Сьюзан О'Киф - Чудовище Франкенштейна

• Название: Чудовище Франкенштейна
• Автор: Сьюзан О'Киф
• Издательство: Астрель
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-271-36939-1

Миф о чудовище, созданном руками ученого, родился два века назад под пером английской писательницы Мэри Шелли. Ее легендарный роман «Франкенштейн, или Современный Прометей» стал классикой научной фантастики и готического хоррора. Сегодня Сьюзан Хейбур О’Киф продолжает историю о жутком монстре и его создателе. У М. Шелли Франкенштейн, «отец» чудовища, погибает, но детище его живет, проклиная свое обреченное на одиночество существование. В книге О’Киф монстр невольно обнаруживает в себе человеческие качества. Ему приходится скрываться от человека, поклявшегося убить его, и необходимо устоять перед женщиной, способной погубить всех. Мучимый памятью о прошлом, отвергнувший любовь, монстр должен решить, кто же он: чудовище или все-таки человек?

«Чудовище Франкенштейна» — первая книга американской писательницы Сьюзан Хейбур О’Киф, написанная для взрослой аудитории. До сих пор О’Киф была известна как автор детских бестселлеров.

---

Зайдя за статую, словно она могла меня спрятать, я случайно наступил на ветку. Собаки вздрогнули и навострили уши, ожидая малейшего сигнала. Женщина тоже подняла глаза. За статуей не скроешься, а на открытом всем ветрам пятачке меня бы нельзя было не заметить.

— Что, мальчики, кролик?

Голос у нее был низкий, грудной, и она тихо рассмеялась собственной шутке.

— Пошли.

Собаки резко рванули с места. Бурая, черная и чубарая шерсть, желтые зубы, розовые языки в разинутых пастях — все слилось в кроваво-красной погоне. Кролик? Как бы не так. Я решил бежать впереди, пока хватало сил.

— Скорей, мальчики!

Отрывистые слова мешались с рычаньем и фырканьем. Как ни странно, женщина тоже помчалась вслед за мной. В одной руке она сжимала фонарь, а другой собрала накидку и юбки в большие складки у колен. Из-под капюшона виднелась лишь ее улыбка — широкий, белый, язвительный оскал. У женщины хватило ума не испугаться, а я ухмылялся через плечо, надеясь, что она это видит.

Местность становилась пустынной и дикой. Чахлые деревца, словно пародия на людей, встречали меня с распростертыми объятьями. Ветер в их голых ветках шептал: «Вот оно, то самое место, чтобы убить ее».

Я остановился, обернулся и стал ждать в напряженном предвкушении.

От неожиданности собаки взвыли. Ближайшая бросилась на меня. Но тут же послышалась команда «фу!», и собака уже в прыжке захлопнула пасть, лязгнув клыками. Она, точно брошенный кем-то мешок, ударилась мне в грудь и рухнула к моим ногам. Другие тоже, как по команде, упали на землю, с неохотой подавив недовольный рык.

Женщина не спеша догнала опередивших ее собак, на ходу откинув капюшон. Она была молода — даже слишком молода для Маргарет Уинтерборн — и, наверное, приходилась ей дочерью. При свете фонаря я хорошо рассмотрел лицо — у него была форма сердца, фарфоровую кожу и пышный ореол черных как смоль волос. Ее красота и родственная связь с Уолтоном казались насмешкой над невзрачностью Мирабеллы, и я рассвирепел.

Я ожидал, что при виде меня женщина вскрикнет, но она неторопливо приблизилась. Одной рукой поднесла фонарь к моему лицу, а другую вытянула вперед. Я решил, что она попытается меня успокоить, будто приблудного пса. Но, догадавшись, что женщина хочет дотронуться до узлов и швов на моей коже, я оттолкнул ее ладонь.

— Кто вы? — спросил я, хотя этот вопрос должна была задать она.

— Лили Уинтерборн.

Племянница Уолтона.

— Вы нарочно остановились, — сказала она, — хотя могли бы убежать от своры. Никто раньше так не делал. А вы остановились. Зачем?

Стараясь не смотреть ей в лицо, я задумался над этими словами, произнесенными так, словно она каждую ночь отгоняла непрошеных гостей к скалам и, возможно, даже сталкивала их с обрыва.

— Чтобы узнать, кто вы, — солгал я.

Она поверила на слово, будто все на свете и впрямь жаждали это узнать. Девушка была решительна и бесстрашна. Об этом прямо говорил тот факт, что она вышла ночью одна, пусть даже с охотничьими собаками. Не говоря уж о том, чтобы прогнать меня к скалам и пытаться до меня дотронуться…

Что испугает столь смелую женщину? Моего лица она не боится. А прикосновения моих рук? От этой мысли у меня участилось дыхание и невольно зашевелились пальцы. Я пришел, чтобы убить. Но для начала мог учинить варварскую расправу.

Она шагнула вперед.

— Кто вы? — Я не ответил, и она в нетерпении сказала: — Я здесь хозяйка и не привыкла спрашивать дважды. Спустить собак, дабы пополнить вашу коллекцию шрамов? Служить, — приказала она псам, и они замерли в нетерпении.

— Кто вы? — повторила она.

У меня возникла идея.

— Я знаю вашего дядю, Роберта Уолтона, брата вашей матушки.

— Я никогда с ним не встречалась, — холодно ответила она. — Он редко пишет матери, хотя она строчит ему каждый день.

— Ваш дядя много путешествует. Когда приходит письмо от вашей матушки, он уже переезжает в другое место, письмо пересылают, и порой это длится…

— Кем вы приходитесь дяде? Уж точно не другом.

— Да, мы не друзья, но наши пути часто пересекались. Я решил, раз я в Англии, надо бы передать от него весточку вашей матери.

— И для этого вы прокрались в мое имение посреди ночи?

— Хотел сначала осмотреть дом, а потом решить, как лучше поступить. Мне далеко не везде рады.

— Еще бы, вы такой омерзительный.

— Со мной случилось несчастье, — сказал я, вспомнив, как священник с Сан-Микеле попытался найти объяснение тому, почему я так выгляжу.

— Несчастье? — Она рассмеялась с напускным весельем. — Вы должны мне об этом рассказать. Приходите завтра на чай — поведаете свою историю, а заодно сообщите новости матери.

— Не смейтесь надо мной, — сказал я. — Я не вхож в приличное общество.

— Я совершенно серьезно, — ответила она с непонятным раздражением в голосе. — Я хочу знать историю каждого застарелого шрама. Но должна вас предупредить: матери будет противно, хоть она и обрадуется вестям от дяди Роберта. Отец будет потрясен, но постарается этого не показывать. Мне будет очень приятно за ними понаблюдать. А еще приятнее — увидеть вашу реакцию. Хочется понять, каково это, когда тебя ненавидят.

Приглашение в дом Уинтерборнов — с такой мотивировкой, которой я не понимал.

— Боитесь, что вас будут дразнить? — с вызовом сказала Лили. — Ну тогда приходите не завтра, а послезавтра. У меня день рождения, и отец устраивает костюмированный бал в мою честь. Я могу пригласить кого захочу. Все гости будут в самых разных масках. Вы тоже наденьте, чтобы спрятать свои отвратительные рубцы. Или приходите без маски и скажите, что ваше лицо — творение мастера по маскам с континента. Все вам обзавидуются.

— Если я пойду, как я вас узнаю?

— Пустяки. — Она скривила губки. — Главное, что я узнаю вас.

Произнеся эти надменные слова, она развернулась, твердо уверенная, что я приду, но напоследок все же спросила:

— Как вас зовут? Скажу ваше имя привратнику.

Моя анонимность впервые озадачила меня. Но красота Лили заставила отыскать в себе зачатки человека, и я присвоил себе имя отца: Виктор.

— Виктор. А фамилия?

Хотя все люди обычно берут фамилию отца, произнести «Франкенштейн» — для меня это было уже чересчур. Видя мое замешательство, Лили покачала головой:

— Ладно, просто скажу, что ожидаю иностранца по имени Виктор.

Я дождался, пока она скрылась из виду, а затем спустился со скалы и пробрался в пещеру.

Позже

Пересчитываю бусины, звенящие у меня на запястье. Двенадцать штучек. Неужели я пробыл с Мирабеллой всего двенадцать дней? Уолтону следовало бы знать, что лишь глупец вырывает мясо из пасти голодного льва.

И вот мой враг невольно отправил хищника к своей родне. Вскоре Уолтон останется вообще без семьи — так же как я.

Я терпеливо жду, пересчитывая маленькие бусины.

27 октября

Завтра — бал-маскарад у Уинтерборнов. Сегодня вечером я взобрался на скалу — чуть дальше на берегу нашел более легкий подъем — и понаблюдал за приготовлениями. В огромном, ярко освещенном зале открыли все двойные двери, и внутри оживленно сновали слуги и служанки. Высокая худая женщина бродила и с недовольным видом все контролировала: от убранства комнаты до складок на форме прислуги. Ее слова вызывали испуг на лицах, суетливые реверансы и поклоны. Уверен, что это и есть Маргарет Уинтерборн. У нее такие же заостренные черты и фанатичный взгляд, как у брата.

Не терпится проникнуть в эту комнату. Ведь меня туда пригласили.

Пока я пишу, в голове постепенно складывается план. Может, отложить месть на денек? Завтра вечером у меня будет первый шанс появиться на людях «без маски». Они наверняка станут допытываться, кто я. А что, если рассказать им правду под видом выдумки? Посмотрю на реакцию слушателей. Коль скоро они признают право на существование за вымышленным персонажем, возможно, они признают и меня, его прототип. Если же они скажут, что его следует прикончить, то всего лишь предрекут собственную участь.

29 октября

Прошлой ночью, поднявшись к имению, я услышал звуки оркестра. Ветер с океана дул в спину, тянул за плащ и шумел в ушах, но едва он стих, музыка потекла над обрывом — густая и сладкая, точно мед. Вцепившись в камни, я застыл, точно ящерица, ползущая вверх по стене, и поднял лицо, будто тянулся к музыке. Каждая нота звала и манила.

С обеих сторон подъездной аллеи висели цветные фонарики, разными цветами раскрашивая дорогу перед нескончаемым потоком экипажей. Из карет выходили шуты и феи, принцы и принцессы, существующие в природе и фантастические животные. Суровые лакеи открывали двери, и изнутри вырывался свет, доносился гул музыки и разговоров. Гости поспешно входили в дом. Побаиваясь, что меня не пропустят, я дождался перерыва в этой живой очереди, а затем вышел из темноты и зашагал по аллее.