Борис Орлов - Записки летчика-испытателя

• Название: Записки летчика-испытателя
• Автор: Борис Орлов
• Издательство: Авико-пресс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1994

Прославленный лётчик-испытатель Борис Орлов рассказывает о буднях людей опасной профессии: испытателей новейшей авиационной техники. Эта книга — увлекательное чтение для всех тех, кто интересуется «биографией» российских военно-воздушных сил. Для профессиональных историков она послужит бесценным источником информации о судьбах авиации нашего Отечества.

---

Полет проходил за облаками. Хотя положение солнца говорило летчику, что он летит не туда, куда надо, но в ситуации, когда с земли безапелляционно утверждают, что все нормально, еще чуть-чуть — и можно будет снижаться для посадки, голова идет кругом и почти перестает соображать. Да и солнце могло быть в таком положении, если бы самолет Комарова оказался западнее аэродрома и летел на восток. Он и летел на восток, только восточнее аэродрома…

Когда руководитель полетов понял, что дал маху, исправить положение было уже поздно. Топливо у Комарова кончилось, двигатель остановился, и пришлось летчику браться за ручки катапульты… Миша очень переживал случившееся, но ругать его было не за что, а тот руководитель полетов вскоре с работой распрощался.

Погиб Комаров, облетывая МиГ-23 для перегона в "степь". После разгона максимального числа М при подходе к рубежу выключения форсажа на команду руководителя полетов о прекращении режима Михаил вялым, не своим голосом ответил: "Нормально…" — и перестал управлять самолетом. Как зафиксировала телеметрическая аппаратура, МиГ-23 на полном форсаже со снижением разогнался до немыслимой скорости и разрушился.

Удалось установить, что кислородный кран был открыт, все агрегаты системы жизнеобеспечения исправны, в баллонах — кислород, а не азот, как предполагалось вначале, летчик был жив до разрушения самолета. В общем, все в порядке, а человека нет… Многие до сих пор считают, что причиной потери летчиком работоспособности явилась чья-то халатность, тем более, что аналогичные случаи были, и обнаруживалось, что кислородная система заправлена не тем, чем положено. Я не буду подвергать сомнению выводы аварийной комиссии, установившей факт нормальной заправки системы, ни мнение многих, в этом сомневающихся, а расскажу только о двух случаях из нескольких, имевших место в моей практике.

На МиГ-23 при выполнении маневра заклинило ручку управления самолетом — намертво, как будто её вбили в пол кабины. Не успел я испугаться, как ручка снова стала послушной. Прижав, как говорится, уши, я потихоньку добрался до дома. Перебрали всю систему управления, проверили бустера на заводе-изготовителе — все в порядке. На всякий случай заменили управление полностью.

В полете на МиГ-25Р на высоте около 21 км и скорости 2500 км/час у меня потемнело в глазах, я стал терять сознание, "поплыл", одним словом. Успел включить аварийную подачу кислорода и, грубо говоря, очухался. На земле досконально проверили всю кислородную систему, но дефектов не нашли. Заменили, как положено, агрегаты системы, но на меня некоторое время посматривали косо — не в самом ли летчике здесь дело…

Я и сам стал сомневаться в себе, тем более, что вскоре на медкомиссии мне настоятельно посоветовали всерьез заняться своим здоровьем, так как появились некоторые признаки того, что в недалеком будущем, возможно, придется расстаться с летной работой.

Ладно, допустим, что плохое самочувствие в том полете было связано с нарушением каких-то функций организма, и техника действительно была ни при чем, так почему же при переходе на аварийную подачу кислорода все стало в порядке, хотя с высоты 5000 м кислород от основной системы поступает точно такой же, как и от аварийной? Очевидно, был дефект в основной системе. Косвенным подтверждением тому является факт, что я после этого случая летал еще одиннадцать лет и никогда ничего подобного не испытывал.

К чему бы я все это рассказал? Дело в том, что бывают так называемые "плавающие" отказы любых систем, при проверке, особенно не в условиях полета, никак себя не проявляющие и не подтверждающиеся после появления их в полете. Наверное, у Комарова произошел как раз такой отказ.

21 мая 1971 г., самолет МиГ-23, полетов — 1, время — 0 час. 20 мин. Полет по теме «Кристалл».

Под кодовым названием «Кристалл» скрывалось весьма важное по тем временам (да и по этим тоже) мероприятие — показ военной авиационной техники самым высокопоставленным лицам в нашем государстве. Началась подготовка к нему весной 1970 г. Планировалось провести показ в августе, от нашей фирмы должны были летать Фастовец и я: Алик работал с ракетой класса «воздух-поверхность», я бомбил с МиГ-23Б. Но на те края свалилась холера, объявили карантин, и показ, естественно, не состоялся.

В 1971 г. подготовка к показу продолжилась. На этот раз мне предстояло демонстрировать МиГ-23 с новым, более мощным двигателем; я поднимал самолет с этим двигателем в первый полет, и впечатления от полета были самыми хорошими: самолет быстро набирал высоту и разгонялся, так как тяга этого двигателя составляла 12,5 тонн, на 2,5 тонны больше, чем у прежнего.

Когда готовились к показу, то керосина заливали немного, подвесок вооружения тоже не было, и вес самолета оказывался меньше, чем тяга двигателя, — теоретически можно было набирать высоту вертикально, как на ракете. На практике же вертикальный набор высоты продолжался недолго, сказывались неизбежные потери тяги с увеличением высоты, но в любом случае угол набора после взлета был довольно крутой. На показе я должен был в расчетное время на небольшой скорости подойти к заданному месту, включить форсаж и выполнить вертикальную горку, показав высоким персонам мощь нашего самолета.

Не знаю, каково было впечатление у персон, поняли ли они, что означает такой крутой набор высоты, чем он достигается — я думаю, что вряд ли… Почему я так думаю, может объяснить один факт: как-то на показе я пролетал перед зрителями на МиГ-27, увешанном бомбами, на малой скорости, демонстрируя устойчивость и управляемость самолета в полете на малой скорости с максимальным весом, и один из высокопоставленных наблюдателей спросил: «Что, этот самолет с таким количеством бомб быстрее летать не может?»

Наверное, не стоило бы упоминать о полете на «Кристалле», не представлял он особой сложности и интереса, но я вспоминаю это событие потому, что мне впервые довелось лицезреть самых могущественных людей в стране, глянуть на них вблизи.

Когда определилась точная дата показа, за три дня до него прекратила работу городская столовая — все официантки были мобилизованы на подготовку к банкету, могущему быть на аэродроме, в расставленных загодя палатках. За два дня до события прилетел правительственный Ил-62, выполнил несколько заходов на посадку и улетел обратно в Москву, убедившись в исправности средств обеспечения его полета. Наехало в городок множество всяких людей в форме и без, шныряли они повсюду, все осматривая и чуть ли не обнюхивая. Наконец прилетело и высокое начальство.

По намеченному плану гости должны были сначала осмотреть стоянку самолетов, расставленных вдоль длинной рулежной дорожки, оборудованную различными стендами и плакатами с данными самолетов и вертолетов. Напротив каждого экспоната выкладывалось его вооружение, рядом стоял офицер с указкой, готовый дать необходимую справку.

Гражданские летчики и специалисты не должны были присутствовать на наземном показе, но буквально в последний момент министр авиационной промышленности Петр Васильевич Дементьев приказал, чтобы у каждого самолета стоял «наш человек», готовый вмешаться, если кто-то начнет поносить нашу родимую технику. Быстро сменив комбинезоны на костюмы, мы забрались в «газик» и помчались к месту показа. Интересно — до этого куда-нибудь пройти или, тем паче, проехать было затруднительно, чуть ли не на каждом шагу требовалось предъявлять пропуск, а тут ни одна душа не остановила наш автомобиль!

Небольшая группа людей медленно перемешалась от самолета к самолету, синхронно с её движением катили тяжелые правительственные «Чайки», ехала белая «Волга» с красным крестом на боку, неподалеку гужевалась кучка молодых людей в одинаковых темных костюмах. В окружении свиты шествовал Леонид Ильич, чуть сзади шли Косыгин и Подгорный. Блестели погоны генералитета, к небу поднимался папиросный дымок — Подгорный беспрерывно курил, не смущаясь близостью заправленных топливом самолетов, складывая окурки в коробочку, услужливо подставляемую широкоплечим молодым человеком.

Наконец процессия подошла к нашему МиГ-25, где стояли мы, т. е. я и ведущий инженер Олег Рязанов. Офицер у нашего стенда начал было свой доклад, но главком ПВО маршал Батицкий, не слушая его, стал указывать Брежневу на недостатки МиГа, сравнивая почему-то «чистый» перехватчик МиГ-25П с американским многоцелевым самолетом F-4 «Фантом-2». «У «Фантома» скорость тысяча четыреста, Леонид Ильич, а у этого МиГа всего четыреста!» — гудел начальник противовоздушной обороны всей страны, известный тем, что лично расстрелял Берию в 1953 году.

Если даже почтенный главком оговорился — скорость МиГ-25 у земли тогда имел 1000 км/час, но уж никак не 400 км/час, — то на основной рабочей высоте наш «25-й» летел километров на пятьсот в час побыстрее, чем «Фантом», и мог перехватить цель на большей дальности от охраняемого объекта, чем любой другой перехватчик…