Неизвестен Автор - Особое задание (сборник)

• Название: Особое задание (сборник)
• Автор: неизвестен Автор
• Жанр: История

---

Чекисты вовремя схватили за руку продавшегося американским империалистам коммивояжера и посадили его за решетку. При аресте у него изъяли ценные документы, которые были опубликованы в советской печати. Была сорвана маска с агентов империализма, доказано их вмешательство во внутренние дела Советской России.

А. Сапаров

ОРДЕР ДЗЕРЖИНСКОГО

Нескончаемо долгие осенние хляби уступили наконец место звонким декабрьским морозам. Сковало льдом широкую Неву, насыпало всюду снежных сугробов. Ко многим неустроенностям трудной петроградской жизни прибавились еще и холода.

Холодно было и в служебном кабинете Феликса Эдмундовича. За высокими зеркальными окнами виднелись заснеженные деревья, у обледеневшей решетки Александровского сада топтался часовой в коротеньком флотском полушубке и бескозырке, с Гороховой слышался скрип санных полозьев, и от всего этого просторный кабинет с огромной зачехленной люстрой, свисавшей с лепного потолка, казался еще более выстуженным, холодным.

Работал Дзержинский в шинели, в надвинутой на лоб меховой шапке. Отчаянно зябли пальцы, писать было неловко. Походная керосиновая печка "триумф", раздобытая для него в интендантстве, не столько обогревала ноги, сколько коптила. Пришлось прикрутить фитиль, оставив лишь узкое тоненькое пламя.

Как и предупреждал Феликс Эдмундович членов коллегии, первые дни существования Чрезвычайной комиссии почти целиком ушли на хлопотливые организационные дела. Ничего еще, в сущности, не было, кроме помещения.

Ежедневно приходили новые работники с записками из Смольного. С каждым Дзержинский старался побеседовать лично, и лишь в его отсутствие такие беседы проводили Ксенофонтов или Петерс, подражая невольно председателю комиссии.

- Надеюсь, вы не забыли, из-за чего погибла Парижская коммуна? спрашивал Дзержинский у новичков и особо у тех, с кем никогда прежде не встречался - ни в годы подполья, ни в бурные октябрьские дни. И, не дожидаясь ответа, сам говорил с непоколебимой своей убежденностью: Коммунары слишком поздно оценили опасность контрреволюции. Мы с вами будем жалкими глупцами, если повторим их роковую ошибку...

На Гороховой, у служебного подъезда, прибитое гвоздями к массивной дубовой двери бывшего градоначальства висело фанерное объявлейие. Феликс Эдмундович сам его написал угловатым стремительным почерком:

"Всероссийская чрезвычайная комиссия при Совете Народных Комиссаров по борьбе с контрреволюцией и саботажем. Прием от 12 до 5 часов дня".

Последнюю фразу Дзержинский дважды и весьма энергично подчеркнул, как бы придавая ей наибольшую важность, а цифры вывел крупные, заметные издалека.

Однако провисело объявление всего день. На следующую ночь, выждав удобную минуту, неизвестные лица замазали его черной краской.

Комендант пришел доложить об этом неприятном происшествии. Бормотал что-то растерянное насчет служебной оплошки часового, отошедшего к костру погреться, ждал суровых, осуждающих слов. К удивлению коменданта, председатель комиссии вроде бы даже обрадовался.

- Ну, что скажете, Яков Христофорович? - круто повернулся Дзержинский к Петерсу. - Реакция-то почти мгновенная, а! Нет, они не дураки, эти ночные визитеры с дегтем! Прекрасно понимают, в чем будет сила Чрезвычайной комиссии, и заранее опасаются этой силы... Мы, разумеется, лишены пока прославленных криминалистов, но зато на нашей стороне поддержка трудящихся... Кстати, Яков Христбфорович, как прошло ваше вчерашнее дежурство?

- Нормально. Закончил прием в девятом часу вечера...

- А сколько было посетителей?

- Человек, пожалуй, двенадцать... Надо проверить по журналу...

- Ну что ж, неплохо для начала. Но должно быть многократно больше. Иначе мы с вами окажемся банкротами...

По распоряжению Дзержинского в редакции всех петроградских газет разослали извещение с адресом Чрезвычайной комиссии и часами приема. "Биржевые ведомости", кадетская "Речь" и другие буржуазные издания от публикации предпочли воздержаться - не нашли, видимо, места, - а в "Известиях ЦИК" извещение было напечатано на первой странице.

Феликс Эдмундович не ошибся, рассчитывая в первую очередь на поддержку добровольных помощников Чрезвычайной комиссии. Сигналы, каждый день поступавшие на Гороховую, были достаточно серьезными, требовали быстрых и эффективных действий.

Чаще всего посетители с возмущением сообщали о беззастенчивых махинациях спекулянтов и перекупщиков, о преступном саботаже в петроградских учреждениях, об участившихся случаях бандитизма и уличных грабежей.

Скандальное дело, которым с утра был занят Дзержинский, также возникло по сигналу трудящихся. Кто знает, как бы сложились обстоятельства, не приди на Гороховую группа железнодорожников. Отправился бы "краснокрестовский" эшелон, битком набитый военным снаряжением, на юг, к генералу Каледину и его сообщникам...

Чертовски все-таки зябли пальцы, писать было неудобно, и Феликс Эдмундович отогревал их дыханием. "Последнее предостережение" - так будет называться статья для "Известий". Достаточно, в самом деле, церемоний с этими господами, забывшими об элементарных правилах приличия. Пусть знают, что терпение Советской власти не безгранично, что темные их интриги разоблачены.

"Отдельные союзные офицеры, члены союзных военных миссий и посольств, быстро писал Дзержинский, торопясь закончить статью, - позволяют себе самым активным образом вмешиваться во внутреннюю жизнь России, разумеется, не на стороне народа, а на стороне контрреволюционных империалистических калединско-кадетских сил. Мы предостерегали этих господ не раз. Но настал, по-видимому, час последнего предостережения..."

Следствие по этому делу было недолгим и не особенно сложным, сразу подтвердив, что железнодорожники правы в своих подозрениях.

В революционном Петрограде среди бела дня на глазах многих людей открыто формировался эшелон с автомобилями для контрреволюционера Каледина. Действовали заговорщики нахально и напористо, требуя внеочередной отправки, без стеснения прикрывались гуманным именем Красного Креста.

И еще обнаружило следствие, что ниточка заговора тянется в американское посольство, на Фурштадскую улицу.

Сам американский посол господин Давид Р. Френсис занимался, оказывается, проталкиванием эшелона. Тот самый Френсис, что науськивал летом Керенского на беспощадную расправу с большевиками, рекомендуя прежде всего уничтожить Ленина. В общем, достаточно известный господин.

Пришлось арестовать некоего полковника русской службы Андрея Колпашникова, занимавшегося формированием эшелона. Тот сперва разыгрывал роль безвинной овечки: служу, мол, в американской миссии Красного Креста, приказано доставить эшелон в город Яссы, вот и организую срочную отправку, а до всего прочего касательства не имею. В подтверждение своих слов Колпашников предъявил документ за подписью американского посла:

"Я прошу всех, кому этот документ будет предъявлен, оказывать полковнику Колпашникову любезность и содействие".

- Город Яссы, насколько я знаком с географией, находится в Румынии? спросил следователь.

- Совершенно справедливо - в Румынии. Именно туда и должен следовать наш эшелон... И я, признаться, совершенно не понимаю причин своего ареста... Мне кажется, что высокогуманные цели, преследуемые обществом Красного Креста...

- Минуточку терпения, сейчас поймете, - спокойно сказал следователь. Итак, вы утверждаете, что должны отправиться в Яссы, то есть на румынскую территорию?

Как же в таком случае понимать предписание господина Андерсона, вашего непосредственного начальника?

- Какое предписание? - дрожащим голосом спросил Колпашников, догадавшись, что игра раскрыта.

- Телеграфное, на ваше имя, господин полковник, - усмехнулся следователь и, надев очки, прочел телеграмму Андерсона: "Сделайте возможным взять все автомобили, собранные или несобранные, в Ростов-на-Дону первым возможным поездом. Постарайтесь сопровождать их до Ростова лично..."

На этом, собственно, следствие и кончилось. Колпашников вынужден был сознаться, что Яссы придуманы для отвода глаз, что 70 автомобилей "тальбот" и "форд", а также другое американское техническое снаряжение ему приказано было доставить генералу Каледину, возглавлявшему мятеж на Дону.

- Кто, кроме полковника Андерсона, вами распоряжался?

- Я предпочел бы не называть другие имена...

- Как вам будет угодно, господин Колпашников! - сказал следователь. Все имена известны Чрезвычайной комиссии. И мы позаботимся, чтобы они стали известны всему миру...

Статья, над которой трудился с утра Феликс Эдмундович, преследовала как раз эту цель: пригвоздить к позорному столбу интриганов с дипломатическими паспортами.

Любители заговоров должны знать, что молодая Советская Республика бдительно следит за их грязными происками.