Андрей Ветер - Случай в Кропоткинском переулке

• Название: Случай в Кропоткинском переулке
• Автор: Андрей Ветер
• Жанр: Детектив

Эта история — попытка показать систему сыска, существовавшую в СССР в 70-х годах минувшего столетия.

Несмотря на некоторый негатив, присущий тому времени, там было и много положительного, в частности в работе правоохранительных органов и спецслужб, что утрачено и чего не хватает в наше неспокойное время.

В том обществе жили и работали люди с разными судьбами, характерами и убеждениями. Каждый из них вносил свою лепту в укрепление или разложение (а порой и в то, и в другое) этого сложного инструмента власти. Но, несмотря на это, система сыска существовала и работала весьма эффективно. Пока не была бездумно, в пьяном угаре 90-х годов, разрушена.

Книга во многом основана на реальных событиях.

Перед вами — первая часть трилогии, над которой работают авторы.

---

Вечером Юдин обязательно ехал на вокзал и перекладывал сумку с золотом в другой ящик. Он испытывал физические терзания, когда защёлкивал ящик камеры хранения и покидал вокзал. Ему всё время казалось, что ящик непременно откроется по какой-то неведомой причине и что в распахнутую дверцу кто-нибудь заглянет и обнаружит золото.

Часам к девяти вечера он ехал к Надежде.

— Ну что? — обычно спрашивала она. — Как там в твоём министерстве культуры?

— Смотрела фильм «Приходите завтра»? Вот так и у меня. То одного нет чинуши, то другого. Отфутболивают один к другому… Всё откладывают на завтра, завтра, завтра… И всё-то им не так… То тех бумаг нет, то этих… Скоро из моих заявлений можно будет библиотеку составлять…

— Ты устал…

До поздней ночи Пашка, сын Нади, ловил на стареньком радиоприёмнике «Голос Америки» и вслушивался сквозь шумы в ритмы рок-музыки, а когда он засыпал, Надя отдавалась Юдину, прикусывая себе губу, чтобы не стонать. Несмотря на всю свою простоту, она была удивительно целомудренна и никогда не снимала нижнюю рубаху. Сквозь ткань Юдин жадно ощупывал её налитую грудь, пытался обнажить её, однако Надя не позволяла ему.

— Нет, нет, нельзя, дорогой… Нельзя… Это стыдно…

«Дура», — только и думал в ответ Юдин.

Как-то раз Юдин, оставшись в квартире один, забрался в шкаф, где хранились, перетянутые резинкой документы, и нашёл паспорт Надежды. На первой страничке было написано «Исаева Надежда Петровна». Он перевернул страничку и увидел молодое лицо на фотографии.

— Исаева, — проговорил бывший лейтенант. — Стало быть, она и впрямь жена Верстака… Это ж надо, чтоб жизнь меня завела именно к ней… Очень миловидная девчонка была. Никогда не думал, что у Верстака была такая хорошенькая бабёнка. Повезло ему, чёрт возьми… Да и мне повезло… А по молодости она, думаю, просто сладенькая была… Эх, мать твою, приодеть бы её, подлакировать слегка… Впрочем, какое мне дело?..

Он снова и снова ходил на Кропоткинскую улицу и однажды разговорился, остановившись возле подъезда углового дома, с кривеньким и ссохшимся за долгие годы жизни старичком. Этого древнего старика Юдин видел уже неоднократно. Редкая, седая, с какой-то зеленцой борода, тяжёлые очки в роговой оправе. Старик всегда был одет в длинное чёрное пальто до пят, несмотря на тёплую погоду.

— Я знаю, кто тут хочет сдать комнату, — сказал старичок, потряхивая своей зеленоватой бородёнкой. — На пятом этаже спросите, справа от лестницы квартира… Я слышал, что хозяйка стеснена в средствах, так что может сдать… Её зовут Анастасия Ефремовна… Она, так сказать, из бывших, дочь белогвардейца… Только не ссылайтесь на меня, а то, сами знаете, какие у нас порядки…

— А хозяйка не удивится, что я к ней обращаюсь?

— Нет, она свой интерес знает, молодой человек. Ей бы только порядочного человека получить, а не уличную, простите, тварь.

Юдин легко нашёл общий язык с хозяйкой квартиры, хотя застать сразу её не смог, пришлось ходить туда раз пять.

— А надолго ли? — поинтересовалась она.

— У вас есть конкретные условия, Анастасия Ефремовна?

— Видите ли, — хозяйка стояла перед Юдиным посреди комнаты, одетая в строгое чёрное платье, и выглядела очень картинно и эффектно, несмотря на свой пожилой возраст, — видите ли, меня интересует постоянность. Вы понимаете? Чем дольше, тем мне спокойнее и надёжнее. А то, знаете ли, менять жильцов каждый месяц… Соседи могут истолковать неправильно…

— Проживу до Нового года наверняка, — ответил Юдин.

Она подняла нарисованные брови и что-то подсчитала. Она прошла неторопливо к шкафу у стены и взяла с полки вазочку с конфетами.

— Ах, мне бы кого-нибудь понадёжнее, — пролепетала она, показывая всем лицом, что её бы устроил иной вариант. — И если бы деньги вперёд… Вот в прошлый раз был квартиросъёмщик, такой культурный, такой убедительный. Но исчез внезапно и не заплатил за текущий месяц, а мы договаривались о том, что он ещё на три месяца здесь останется, — она развернула карамельку и бережно отправила в рот.

— Хотите до следующего лета, Анастасия Ефремовна? И всю сумму авансом? — спросил неожиданно для себя Юдин. Он видел за спиной хозяйки окно. За окном тянулся внизу Кропоткинский переулок, колыхались флаги над посольскими воротами. Лучшего места для наблюдения Юдин не мог представить.

— До следующего лета? И всё авансом? — переспросила Анастасия Ефремовна, не сразу осознав произнесённые Юдиным слова. — Конечно, молодой человек, конечно! Вот это по-настоящему деловой разговор. Угадываю в вас серьёзную личность, — она резко свела челюсти, раскусила карамель и вздрогнула, услышав громкий щелчок зубов.

Уже на следующий день Юдин с нетерпением перевёз на новое место жительства золото из камеры хранения.

— Всё! Теперь я у цели! Теперь уж скоро!

Юдин сидел на полу новой своей квартиры и тихонько смеялся. Никогда прежде он не ощущал себя столь счастливым… На квартире у Надежды Исаевой осталась только зубная щётка и несколько пар синих трусов и маек. Туда не было надобности возвращаться.

МОСКВА. ВИКТОР СМЕЛЯКОВ

Когда Смеляков возвратился утром с работы, по улице стелился густой туман. Такого тумана Виктор не видел давно.

«Огромный город, — подумал Смеляков, — в центре никакого намёка на туман, а здесь просто сплошное молоко. Как разные миры…»

Он прошёл на кухню и первым делом поставил чайник на плиту. Спать почему-то не хотелось, должно быть, сказывалось переутомление…

В начале недели задержали вора. Летом этот человек уже проникал однажды ночью в посольство Финляндии и сумел вытащить из стоявших в гараже автомашин десять магнитол. Он не только совершил кражу, но и беспрепятственно скрылся. Финская сторона направила даже ноту в МИД СССР по этому поводу. Самым обидным в этой истории было то, что кража произошла за день до того, как были выставлены дополнительные посты в связи с поступившей ориентировкой на Юдина.

И вот примерно через месяц после прошлой кражи, преступник пришёл снова, однако на этот раз его сразу приметили и взяли с поличным, как только он полез через забор обратно. Он тут же сознался в совершении предыдущей кражи в гараже: «Думал, что в этом закуточке никогда никого не бывает, здесь всё скрыто от глаз. В прошлый раз всё так гладко прошло». Начальник службы безопасности посольства всплеснул от удивления руками: «Как вам удаётся ловить их?» И пошутил: «Вы, наверное, сами организуете всё это — и кражи, и немедленную поимку».

А сегодня задержали двух девушек, которые расклеивали листовки на щитах для театральных и эстрадных афиш. Девушкам было лет по шестнадцать — семнадцать. Виктор приметил их издалека, так как они вели себя настороженно, о чём-то шушукались и прятали что-то в карманах. Сотрудники отдела, работавшие на Кропоткинской улице в гражданской одежде, схватили девушек, когда те усердно разглаживали приклеенные конторским клеем листовки. Листовки были самодельные, написанные от руки на вырванных из тетрадки клетчатых листках. «Патриотизм состоит не в пышных возгласах, но в горячем чувстве любви к родине, которое умеет высказываться без восклицаний и обнаруживается не в одном восторге от хорошего, но в болезненной враждебности к дурному, неизбежно бывающему во всякой земле, следовательно, во всяком отечестве. В. Г. Белинский», — гласил текст на первом листе бумаги. «Хорошо рассуждать о добродетели — не значит быть добродетельным, а быть справедливым в мыслях — не значит быть справедливым на деле. Аристотель», — утверждал красивый крупный почерк на второй тетрадной страничке, оторванной от театральной афиши. В карманах девичьих пальтишек лежало ещё с десяток листков с высказываниями классиков о человеколюбии, доблести, патриотизме и любви к ближнему.

— Что ж с ними будет? — спросил Виктор у Воронина, когда девушек увезли в машине. — Куда их повезли, Генка?

— Думаю, что в КГБ, — неуверенно предположил Воронин. — Это хоть несерьёзные, но всё же листовки.

— Тут ведь никакой антисоветчины нет, — Смеляков был взволнован. — Они же обе романтикой дышат. Ты прочитал, что в листовках было? Девчонкам просто хотелось поделиться мыслями, которые они где-то вычитали. Они надеялись, наверное, как-то по-хорошему растревожить людей, встряхнуть… Ты так не думаешь?

— Думаю… Да не беспокойся ты, Вить. Ничего с девчонками не случится. Гэбэшники ведь не олухи, всё прекрасно понимают.

— А ну как попадётся им какая-нибудь мразь, воспользуется своим служебным положением, запугает…

— И такое случается, — не стал спорить Воронин. — Уроды попадаются везде, от них никто не застрахован… Жаль, что уроды, у которых власть в руках, могут запросто жизнь человеческую сломать. Без всякой нужды, просто из сволочного желания проявить свою силу… Но тут уж… — Воронин развёл руками…