Джим Уайт - Джеймс Хэрриот. Биография

• Название: Джеймс Хэрриот. Биография
• Автор: Джим Уайт
• Издательство: Захаров
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-8159-0944-1

Эта книга — воспоминания о Джеймсе Хэрриоте (настоящее имя — Джеймс Альфред Уайт) — всемирно известном сельском ветеринаре, книги которого выходят миллионными тиражами. Джеймс Хэрриот писал о животных — братьях наших меньших — так, как ни до, ни после него не удавалось никому.

Теперь о Джеймсе Хэрриоте написал его сын, работавший с отцом бок о бок в ветеринарной клинике еще до того, как тот стал знаменитым писателем, и для которого отец был самым близким другом. В книге собраны воспоминания людей, знавших Хэрриота, материалы из его личного архива, переписка.

Как и его отец всю свою жизнь Джим Уайт посвятил животным. Его ветеринарному стажу более пятидесяти лет.

---

Книги всегда доставляли ему огромное удовольствие, и он много читал долгими зимними вечерами. В летние месяцы он предавался новому увлечению — садоводству. Альф очень любил работать в саду, но лучшего места для этого занятия, чем старый сад за домом на Киркгейт, у него никогда не было. Необыкновенно плодородная почва, высокие стены защищали растения от холодных ветров, — там можно было вырастить все, что угодно. Вскоре в саду появились ровные ряды лука, салата, картофеля, гороха, фасоли и другой радующей глаз зелени, вдоль стен поднимались стебли помидоров, а яблони и груши гордо возвышались над плотно сбившимися шеренгами овощей. В одном конце сада разместилась огромная грядка со спаржей, в другом бешеными темпами рос куст ревеня со стеблями толщиной со ствол дерева. Летом взошла клубника, и на каком-то этапе Дональд, которого периодически охватывал садовый энтузиазм, даже вырастил несколько дынь. Это был рай для садовода.

После того, как семья Альфа переехала из дома на Киркгейт, сад постепенно пришел в запустение, и много лет спустя, когда в клинику повалили толпы поклонников, они выглядывали в сад через стеклянные двери в приемной, но там уже не на что было смотреть. Две яблони, восхитительная глициния и старые стены, неизменные, как сама вечность, — вот и все, что осталось от сада, который с такой любовью описывал в своих книгах Джеймс Хэрриот. Загляни они в сад лет пятьдесят с лишним назад, когда за ним ухаживал мой отец, они увидели бы совершенно другую картину.

Плодородию почвы есть два объяснения. Местные фермы всегда в избытке поставляли навоз, и им старательно удобряли землю: иногда этим с огромной неохотой занимался Брайан, но чаще всего — Альф с пожилым помощником по имени Вардман.

Дональд нанимал Вардмана для мелкой работы в доме, саду, с машинами и для других хозяйственных дел. Он также ухаживал за курами и свиньями, которых одно время держали Дональд и Альф в пристройках на заднем дворе. Вардман прошел Первую мировую войну 1914–1918 годов и больше всего на свете любил предаваться воспоминаниям, рассказывая военные истории любому, кто готов был провести пару часов в его темной берлоге — бывшей конюшне, где он любовно хранил свои инструменты.

Вардман появляется в книгах Хэрриота под именем Бордман. Как пишет автор, в лице Тристана он нашел благодарного слушателя. Брайан действительно часами сидел у Вардмана, курил «Вудбайнс» и доводил старика до слез своим неистощимым запасом шуток. Вардман всегда с нетерпением ждал, когда Брайан приедет на каникулы из ветеринарного колледжа.

Вторая причина плодородия почвы заключалась в том, что глубоко в земле были зарыты трупы умерших животных. В те времена ветеринарному врачу было сложно избавиться от туш животных. Современному ветеринару не о чем беспокоиться — все трупы теперь аккуратно кремируются, — но тогда он мог рассчитывать лишь на сомнительные услуги живодера. Живодер не только собирал павший скот на фермах, но и заезжал в клинику за трупами животных, которым делали вскрытие, которые умерли своей смертью или которых пришлось усыпить. Если живодеру не удавалось приехать в клинику — что случалось довольно часто, — ветеринары закатывали рукава и сами закапывали трупы в землю. Постепенно сад превратился в гигантское кладбище, на котором росли гигантские овощи.

Однажды вечером лет двадцать назад мы с отцом сидели в итальянском ресторане в Ярме (он всегда любил блюда из пасты), и, как часто бывало, он вспоминал старые времена. Разговор зашел о саде и жизни с Дональдом. Мне казалось, что я знал обо всех невероятных подвигах Дональда Синклера, но, как выяснилось, у отца в рукаве была припрятана еще пара историй.

Дональд удивительный человек, и я много писал о нем в своих книгах, но есть некоторые вещи, которые я никогда не предам гласности, — сказал он.

— Почему? — поинтересовался я.

Ну, Дональд немного болезненно относится к образу Зигфрида. Он не считает себя эксцентриком, и я не хочу осложнять ситуацию, рассказывая о его еще более экстравагантных выходках.

Я был удивлен. Я знал, что Дональд — очень необычный человек, но думал, что слышал уже все истории.

Я когда-нибудь рассказывал тебе о «горячих костях»? — искоса посмотрел на меня отец.

Начало показалось мне интересным. И тогда он рассказал мне один случай, который служит превосходной иллюстрацией импульсивной и сумасбродной натуры его старшего партнера.

Однажды, в первые годы работы в Тирске, Альфу пришлось усыпить маленькую собачку. Он понимал горе хозяйки и выполнил эту печальную процедуру с глубоким сочувствием и уважением к ее горю. Он считал дело закрытым, но недели через три женщина пришла поблагодарить его за доброту и задала очень деликатный вопрос.

— Мистер Уайт, — сказала она, — вы были так добры ко мне, и я вам очень благодарна, но с того грустного дня мне не дает покоя одна мысль. — Она немного помолчала, собираясь с духом, потом продолжила. — Не могли бы вы сказать, что случилось с телом моего бедного маленького песика?

Мозг Альфа лихорадочно заработал. Вопрос был сложный. Как он мог сказать хозяйке, что ее песика скорее всего забрал живодер и теперь его труп может быть где угодно? Внезапно Альф почувствовал чье-то присутствие у себя за спиной. В комнату вошел Дональд, — он пребывал в самоуверенном и приподнятом расположении духа.

— Мне очень жаль вашу собаку, — сказал он, источая обаяние, — и вам не стоит беспокоиться. Ее кремировали!

Леди пришла в восторг.

— О, спасибо вам большое! — воскликнула она. — Именно это я и хотела услышать. Подождите, пожалуйста, минутку, я сбегаю к машине. Я захватила салфетку для пепла.

Под гробовое молчание двух ветеринаров она вышла за дверь. Альф почувствовал, как его внутренности стягиваются в тугой узел.

— Она его получит! — внезапно вскрикнул Дональд и выскочил из комнаты.

Прошло несколько напряженных минут. Альф пытался угадать, что задумал партнер, и готовился к его возвращению. Долго ждать не пришлось. Через пару минут Дональд проскользнул в дверь, торжественно неся перед собой совок для мусора, в котором лежала кучка серого пепла и кости. На заднем дворе стоял уличный котел, в котором Вардман варил пойло для свиней. Под ним всегда лежали кучи пепла и костей. Туда-то и бегал Дональд. Вернулась хозяйка и протянула салфетку, в которую Дональд ссыпал пепел. Альф уставился на партнера. Он не мог поверить, что это действительно происходит, но фарс еще не закончился. Внезапно леди громко вскрикнула и подбросила салфетку в воздух; в считаные секунды комнату заволокло пеплом. Песик умер несколько недель назад, а его «останки» до сих пор обжигали руки!

В первые годы брака Альф вел довольно спокойную жизнь, но с таким партнером, как Дональд Синклер, скучать не приходилось. Однажды вечером они зашли в «Золотое руно». В этом пабе все располагало к приятному отдыху после тяжелого дня: хорошее пиво, легкая беседа и потрескивание огня в камине, — в такие минуты мир казался лучше. (В книгах Хэрриота этот паб называется «Гуртовщики».)

В тот вечер рядом с ними сидел человек по имени Скотт Инглз. Он работал в Военном сельскохозяйственном комитете. Комитет учредили во время войны, он давал советы фермерам по наиболее эффективному производству продуктов для страны. Скотт Инглз был приятным человеком с хорошими манерами, потом он стал профессором животноводства в Ветеринарном колледже Глазго, — я учился у него в начале 1960-х. Помню, однажды на лекции он сказал:

— Семью девять. Так, посмотрим, это будет примерно шестьдесят три.

Временами Скотт бывал рассеянным, при этом он был очаровательнейшим и безобидным человеком.

В тот раз он принес с собой круглый стальной шлем, который необычайно заинтересовал Дональда.

— Что это такое, Скотт? — отрывисто спросил он.

— Мой защитный шлем, — ответил тот.

— Для чего он? — продолжал Дональд.

— Скажем, иду я мимо разрушенного здания, и сверху падает кирпич. Шлем защитит меня от удара.

— И что, в самом деле защитит?

— О да. Он очень прочный.

— Насколько прочный?

— Так, дай подумать. Если ты ударишь меня по голове вон той кочергой, что стоит у камина, мне ничего не будет, — шлем меня защитит.

— Можно попробовать?

— Конечно, Дональд. Можешь ударить меня кочергой по голове и увидишь, что он действует безотказно, — с уверенностью заявил Скотт и водрузил шлем на голову.

Дональд подошел к камину, схватил кочергу и пару раз взмахнул ею, со свистом рассекая воздух. Внезапно Альфу стало не по себе. Он знал, что его старший партнер часто ведет себя странно, но не был готов к его следующему шагу. Неожиданно Дональд высоко поднял массивную кочергу и, вложив в удар всю свою силу, опустил ее на голову Скотта Инглза. Раздался страшный треск. В шлеме появилась огромная вмятина, и бедняга молча сполз на пол.