Олег Болтогаев - Подростки

• Название: Подростки
• Автор: Олег Болтогаев
• Жанр: Эротика

Я обнаружил эти тетради совсем случайно. Пришлось по совместительству заняться ремонтом школьной крыши, и вот, лавируя среди стропил чердачного пространства, я заметил цилиндрический предмет, пнул его ногой, и он рассыпался, оказавшись свернутой в рулон стопкой тетрадей.

Что-то заставило меня нагнуться, я поднял тетради, думая, что это обычные школьные работы. С тусклом чердачном свете я с брезгливой осторожностью стал листать первую тетрадь, и понял, что обнаружил чьи-то дневники, я полистал другую тетрадь, здесь был другой почерк, но записи были, похоже, как-то взаимосвязаны.

---

Я отпустил ее. Вы слышите, я отпустил ее. На несколько секунд. Она могла бы встать и уйти. Но она не встала. Она обреченно лежала на нашем столике, было темно, но я рассмотрел ее всю, мне хотелось запомнить. Наташа, маменькина дочка, Наташа, девочка-конфетка, Наташа-отличница, Наташа-дочка начальника милиции. Она лежала на спине, длины столика немного не хватало, ее ноги были согнуты в коленях и свисали вниз, нежно белели ее незагорелые обнаженные груди, яркий треугольник трусиков, слегка раздвинутые колени…

Торопливо, словно боясь опоздать, я расстегнул ремень брюк, молнию, я столкнул брюки вниз до самых щиколоток, столкнул вместе с трусами, жезл мой торчал, как кукурузный початок, еще мгновение, и я занялся ею.

Я положил ладони на ее бедра справа и слева. Ухвативши пальцами, я стал снимать с девушки трусики.

— Нет, нет, не надо, прошу тебя, нельзя, — вскрикнула она.

— Ну что ты, ну что ты, — прошептал я, — приподнимись, милая.

И она послушно приподняла попку, чтоб мне было легче раздеть ее.

Я сдвинул ее трусики вниз к коленям, потом еще ниже, позже выяснилось, что они вообще упали на пол. Новый, незагорелый след на ее теле и темный треугольник между ног.

— Люблю тебя, — шепнул я и почти лег на нее. Своими обнаженными бедрами я чувствовал ее обнаженные бедра, голым животом ее голый живот, но самым острым было ощущение от прикосновения моего разгоряченного жезла к низу ее живота, к ее лону.

Вдруг я почувствовал, что она сжала ноги и не пускает меня.

— Наташа, ну, пожалуйста, ну, я чуть-чуть, я буду осторожен, ну, пожалуйста.

Я ухватил ее под коленки и развел ее ноги. Я прижался к ней и ощутил, что путь свободен. Мой опыт с Женей и Лидкой сказывался, я уверенно направил себя к заветной цели.

— Мне больно, мне больно, — запричитала она, почувствовав мой напор.

Я тоже почувствовал. Преграду девственности ни с чем не спутаешь.

Я немного отступил, точнее, остался, где и был, прямо у заветного входа.

— Сейчас, милая, сейчас, больно только в самом начале, — прошептал я.

— И в конце тоже! Школьники и студенты, пользуйтесь презервативами!

Прошел почти месяц, но я до сих пор не могу понять, почему я в эту минуту не умер от разрыва сердца. Кто он был, тот скот, подслушавший нас и рявкнувший из-за стенки эту фразу именно в этот кульминационный момент нашего объятия?

Если бы я мог, я бы убил его, кто бы он ни был. И тогда, и потом. И всегда.

Вмиг все кончилось. Мы замерли друг на друге, словно мышки, но лишь на на мгновение.

В следующую минуту за стенкой домика послышались шаги, я вскочил подтянул брюки и со словами «убью» выскочил из беседки. Вокруг, конечно же, никого не было. Я кинулся назад в беседку. Наташа сидела на столе, ее халатик был застегнут на все пуговицы.

Приехали!

Вздохнув, я сел рядом. Я обнял ее. Поцеловал. Я увидел, что она плачет.

— Перестань, — я погладил ее плечи.

— Никогда больше не приводи меня сюда, слышишь? — шептала она сквозь слезы.

— Хорошо, хорошо, — отвечал я, хотя подумал, а куда же тебя вести?

— Пойдем домой, — сказала она.

— Пойдем.

— Отдай мне.

— Что?

— То, что забрал.

— Что ты имеешь ввиду?

— Кончай притворяться.

И тут я понял. Нагнувшись, я отыскал под столиком ее трусики. Она подумала, что я их забрал себе.

— На, вот.

Она сунула их в карман халатика.

— Ты их не наденешь?

— С пола?

Я пристыжено замолчал. Вот что значит девочка-чистюля, улыбнулся я про себя.

Она лучше пройдет по городку без трусов, чем наденет их после того, как они побывали на полу беседки.

Мы вышли из домика, так и не ставшего приютом нашей любви. Ночь была темная, как никогда, громко пели сверчки — наши ночные менестрели, густо пахла ночная фиалка.

Осторожно мы пошли к выходу, мы шли мимо других беседок, где оставались другие влюбленные. Таинственная, ни с чем не сравнимая возня слышалась из этих маленьких будочек, где проходили уроки первой любви многие пацаны и девочки нашего городка.

Нам — мне, ей — не повезло. А может, повезло, кто знает?

Тетрадь Ани

Жизнь моя, увы, проходит по одному сценарию. Весь день я вожусь по хозяйству, помогаю матери, вечером приходит отец, предки почти сразу начинают скандал, и я ухожу на улицу.

— Опять гуляем? — Сашка улыбается сквозь большую щель в заборе.

— Гуляем, дядя Саша.

— Анюта, я же в прошлый раз просил тебя, не называй меня дядей.

— Хорошо, дядя Саша.

— Вот зачем ты издеваешься?

Я не издеваюсь. В прошлый раз мы сидели с ним почти до двенадцати. Он все рассказывал мне про свою несчастную жизнь, про сбежавшую жену. Сочувствовал, что мои предки скандалят. Тогда он и попросил, чтобы я называла его Сашей. Я пару раз попробовала, но сегодня снова как-то неудобно. Мои проблемы я ему передать не смогу. Родители скубутся — это одна беда, но вот Андрей стал меня почему-то избегать, вот это совсем непонятно. При встречах отводит глаза, не приходит на свидания. Уже дважды. Тогда хоть бы не врал, что придет. Все бы легче было. Вот про Андрея рассказать невозможно. А в остальном — есть кому поплакаться. Сашка так Сашка. Он меня выслушает, я его, и нам обоим легче.

— Ну, заходи, Анюта.

От приоткрывает калитку, и я проскальзываю внутрь. Мы идем туда, где сидели в прошлый раз. Это небольшая скамейка под самыми окнами его дома, со стороны сада. Мы садимся.

— Смотри, как быстро темнеет, — говорю я.

— Скоро осень, Анюта.

Мне нравится, что он так меня называет. Анюта. Даже Андрей меня так не зовет.

Начинают петь ночные сверчки. То на одном дереве, то на другом. Очень красиво.

Мы молча их слушаем.

— Как они это делают? — спрашиваю я.

— Трут ногой о брюшко, там у них специальный резонатор.

— Резонатор это что?

— Ну, это такая полость, которая усиливает звук. Как в патефоне.

— Откуда ты все знаешь?

— Ведь я старше тебя. Намного.

— Так уж и намного.

— Конечно, намного. Я помню, как ты родилась, и твоя мама показывала мне тебя через забор. Спеленатую. Только личико виднелось.

— И сколько же тебе было тогда?

— Шестнадцать.

— Уже, наверное, девушек сюда водил?

— Нет. Не водил.

— Ты обманываешь, водил, водил!

— Сюда — не водил. Этой скамейки еще не было.

— А куда водил?

— К речке, к морю ходили. Вообще, я в этих делах неудачник.

— Почему?

— Ну хотя бы потому, что моей первой женщиной стала моя будущая жена.

— Это же чудесно.

— Но я-то у нее был не первым.

— Ну и что?

— И не вторым.

— Господи, почему мужчины придают этому такое огромное значение?

— Природный эгоизм. Чувство собственника. Тут ничего не поделаешь.

Он слегка обнял меня за талию. Его ладонь была большой и теплой.

— А как у тебя с мальчиками? Сейчас все начинают так рано.

— Какими мальчиками?

— Ну, не знаю. Одноклассники или постарше. Ты встречаешься с кем-нибудь?

— Был один, да сплыл.

— Что ж так?

— Не уважила по первому требованию.

— Ну, он не прав. Ты любила его?

— Влюблена была.

— А он тебя любил?

— Теперь не знаю. Он только об одном и думал.

— В тебя невозможно не влюбиться.

— Не преувеличивай.

— Нет, ты такая красивая и милая, что я вот уже и влюблен.

Его ладонь оживает, он осторожно гладит меня, и я не решаюсь его оттолкнуть.

— Анюта, я так одинок. Будь моим ангелом-хранителем.

— Как это?

— Не знаю. Позволь мне любоваться тобой. Приходи ко мне. Хоть иногда.

— Вот я и прихожу.

— Спасибо тебе.

— Как темно стало. Сколько уже времени?

— Десять.

— Ого. Я пойду, мои, наверное, уже угомонились.

— Но ведь ты не хочешь уходить?

— Не хочу.

— Вот и побудь со мной.

— Искать начнут.

— Тогда и пойдешь. Я пересажу тебя через забор.

— Но я тяжелая.

— Сейчас проверим.

Он встал с лавочки. Затем нагнулся и легко поднял меня на руки.

— Саша, пусти. Ты что! Я же тяжелая.

— Совсем не тяжелая. Вот так возьму и унесу.

— Куда?

— В темный лес.

— И темный лес ягненка уволок?

— Уволок.

Он сел на лавочку, но меня не отпустил. Получилось, что я сижу у него на коленях. Однако!

— И что теперь? — спросила я тихо. Мои губы были прямо у его щеки.

— Теперь?

— Теперь.

— Теперь я тебя поцелую.

И он меня поцеловал. Легко так коснулся губами и все.