Арне Фальк-Рённе - Слева по борту-рай

• Название: Слева по борту-рай
• Автор: Арне Фальк-Рённе
• Издательство: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука»
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1980

Аннотация издательства: Известный датский путешественник, этнограф и писатель рассказывает о своем плавании на острова Тихого океана Таити, Тонго, Фиджи, об их природе, о самобытной жизни, нравах и обычаях островитян. Вторая половина книги посвящена острову Питкерн, где когда-то высадились мятежники судна «Баунти». Автор пытается проследить их судьбу, узнать о сегодняшней жизни их потомков.

---

— Они пытались, за что один воин поплатился жизнью — Тамбуалева кинул ему на голову кокосовый орех. Но не забывай, что, прежде чем пальма начнет сохнуть, пройдет много месяцев, пока она упадет.

Воины, осаждавшие дерево, всеми способами пытались заставить Тамбуалеву спуститься вниз. Они делали даже вид, будто снимают осаду. На самом же деле они прятались в зарослях, откуда могли отлично наблюдать за пальмой. Но и это не помогло. Тамбуалева оставался в своей неприступной крепости, а враги его были слишком нетерпеливы и недолго выдерживали засаду. Свыше полугода Тамбуалева просидел на дереве, а затем ему на помощь пришли люди из племени вайкумбукумбу, и он прожил еще много лет.

Тысячи фиджийцев укрывались в пальмах в минуту опасности, хотя вряд ли многие из них выдерживали столь длительную осаду, как Тамбуалева. Когда же европейские торговцы доставили на острова первые шомпольные ружья, убежища на деревьях, разумеется, потеряли свою ценность. Для фиджийцев началась новая эпоха, столь же отличная от прежней, как наш атомный век отличается от «веселых» 90-х годов прошлого столетия. Рассказывают, что, став первым обладателем четырех ружей, король Науливоу прежде всего отправил своих воинов к устью реки Насиви, где после одного из набегов на верхушках пальм укрывались люди. При помощи нового оружия он за короткое время согнал вниз всех, кто прятался на деревьях. Появление ружей означало подлинную революцию в ведении войн и в течение нескольких лет резко сократило численность населения острова Вити-Леву. Ну, а то, что не сумело сделать огнестрельное оружие, довершила эпидемия кори, которая менее чем за три месяца унесла 40 тысяч жизней — примерно треть всех жителей.

2

Мы не проехали верхом и нескольких часов, как я понял, почему Вити-Леву принадлежит к числу забытых островов Южных морей. Гористый ландшафт, джунгли по берегам бурных речек, глубокие ущелья и высокая колкая трава превратили остров в бездорожную глушь и помешали колонизации центральных его районов. И хотя вдоль побережья проложены приличные автомобильные дороги, соединяющие плантации сахарного тростника и банановые плантации с небольшим столичным городком Сува на восточной оконечности острова, весь этот тропический район площадью с датский остров Зеландия и шведскую провинцию Сконе, вместе взятые, теряется среди гор, рек, непроходимых лесов, зарослей мангра и кустарника.

Конечно, между отдельными населенными пунктами имеются тропы, но они были проложены в те далекие времена, когда островитяне главное внимание уделяли интересам обороны, а потому тропы тянутся по гребням высот, где местные жители могли заранее обнаружить приближение врага, и теперь эти узкие дороги петляют по зеленым склонам, обрываются у речных берегов, вместо того чтобы следовать вдоль них. К сожалению, я не могу похвастаться способностями в верховой езде. К тому же продолжается сезон дождей, затяжные ливни превратили тропу в стремительный горный поток. Токо по — так зовут мою лошадь — погружает тощие ноги в глубокие, полные воды ямы, спотыкается, и я то и дело скатываюсь в грязь, доставляя Куми немало веселых минут. Признаться, ему все происходящее кажется гораздо забавнее, чем мне. Он говорит, что я намалеван, как настоящий фиджийский воин времен его предков — в те дни, отправляясь в поход либо в гости в другую деревню, воины мазали лица грязью. Но когда мы приближаемся к первой деревне, Яву, он все же просит меня искупаться в речке.

— Когда мы уезжали из Тавуа, я видел у тебя в мешке красивую белую рубашку, — говорит он. — Не мог бы ты ее надеть… и еще галстук?

— Но зачем? Ты ведь сказал, что мы только проедем через деревню, чтобы успеть к ночи в Нандрау?

— Верно, но нам все равно придется выпить янггону. Запомни: нельзя миновать ни один дом или просто сторожку в лесу, не выпив с их обитателями янггону. На вождей и старейшин произведет хорошее впечатление, если ты будешь чистым и аккуратно одетым. Вождь Яву, наверное, уже видел нас, когда мы ехали наверху.

— В таком случае он успел заметить и мое испачканное грязью лицо и замызганную рубашку.

— Конечно, и поэтому он будет особенно доволен, если обнаружит, что ты помылся. Это усилит твою ману, так что искупайся и не осложняй мне жизнь.

Затем Куми заставляет меня надеть галстук, хотя температура — не менее 40 градусов в тени. Но его предусмотрительность и в самом деле усиливает мою ману — этим словом в данном случае можно передать тот почет, которым меня окружает незнакомый вождь. Я прибыл в дикий и неведомый мир, изнурительная поездка верхом на мокрой от пота спине Токо по петляющей горной тропе предоставила мне возможность увидеть такой мир, такой образ жизни, каких, я был б этом уверен, давно уже нет на нашей планете.

В хижине вождя Валне-ни-сонку, куда мы добрались с наступлением темноты, я увидел продолговатое возвышение из множества плетеных циновок, уложенных друг на друга и удерживаемых при помощи бамбуковых палок. Оно напоминало мне постель из сказки «Принцесса на горошине». На самом же деле это так называемая мокемоке — кровать, предназначенная для почетных гостей. По обе стороны от возвышения горит огонь. В большой хижине и без того нестерпимо жарко, огонь же вызывает у меня такое ощущение, словно я парюсь в турецкой бане.

Но и это бы еще можно было вытерпеть, если бы от меня не требовали активного участия в церемонии встречи. Мне доводилось слышать, что масоны, прежде чем их примут в ложу, проходят через ряд особых церемоний. Однако они не идут ни в какое сравнение с теми обрядами, через которые должен пройти европеец, попадающий в отдаленные деревни на острове Вити-Леву.

Я сижу, скрестив ноги, на мокемоке. Пот, струящийся по лбу, застилает глаза, и мне то и дело приходится протирать очки, чтобы хоть как-то рассмотреть, что происходит вокруг. Передо мной полукругом сидят 14 человек, среди них 83-летний вождь Майка Наколаули. Его отец, Насаунивалу, сварил миссионера Бейкера в земляной печи, что находится в каких-нибудь двадцати метрах от хижины, где происходит торжественная церемония. Говорят, будто и сам Майка в молодости любил полакомиться «длинными свиньями». Сейчас же он скорее напоминает респектабельного английского полковника в отставке.

Правда, этого нельзя оказать о его одеянии. Да и все остальные ничем от него не отличаются: на них нет ничего, кроме набедренных повязок и манжет из зеленых веток на ногах и руках, лица у них вымазаны черной грязью. Сын вождя, Илайса Роковиса Наколаули, по случаю сегодняшнего торжества продел сквозь носовой хрящ кабаний клык, а так как он и до этого был украшен как представитель племени большеголовых, то вид у него устрашающий. Но вообще-то Илайса — воплощение самой доброты; он немало гордится своей прической — курчавые волосы вздыблены сантиметров на десять вверх, они свисают во все стороны, отчего голова кажется похожей на губку.

Слева от меня на большой циновке на полу расположился Куми вместе с двумя проводниками, Набуреэ и Филимони. Последний — человек не без влияния, весьма уважаемый в Нандрау, куда он раз в году приводит местного полицейского. Сейчас он будет выступать в роли нашего представителя.

— Не нервничай, сохраняй спокойствие, — шепчет Куми, а у самого голос дрожит от возбуждения.

— С какой стати я должен нервничать?

— Я тебе шепну, что ты должен делать.

Вопреки собственным словам, я испытываю некоторое смущение при виде того, как четыре человека волоком тащат огромную деревянную чашу, не меньше метра в диаметре. Это так называемый таноа из дерева веси, священный сосуд, в котором варят янггону. С одной стороны сосуда лежит веревка из плетеных лиан, на конце ее — большая раковина. Церемониймейстер кладет веревку так, что она направлена прямо на меня. В этот же момент мужчины начинают бормотать, невнятное бормотание перерастает в зловещий гул. Я растерянно смотрю на Куми: быть может, я сделал что-нибудь не так? Но он успокаивающе кивает головой. Все идет как положено.

Мне отлично известна история таноа, ее рассказывал проводник Филимони. Он особо подчеркнул, что если люди племени нандрау вынесут этот сосуд, значит, мне будет оказан такой же сердечный прием, как и миссионеру Бейкеру.

— Но ведь они его убили?!

— Это случилось два дня спустя, и то лишь потому, что он нарушил заповедь племени. Он привез Насаунивалу в подарок гребень, но тот явно не умел им пользоваться. А Бейкер к тому же оказался настолько глуп, что вытащил гребень из пышной прически вождя, пытаясь показать ему, как европейцы расчесывают волосы. Это было самое большое оскорбление, какое только можно себе вообразить, и Насаунивалу тотчас послал гонца в соседнюю деревню Намбутаутау с приказом убить Бейкера там.

— А почему не здесь, в Нандрау?

— Если ты выпил с человеком янгголу, он уже не вправе тебя убить. Он может позднее полакомиться твоим мясом, но сам лишить тебя жизни не смеет.