Сергей Павлюченков - Крестьянский Брест, или предыстория большевистского НЭПа

• Название: Крестьянский Брест, или предыстория большевистского НЭПа
• Автор: Сергей Павлюченков
• Издательство: Русское книгоиздательское товарищество
• Жанр: История
• Год: 1996
• ISBN: 5-86554-011-4

---

На долю Каменева выпала привычная задача составить официальное воззвание к населению. В этом обращении, принятом 1 февраля на заседании Моссовета, после чудесного рассказа о росте заготовок и залежах зерна где-то там, на каких-то ссыпных пунктах, объявлялось о сокращении пайка промышленным рабочим на 1/3, а совслужащим на 1/2. Добросовестно играя свою роль, пленум Моссовета призвал Совнарком к отмене особых академических и совнаркомовских пайков[593]. Но партийно-государственная элита сделала другой широкий жест. 5 февраля Политбюро ЦК постановило паровозы поездов Калинина, Троцкого, Зиновьева, Сыромолотова, Дзержинского, Фрунзе, Тухачевского и других, находящихся в пути, использовать для продовольственных перевозок[594].

В течение января — февраля изыскивались все мыслимые резервы топлива для железных дорог. Реквизировалось топливо, предназначенное для металлургических заводов Юга, останавливалось движение на второстепенных железнодорожных линиях, СТО требовал свести к минимуму повсеместно внутригубернские и прочие перевозки и т. п. Однако в январе проблема стала заключаться уже не только в топливе.

Если открыть карту по состоянию РСФСР на 1921 год, то можно увидеть всего несколько черных ниточек, обозначающих железные дороги, связывающие центр России с хлебными юго-восточными губерниями Поволжья и Урала, которые на востоке вливаются всего лишь в одну непрерывную и очень уязвимую линию Транссибирской магистрали. К январю 1921 года уже было объявлено военное положение в Челябинской, Царицынской губерниях, стоял вопрос о введении его в Области немцев Поволжья и других. Достигла апогея антоновщина, заперев Советскую власть в Тамбове и уездных городках, но главную тревогу вызывала Сибирь, где начало развиваться повстанческое движение крестьян, несогласных с продовольственной политикой большевиков. Их отряды приносили ощутимый урон, целенаправленно разрушая железнодорожные пути, затрудняя и без того малокровное транспортное обращение. Волна крестьянских восстаний в течение января нарастала стремительно.

И. Н. Смирнов, предревкома Сибири, на которую возлагали свои последние надежды продовольственники, 1 января представил Ленину доклад о положении в Сибири[595], в котором дана картина достаточно благополучной социально-политической обстановки. Отмечается, что уже нет больших вооруженных отрядов партизан. 11 декабря Сибревком снял военное положение почти во всех губерниях… Уверенно заявляется, что в «данный период Советская власть в Сибири устойчива». Поэтому «работа советских органов Сибири направлена в данное время к достижению максимальных результатов в области продовольственной разверстки. Эта работа диктуется исторической необходимостью и проводится неуклонно в боевом порядке».

Прошел январь. Телеграмма Смирнова Ленину от 1 февраля уже совсем в другом роде. Положение в Сибири ухудшилось, сообщает он, возникает новое опасное явление. Части 26-й дивизии, расположенные на Алтае, «разложились», перероднились с местными и не годятся для поддержания порядка. Были случаи перехода красноармейцев на сторону восставших. Крестьяне-коммунисты Алтая ненадежны, а местами открыто выступают против разверстки и могут соединиться с Крестьянским союзом. Весной неизбежно широкое кулацкое движение в Алтайской и Семипалатинской губерниях. В заключение Смирнов просил обменять сибирские дивизии на верные части из голодных европейских губерний[596].

Но как их перебросить туда и вывезти разложившиеся сибирские дивизии, если железная дорога и без того задыхается от топливного голода? Кроме этого, новизна ситуации заключалась в том, что и в обтрепанных частях по ту сторону Уральского хребта не все обстояло благополучно. Огромная армия, набранная из крестьян, в массе оказалась небоеспособной против повстанческих отрядов. В этот период особое значение приобрела «преторианская гвардия» — курсанты учебных заведений Красной армии, которые оказались единственно надежным средством в усмирении мятежей и борьбе с так называемым политическим бандитизмом. Подразделения курсантов цементировали армейские части, действовавшие в Тамбовской губернии и при ликвидации Кронштадтского мятежа.

В декабре началась массовая демобилизация старших возрастов в Красной армии, демобилизованные красноармейцы, возвращаясь на родину, находили свои деревни в полной нищете и отчаянии и прямиком направлялись в отряды восставших. Ленин на X съезде РКП (б) признавал, что демобилизация Красной армии дала повстанческий элемент в невероятном количестве[597]. Как конкретно это происходило, в ЦК и Совнаркоме могли узнать из писем, отправленных бывшими красноармейцами. И. Давыдов, уроженец Гомельской губернии, так описывает свое возвращение.

От станции, невзирая на предупреждения о том, что по дороге неспокойно, шел лесом. «Двадцать пять верст пройдя, нагоняет меня конь со всадником в кустарниках, поравнявшись со мной, он заговорил — откуда идете и чего нового слышали. Я рассказал, но, конечно, не зная человека, которого лагеря он. Он спрашивает, много ли я служил в общем итоге, я говорю: 11 лет — восемь Николаю, 3 года Советской власти. Он мне говорит: ты, значит, доброволец? Да. Всадник сердито: дураки все добровольцы, я тоже таков, но наконец не вынес и в обратную сторону пошел добровольцем. Я спросил, почему? Потому что ежовы рукавицы дурацкой жидовской коммуны заставили идти. Я был в полках, был в отрядах и действительно исполнял предписания, лукавые законы лукавых жидов и драли крестьян по закону жидовской коммуны, но после долгих и печальных сцен я наотрез отказался быть красноармейцем, т. е. палачом, в особенности крестьян. Далее он мне сказал, что у нас насчитывается тысяча человек и все мы готовы на бой против жидовской коммуны.

По приходе домой я воочию убедился, что нет спасения в искании справедливости у коммуны. У меня отец 71 год, мать 65 лет, хлеб к концу подходит, соли и не поминай. На меня посыпались неудовольствия — через вас, добровольцев, мы погибаем без хлеба…

И когда где крестьянин пискнет, что ему больно, то еще пуще нажимают и ораторствуют, что мы работники честные, поступаем правильно. Да, вы действительно честные грабители и дармоеды и честные разбойники со своим правительством и его вождями некоторыми. И когда советская коммуна честно приходит к тебе в дом, грабит и выгоняет в армию голодать, да погонит на тамбовских крестьян разорять до основания деревни, устраивают самые ужасные казни… Ясно, что они этим заставят идти не в Красную армию, а скорее в банду»[598].

Николай Бухарин на X съезде охарактеризовал то время как завершение полосы необычайно интенсивных войн со всем капиталистическим миром, а с другой стороны, как наступление войны на внутреннем фронте — «иногда в форме настоящей войны; иногда в форме, чрезвычайно близкой к этой войне»[599].

Эта война после войны, точнее, начало нового этапа гражданской войны, проявилась прежде всего в усилении так называемого политического бандитизма, который, судя по оперативным сводкам ВЧК, стал охватывать практически все губернии Советской России. Главком С. Каменев в своем докладе заместителю председателя РВСР Склянскому от 17 февраля 1921 года резко разделял все действующие на территории республики банды на три группы:

1) банды местного происхождения, которые встречают не только сочувствие местного населения, но и комплектуются из его состава;

2) банды, возглавляемые отдельными бандитами (восставшие начальники типа Вакулина, Колесникова и т. п.), которые не пользуются сочувствием широких слоев населения того района, где они действуют;

3) мелкие банды, имеющие единственной целью наживу.

Первый вид банд наиболее серьезен, и борьба с ним требует большой планомерности и напряжения. К таковым относятся: банды Антонова в Тамбовской губернии, банды Махно, банды в Правобережной Украине, вспыхивающие восстания в Сибири, басмачество в Туркестане и восстания в Дагестане.

«К началу января месяца сего годя движение приняло размеры, которые угрожали жизненным интересам Республики. Создавшаяся обстановка требовала решительных мероприятий. Весь январь был использован на подготовку подавления восстания, а именно, к сосредоточению необходимых сил из состава полевых войск, ибо местные войска для указанной цели оказались непригодными».

Далее в докладе дается краткое описание оперативных действий против повстанцев и делается вывод, что в целом масштаб «антоновщины» и «махновщины» идет на убыль. Но с точки зрения борьбы с продовольственным кризисом гораздо важнее было то, что происходило в Сибири. А здесь по железным дорогам могли курсировать только бронепоезда. «Движение в Сибири перекидывается из одного района в другой и имеет также ярко выраженный территориальный характер, базируясь на симпатиях местного, в большинстве своем зажиточного населения. Только что ликвидированные восстания в Барнаульском и Бийском районах сменились вновь вспыхнувшими восстаниями в Ишимском и Тобольском районах, размеры коих только определяются. По донесениям помглавкома по Сибири, восстание первоначально охватило районы в 100 верстах юго-восточнее Тобольска и Усть-Ишима и вдоль железной дороги к западу и востоку от Ишима и одновременно охватило район железной дороги Курган — Токуши. Из хода событий следует предположить, что среди местного населения велась предварительная агитация. Большая часть повстанцев пешие, имея незначительные конные банды в 100–200 человек. Вооружение их разнообразное»[600].