Лякмунт - Терминатор

• Название: Терминатор
• Автор: Лякмунт
• Жанр: Фэнтези

Третья книга проекта "Секвенториум"

---

 Оставшись без денег, Мейер продолжил свои скитания. Он успел побывать в Риме, Египте, Индии и в далеких северных землях. Питался тем, что подавали – во всех землях жители с уважением относились к ученому страннику, обладавшему даром целителя. Много лет спустя, вернувшись на Святую Землю, Мейер узнал, что в городе Ясриб, почти на берегу Красного моря, объявился пророк, творящий чудеса. По описаниям этих чудес Мейер предположил, что дело там не обошлось без секвенций и решил встретиться с пророком, полагая, что двум знатокам найдется, о чем поговорить. Добравшись до Ясриба, Мейер выяснил, что пророк – личность весьма популярная в городе, причем не только как учитель и проповедник: по существу, он на себя возложил довольно хлопотные светские обязанности – одновременно выполнял функции главного судьи и городского начальника. Вопреки опасениям, встретиться с пророком оказалось достаточно просто. Более того, святой человек объявил Мейеру, что был предупрежден о его приходе и признался, что много лет назад его гость был ограблен старшими родственниками самого пророка. Впрочем, это было предначертано Творцом, и, благодаря этому небольшому инциденту, бесценные рукописи сохранены в целости и сохранности, а могли бы лежать на дне какого-нибудь Ганга. Мейер вспомнил, как в Индии чуть было не утонул, потеряв практически все носильные вещи, и вынужден был согласиться с мудростью провидения. Затем праведник начал довольно назойливо расспрашивать Мейера, не считает ли тот себя пророком Господа. Мейер искренне заверил, что ни о чем таком не помышлял, чем сильно обрадовал святого человека. На радостях пророк открыл Мейеру его истинное имя, предупредив, что тот, кто знает это имя, с помощью особых ритуалов может приобрести бесконечную власть над ученым гостем. Мейер догадался, что речь идет о секвенциях, и естественным образом направил разговор в интересующую его сторону. В ответ пророк заявил, что знать не знает ни о каких секвенциях, и лично он все чудеса творил исключительно Именем Всевышнего. Мейер поинтересовался, нельзя ли ему взять обратно рукописи, некогда у него отобранные, и получил ответ, что – да, можно. Но не сразу. Чтобы обрести рукописи, Мейеру надлежит совершить продолжительное путешествие на Запад и двигаться, пока не закончится земля, и не начнется вода. Там следует переплыть эту воду и оказаться на острове Альбион. На острове предстоит взять на воспитание младенца, наследника королей, воспитывать его тайно в течение двадцати лет, после чего возвести его на трон Англии.

– Так ты тут уже больше двадцати лет живешь? – уточнил Ричард.

– Нет, всего лишь пять лет. Но все считают, что я жил здесь всегда.

– Понимаю, – кивнул головой Ричард, – ведь твои уста никогда не изрекали слов лжи.

Кудесник засмущался и умолк, поэтому Ричард подбодрил его:

– Значит, ты воспитываешь и возводишь на трон короля – а дальше что? – и Мерлин продолжил свой рассказ.

 Когда это будет исполнено, останутся сущие пустяки: втроем – Мейеру, королю (по словам пророка, его будут звать Артур) и некому Белому Волку надлежит явиться в Медину и получить там всё, что следует.

– В Медину? – встрепенулся Ричард, – ты сказал в Медину?

– Да. Пророк сказал, что город Ясриб вскоре будет наречен Мединой.

– А пророк ничего не говорил о Святой Чаше?

– Ты очень догадлив, король Артур. В Медине из рук пророка нам предстоит получить Святой Грааль. А почему ты спросил? Что ты сам об этом знаешь?

Глаза Мерлина смотрели строго и требовательно, и Ричард невольно отвел взгляд. Честно говоря, ему было, что рассказать по этому вопросу. И дело не только в известной любому современному человеку охоте короля Артура за Граалем. А еще и в том, что в давние, очень давние времена, которые наступят, судя по всему, лет через шестьсот, король Ричард, в ходе довольно бездарного Крестового похода, станет владельцем Грааля. И для него это будет первым шагом к бессмертию, а если не к бессмертию, то к очень долгой, беспрецедентно долгой жизни, и жизнь эта была, есть и будет очень интересной. А такой жизнь сделалась из-за секвенций, тех самых секвенций, знакомство с которыми Ричард Львиное Сердце начал благодаря Священному Граалю.

Мерлин продолжал требовательно смотреть на Ричарда, а тот прятал глаза и не знал, что ответить. Пришло время принять решение – полностью довериться Мерлину или попытаться вести свою игру.

Глава V

В эту ночь старик почти не спал. Как только гостья ушла (а именно так восприняло приземленное рациональное сознание прощание с ней), он принял позу для медитации и прикрыл глаза. Отключение чувств и отрешение от мира материи давалось с трудом – тело уже словно парило в бесконечном пространстве, лишенном того, что можно ощущать, но мысли, облеченные в слова, не желали покидать возбужденный мозг. Кроме того, тело монаха, парящее в черной пустоте – не теплой и не холодной, не ощущающее ничего, приходящего из внешнего мира, оставалось постыдно материальным. Уже черный космос расслоился на бесцветную радугу, уже пришло знание, что все шесть миров – здесь рядом, а нечувствительное тело всё еще было отягощено низким осознанием своей материальности и этим тревожило сознание, которого уже почти не было. Наконец тело сдалось и разложилось на бесцветную радугу, и радуга тела стала сливаться с радугой мира. Вскоре оказалось, что радуга тела – и есть весь мир. Всеобщая радуга бесцветна, но у нее много цветов, очень много. Радуга точно знает – сколько, и имени у этого огромного числа нет – главное число не может иметь имени. Каждый из цветов – это нить, нить сущности, пытаясь зацепиться за которую, слабый ум называет слово Дхарма. Каждая из нитей, переплетаясь с другими, образует узор, прекраснее которого нет и быть не может – ведь кроме этой паутины ничего не существует – даже шесть миров, пронизываемые нитями, состоят из этой же паутины. Миры – разные, но два из них соединены нитями паутины, а прочие лишь состоят из нее. Это – некрасиво и неправильно. Это причиняет страдание.

– Я пришел! – детский голос накатил волной и потревожил паутину, цвета радуги заколебались и слились в черноту, и чернота эта оказалась темнотой за закрытыми глазами. Старик явственно представил себе обладателя голоса – китайский карапуз лет шести-семи с черными блестящими глазенками, шустрый и непоседливый, прекрасно воспитанный, но неспособный сдержать природную живость – бесцеремонно ворвался и вернул старшего человека в мир вещей.

– Здравствуй, маленький Джонс, – произнес старик, открывая глаза – в комнатушке никого, разумеется, не было.

– Я пришел поиграть, но сначала вылечу тебя.

Старик вслушался в свое тело, с особой тревогой обращая внимание на область в районе желудка – никаких ощущений.

– Теперь ты здоров, Эрчжи, – спустя мгновение сообщил малыш. Старик почувствовал, что выражение благодарности будет лишним, спросил:

– Ты сейчас был там вместе со мной?

– Конечно! То, что ты видел, и был я, ты же знаешь. Расскажи, как я выгляжу со стороны.

– Это невозможно, в языке нет таких слов.

– Не расстраивайся, у тебя всё получиться, – в голосе ребенка прозвучало снисходительное терпение, словно он учил скучного взрослого видеть в бесформенном облаке голову дракона.

– У тебя уже получается лучше, чем у других, – сообщил мальчик, – ты не споришь об иллюзорности бытия, не испугался того, что времени не существует, легко согласился с тем, что твой мир – не единственный, и готов даже признать, что ты – часть меня, и, тем самым, личность твоя также иллюзорна. А еще ты назвал меня Дхармой. Это, конечно, неправильно, но словами пока лучше не скажешь.

– А другие – как на тебя реагируют другие?

– Им приходится тяжело. Лишь у тебя буддийское учение, пусть и состоящее по большей части из глупых сказок, закреплено на уровне подсознания и мирно соседствует с докторской степенью по физике.

– На Миларепу ты не рассчитываешь из-за того, что у него нет степени по физике?

– Миларепа не приносил в мир Сансары знания о секвенциях, а именно в них, похоже, наше спасение.

– Скажи, а что ты чувствуешь, когда выполняется секвенция?

– Кто чувствует – маленький Джонс? Он ничего не чувствует. А если ты спрашиваешь обо Мне-Всём, то слова «чувствуешь» и «когда» здесь неуместны. Тем не менее, постараюсь ответить. Я чувствую страдание. Нет, можно сказать лучше. Я ощущаю досаду. Помнишь, давно-давно, еще в Китае, у тебя случился инсульт? Ты лежал, у тебя ничего не болело, но ты мог лишь глотать слюну и двигать глазами. Что ты ощущал, когда рука – рука, которая тебе принадлежит и составляет часть тебя, не желала пошевелить и пальцем, несмотря на твои приказы?