Народ - Украинские сказки и легенды

• Название: Украинские сказки и легенды
• Автор: народ
• Издательство: Крым
• Жанр: Мифы. Легенды. Эпос
• Год: 1966

---

И поплыл челночек вперед.

И вот так который раз: как мать принесет и позовет, он и пристанет к берегу, а как змея зовет — он махнет веслышком, челнок и поплывет дальше.

Видит змея, что ничего не поделает, и пошла к кузнецу:

— Кузнец, кузнец! Скуй мне такой тоненький голосок, как у матери Телесика!

Кузнец и сковал. Подошла она к бережку и начала кликать:

Телесик мой, Телесику!
Наварила я кулешику,
И с ручками и ножками
Хватит тебя накормить.

Он и подумал, что это мать:

— Это моя матушка мне есть принесла!

Да и подплыл к бережку. А змея выхватила его из челна и понесла к себе домой.

— Оленка, Оленка, отопри!

Оленка открыла, вошла змея в хату.

— Оленка, Оленка, истопи-ка печь, да так, чтобы камни развалились.

Натопила Оленка так, что камни разваливаются.

— Оленка, Оленка, испеки мне Телесика, пока я в гости схожу.

Оленка и говорит:

— Садись, Телесик, на лопату! Я попробую, ты тяжелый или нет.

А он говорит:

— А я не знаю, как садиться.

— Да садись! — говорит Оленка.

Он и положил на лопату голову.

— Да нет же, садись совсем!

Он положил одну руку.

— Вот так? — спрашивает.

— Нет, не так!

Положил он другую руку.

— Так, что ли?

— Да нет же, нет! Садись весь!

— А как же? Так, может? — да и положил ногу.

— Да нет же, — говорит Оленка. — Не так!

— Ну так сама покажи, — говорит Телесик, — а то я не знаю как.

Она только села, а он — за лопату, бросил Оленку в печь и заслонкой прикрыл, а сам запер хату, взобрался на явор, да и сидит.

Вот прилетает змея.

— Оленка, Оленка, отвори!

Молчит Оленка.

— Оленка, Оленка, отвори!

Не слышно Оленки.

— Вот чертова Оленка, уже убежала с хлопцами гулять.

Змея сама открыла хату. Открыла змея заслонку, вынула из печи и ест, — думает, что это Телесик. Наелась досыта, вышла на двор и катается по траве.

— Покатаюсь, поваляюсь, Телесикова мясца наевшись!

А Телесик с явора:

— Покатайся, поваляйся, Оленкиного мясца наевшись!

Она слушает. И опять:

— Покатаюсь, поваляюсь, Телесикова мясца наевшись!

А он снова:

— Покатайся, поваляйся, Оленкиного мясца наевшись.

Она смотрит и увидела Телесика. Кинулась к явору, начала его грызть. Грызла, грызла, все зубы поломала, а перегрызть никак не может. Кинулась к кузнецу:

— Кузнец, кузнец, скуй мне такие зубы, чтобы явор перегрызть и Телесика съесть!

Кузнец и сковал. Как начала она опять. Вот-вот уже перегрызет. И вдруг летит стадо гусей. Телесик их и просит:

Гуси-гуси, гусенята!
Возьмите меня на крылята,
Понесите меня к батюшке,
А у батюшки поесть, и попить
Да хорошо походить!

А гуси в ответ:

— Пускай тебя средние возьмут!

А змея грызет-грызет. Телесик сидит да плачет. Вдруг опять летит стадо гусей. Телесик и просит:

Гуси-гуси, гусенята!
Ворьмите меня на крылята,
Понесите меня к батюшке,
А у батюшки поесть и попить
Да хорошо походить!

А те ему говорят:

— Пускай тебя задние возьмут!

Телесик опять плачет. А явор так и трещит. Змея уже устала, пошла напилась воды и опять грызет. Вдруг летит еще стадо гусей. А Телесик обрадовался и просит:

Гуси-гуси, гусенята!
Возьмите меня на крылята,
Понесите меня к батюшке,
А у батюшки поесть и попить
Да хорошо походить!

— Пускай тебя крайний возьмет! — да и полетели.

Телесик думает: «Пропал я теперь навек», да так горько плачет, весь слезами обливается, а змея вот-вот. явор повалит. Вдруг летит себе один-одинешенек гусенок, отстал, еле летит. Телесик к нему:

Гусёк, гусёк, гусенятко!
Возьми меня на крылятко,
Понеси ты к батюшке,
А у батюшки и поесть и попить,
Хорошо походить!

Он и говорит:

— Садись.

Телесик сел. Вот принес гусенок Телесика к батюшке и посадил его на завалинке, а сам полетел.

Вот сидит Телесик на завалинке. А баба напекла пирожков, вынимает из печки и говорит:

— Этот пирожок тебе, дед, а этот пирожок мне!

А Телесик со двора:

— А мне?

Вынимает она опять пирожки и:

— Это тебе пирожок, дедуся, а это мне!

А Телесик опять:

— А мне?

Они удивляются.

— Ты не знаешь, дед, кто это будто кричит: «А мне»?

— Нет, — говорит, — не знаю.

— Да, наверное, дед, мне послышалось.

И опять пирожки из печи вынимает:

— Это вот тебе пирожок, дедуся, а это мне!

А Телесик сидит на завалинке.

— А мне? — спрашивает.

Выглянул дед в окошко — а это Телесик! Выбежали они, схватили его, внесли в хату да так радуются. Накормила его мать, напоила, голову ему помыла и чистую рубашечку дала.

Вот и живут, хлеб жуют, постолом добро носят, коромыслом воду возят, и я там была, мед-вино пила, по бороде текло, а в рот не попало.

ОХ!

В стародавние времена все это было не так, как ныне, раньше всякие чудеса на свете творились, да и свет-то был не такой, как теперь. Нынче этого ничего нету… Расскажу я вам сказку про лесного царя Оха, какой он был.

Давным-давно, не на нашей памяти, а пожалуй, когда еще и отцов и дедов наших не было на свете, жил-был бедный мужик с женой, у них был всего один сын, да и тот не такой, как надо: уродился такой ленивец, что и не приведи господи! И за холодную воду не возьмется, все на печи сидит, только просо пересыпает. Ему уже, пожалуй, лет двадцать, а он все без штанов на печи живет — никогда не слазит: как подадут поесть, поест, а не дадут, то и так обходится.

Вот отец с матерью и горюют:

— Что нам с тобой, сынок, делать, что ты ни к чему негожий! У других дети своим отцам помогают, а ты только даром у нас хлеб переводишь!

А ему хоть бы что: сидит да просо пересыпает… У других-то пойдет ребенку пятый, шестой год, а он уж отцу-матери в помощь; а этот вот вырос такой детина, что аж под самый потолок, а все без штанов ходит, делать ничего не умеет.

Горевали-горевали отец с матерью, а потом мать и говорит:

— Что ж ты, старик, думаешь с ним делать? Вишь какой он уже вырос, а такой дурень — ничего делать не умеет. Отдал бы ты его хотя бы внаймы. Может, чужие люди его чему-либо дельному научат?

Пораздумали, и отдал его отец к портному в обученье. Вот побыл он там дня три, да и убежал; забрался на печку — опять просо пересыпает. Побил его отец хорошенько, выругал, отдал к сапожнику учиться. Так он и оттуда убежал. Отец опять его побил и отдал учиться кузнечному ремеслу. Но и там он долго не пробыл — убежал. Что делать отцу?

— Поведу, — говорит, — его, такого-сякого, в другое царство: уж куда ни отдам внаймы, то отдам, может, оттуда и не убежит. —

Взял и повел его.

Идут они и идут, долго ли, коротко ли, вошли в такой дремучий лес, что только небо да землю видать. Входят в лес, утомились немного; видят — стоит у дорожки обгорелый пенек, — старик и говорит:

— Притомился я, сяду отдохну маленько.

Только стал он на пенек садиться и вымолвил:

— Ох! Как же я утомился! — как вдруг из пенька, откуда ни возьмись, вылазит маленький дедок, сам весь сморщенный, а борода зеленая, аж по колена.

— Что тебе, — говорит, — человече, от меня надобно?

Удивился старик: откуда такое диво взялось? И говорит ему:

— Я разве тебя звал? Отвяжись!

— Как же не звал, — говорит дедок, — когда звал!

— Кто же ты такой? — спрашивает старик.

— Я — лесной царь Ох. Ты зачем меня звал?

— Да чур тебя, я и не думал тебя звать! — говорит старик.

— Нет, звал: ты ведь сказал: «Ох!»

— Да это я устал, — говорит старик, — вот и сказал так.

— Куда ты идешь? — спрашивает Ох.

— Куда глаза глядят! — отвечает старик. — Веду своего дурня внаймы отдавать, может, чужие люди его уму-разуму научат. А дома, куда его ни отдавал, он отовсюду убегал.

— Так отдай его мне, — говорит Ох, — я его выучу. Только с таким уговором: как год у меня пробудет, ты придешь за ним, и если его узнаешь, то бери, а не узнаешь — еще год у меня прослужит.

— Хорошо, — говорит старик.

Ударили по рукам, магарыч распили; пошел себе старик домой, а сынка Ох к себе повел.

Вот повел его Ох и ведет прямо на тот свет, под землю, привел к зеленой хатке, камышом крытой; и все в той хатке зеленое: и стены зеленые, и лавки зеленые, и жена Оха зеленая, и дети зеленые, — сказано, всё, всё. А работницами у Оха Мавки — такие изумрудные, как рута…

— Ну, садись, — говорит Ох своему наймиту, — да маленько поешь.

Подают ему Мавки еду, а еда вся зеленая. Он поел.