потихоньку, не толкай.

— Дерьмо в шоколаде! Ну ладно, вдвоем мы с тобой еще как-нибудь управимся, а что прикажете делать настоящему, прикованному к креслу инвалиду?

— Ты задаешь один и тот же вопрос на каждом шагу.

— Да потому что на каждом шагу так и вскипаю от возмущения! Из-за того что приходится поднимать эту чертову штуковину, чтоб протолкнуть ее на тротуар! Нет, это просто безобразие, и с ним надо бороться. Дай мне петицию, и я тут же ее подпишу. Покажи, где проводится парад, и я к нему присоединюсь. Ну, что тут смешного?

— Просто представил себе этот парад.

— У тебя извращенное чувство юмора, Берн. Кто-нибудь тебе об этом говорил, а? Ну, подтолкни же, а то нашего друга уже окончательно растрясло.

Но наш друг не жаловался. Это был, как вы уже, наверное, догадались, покойный мистер Тренквист, а штука, которую мы толкали перед собой, была ничем иным, как инвалидным креслом на колесиках, взятым напрокат в больнице Питтермана, что на Первой Авеню, между Пятнадцатой и Шестнадцатой улицами. Кэролайн сходила туда, взяла кресло и доставила его в собранном виде в лавку в багажнике такси. Я помог ей втащить кресло в подсобку, где мы разложили его и усадили в него Тренквиста.

Надо сказать, что ко времени, когда мы собрались выйти из лавки, выглядел он вполне естественно, сидя в этом кресле, и уж во всяком случае, куда презентабельнее, чем на сиденье унитаза. За пояс он был привязан кожаным ремешком, и еще я добавил пару шнуров от старой лампы, которыми прикрутил запястья к подлокотникам, а лодыжки — к специальной ступеньке для ног. Плед — на деле то было старое, траченное молью одеяло — прикрывал его от шеи до кончиков ступней. Пара затемненных очков скрыла остекленелые голубые глаза. Твидовая кепка с козырьком, висевшая у меня в подсобке на гвозде с марта в ожидании своего законного владельца, была водружена на голову Тренквиста, сделав его таким образом менее узнаваемым. И вот таким манером мы передвигались по улицам города, пытаясь разобрать, что, черт возьми, произошло, и останавливаясь через каждый квартал, когда Кэролайн начала бесноваться по поводу бордюров.

— Знаешь, чем мы сейчас занимаемся? — сказала она. — Транспортировкой мертвого тела, вот чем. Это квалифицируется как уголовное преступление или судебно наказуемый поступок?

— Не помню. Во всяком случае, такие дела не поощряются, это уж точно. А вот закон на эту тему сформулирован довольно расплывчато.

— В кино в таких случаях говорят, что ты не имеешь права ни к чему прикасаться.

— В кино я ни к чему и не прикасаюсь. И точно знаю, что в подобных ситуациях ты обязан немедленно сообщить о трупе в полицию. И ведь ты вполне могла это сделать, Кэролайн. Вполне могла выйти из сортира и сообщить Рею, что там, на стульчаке, сидит труп. Тебе даже не пришлось бы звонить.

Она пожала плечами.

— Но я подумала, он потребует объяснений.

— Вполне вероятно.

— А у нас не было подходящего объяснения.

— И снова ты права.

— Но как он туда попал, а, Берни?

— Понятия не имею. На ощупь вроде бы был еще теплый, но с другой стороны, мне не так уж часто доводилось трогать покойников, и я не знаю, сколько им требуется времени, чтобы остыть. Может, он находился в лавке со вчерашнего дня. Ты же помнишь, вчера я запирал ее второпях, потому что меня арестовали, ну я и не мог сосредоточиться и сделать все как положено. Может, он затаился среди стеллажей, а может, проскользнул незамеченным в подсобку и спрятался там.

— Но к чему ему было прятаться?

— Понятия не имею. Ладно, не важно. Словом, каким-то образом он оказался в подсобке, а потом, ночью или утром, пошел в сортир, сел на стульчак, не спустив штанов, и умер.

— От сердечного приступа или чего-то еще?

— Или чего-то еще, — согласился я, и в ту же секунду переднее колесо врезалось в бордюр на обочине. Голова нашего пассажира качнулась вперед, и с нее едва не слетели очки и кепка. Кэролайн поспешила привести его в порядок.

— Он на нас в суд подаст, — сказала она, — за небрежное обращение.

— Что за шутки, Кэролайн! Это же как-никак покойник.

— Извини. Просто вырвалось. Чисто нервное, полагаю. Так ты считаешь, он умер естественной смертью?

— Это Нью-Йорк. Смерть от руки убийцы — случай вполне естественный.

— Думаешь, его убили? Но кто мог его убить?

— Не знаю.

— Думаешь, с ним в лавке прятался кто-то еще? Но как он потом выбрался?

— Понятия не имею.

— А может, этот Тренквист совершил самоубийство, а?

— Почему бы нет? И вообще, он был агентом русской разведки, и в полости зуба у него находилась капсула с цианистым калием, и он чувствовал, что дело его швах, вот и забежал в мою лавку и принял яд. И я нахожу вполне естественным и оправданным, что человек захотел умереть в окружении первоизданий и изящных переплетов.

— Ну хорошо, если это не сердечный приступ и не самоубийство…

— И не лишай, — вставил я. — Тут вообще возможно много вариантов.

— Но если он умер не от всех этих вещей, а был убит, как удалось это сделать? Как это ты умудрился запереть в лавке двух совершенно посторонних людей?

— Не знаю.

— Но все же?

— Ну, может, этот некто успел проскочить, когда сегодня утром я отпирал дверь. Я мог и не заметить. Или тогда, когда вышел купить кофе, а потом отправился к тебе.

— Этот паршивый кофе…

— Да… Он мог пробраться в туалет и там помереть. Или же был не один, и этот второй, убил его. Или же он вошел один, а потом явился убийца, и он открыл ему дверь, и этот человек вошел и убил его.