Анна Рейн - Холодная

• Название: Холодная
• Автор: Анна Рейн
• Жанр: Исторические любовные романы

Что касается сюжета… Барон Эшли, мужчина, страдающий излишним благородством, оказался в ловушке. Он вынужден предложить руку и сердце Холодной Леди. Романтическая мечта жениться по любви разбита вдребезги… Но если приложить определенные усилия, лед можно растопить. Или замерзнуть самому. Что касается собственной оценки… насколько мне нравится главный герой, настолько же не нравится героиня. Если вы не любите кучи страданий в романах, то лучше не читайте.

---

Он остановился, встретился с ней взглядом — и слова замерли на кончике языка. Взгляд Эммы был глубок, губы слегка приоткрыты и тянулись к нему. Он закрыл глаза и принял ее поцелуй с щемящей душу нежностью. Он чувствовал, что Эмма желала большего, но не мог пойти на это сейчас. Он прервал поцелуй, улыбнулся, предложил ей руку и они пошли дальше вдоль реки. Каждый думал о своем.

Этим вечером Эмма задумала устроить Теодору маленький сюрприз. Она собиралась встретить его, будучи полностью обнаженной. Она погасила все свечи и забралась под одеяло, безумно волнуясь и пытаясь угадать его реакцию на свой сюрприз.

Вошел Теодор.

— Эмма? — осторожно позвал он. — Ты уже спишь?

— Нет.

Он приблизился к кровати.

— Не передумала?

— Нет. Иди ко мне, — с трудом попросила она.

Без лишних слов он забрался к ней под одеяло. Он обнял ее — и не смог сдержать довольный вздох, когда его руки обнаружили голое женское тело, ждущее его.

— Такая теплая, — пробормотал он. Некоторое время он ласкал ее, прижимал к себе, часто дыша от чувственного удовольствия. Эмма с готовностью таяла в его объятиях. Как это, оказывается, приятно — бескорыстно дарить наслаждение мужу по собственному желанию. Она просто разделась для него, но этот акт вдруг приобрел для нее самой большее значение, чем подразумевалось вначале.

Для него.

— Означает ли это, что вы хотите удовольствия, миледи? Или, наоборот, быстрого акта? — неожиданно спросил он.

— Удовольствия, — отрывисто сказала она, очень недовольная тем, что он прекратил свои ласки на мгновение, которое требовалось, чтобы задать вопрос. Получилось очень капризно.

Он усмехнулся.

— Хорошо.

И его руки продолжили свое странствие по ее телу.

Каждая ночь начиналась с вопроса Теодора, как хочет Эмма — быстро и бездушно либо медленно и с удовольствием. Она неизменно отвечала, что желает получить наслаждение. Каждую ночь это было лишь один раз. Днем он не предлагал ей даже поцеловаться. Каждый раз, получив наслаждение, он уходил в свою комнату, а Эмма не могла найти в себе сил попросить его остаться.

Вроде бы все получалось хорошо, но не раз Эмма замечала на себе его ироничный взгляд, словно он ставил опыт и смотрел, как все складывается. Замечая этот взгляд, Эмма лишь улыбалась ему в ответ, стараясь вложить в эту улыбку всю любовь, которую испытывала к мужу. Она терялась в догадках, что он чувствует к ней, но спросить боялась. И еще она видела, что его что-то гнетет. Только, очевидно, она не тот человек, с которым Теодор мог бы поделиться своими тревогами.

Она тесно прижималась к нему. Он обнимал ее одной рукой, другой поглаживал все нежные, чувствительные местечки на теле жены, которые пропустил в процессе любовной игры ранее. Утомленная Эмма благодарно принимала его легкие ласки, зная, что скоро он уйдет к себе. Вот он вздохнул и осторожно убрал руку из-под ее головы.

— Я люблю тебя, — вдруг сказала она и сама испугалась того, что сказала. Теодор застыл на мгновение, потом все-таки встал. Он знал, что женщина наверняка ждет ответного признания. Он посмотрел на нее. Эмма прикусила губу, но смотрела прямо ему в глаза, не собираясь брать слова обратно.

— Я люблю тебя, — повторила она. Теодор отвел глаза, и Эмма поняла, что он не ответит на ее признание.

— Я знаю, что сейчас ты не любишь меня, — обратилась она к нему. Теодор кривой улыбкой признал ее правоту. — Но, может быть, когда-нибудь…

— Не знаю, Эмма, — сказал он.

— Ты… можешь остаться? — спросила она, прежде чем он успел отвернуться.

— Остаться?

— Спать со мной.

Теперь, когда она призналась в любви, попросить об этом стало гораздо легче. Вместо ответа Теодор потушил последнюю свечу и забрался под одеяло к Эмме.

— Спасибо, — сказала она, устраиваясь у него в объятиях. Он повернул голову и поцеловал ее в волосы. Эмме совсем не хотелось спать, она все вспоминала свое признание, оно беспрестанно звучало у нее в голове. Она перебирала в уме слова, которые хотела бы сказать Теодору, но мысли ее были беспорядочны, она не могла сосредоточиться на чем-то одном.

— Я должен сказать, — вдруг начал Теодор.

— Да?

— Я чувствую себя виноватым…

— За то, что не любишь меня? — грустно усмехнулась Эмма. — В этом я должна винить только себя.

— Нет. За то, что Джульетта… родилась раньше срока, за то, что она умерла.

— О, Теодор, — Эмма приподнялась на локте. — Ты не виноват. Такое случается.

Эмма вдруг поняла, что не верит собственным словам. Неужели все это время она винила мужа? Говорила себе, что виновата сама, и винила его? Себя, конечно, тоже, но про вину Теодора просто предпочитала не думать.

Теодор мрачно усмехнулся — он тоже не поверил ее словам.

— Прости меня, Эмма. Я должен был выбрать другое время для воспитания жены.

Эмма отодвинулась от него.

— Все это из-за меня, — глухо сказала она. — Если бы я на один твой вопрос ответила прямо, а не вспылила и не наговорила Бог знает что, у тебя не возникло бы необходимости воспитывать жену.

Она была отвратительна себе.

— Ты говоришь о том вечере, когда сообщила мне о беременности, а я спросил чей это ребенок?

— Да, — Эмма беззвучно заплакала от горя по покойной дочери. — Прости меня, Теодор. Я виновата гораздо больше тебя.

Он просто обнял ее, не пытаясь утешать.

— Значит, ты тоже винишь меня.

— Не больше чем себя, — честно ответила Эмма сквозь всхлипывания. — Я так глупо вела себя. Мне уже за тридцать, а я вела себя как…

— Тс-с, не надо. Все в прошлом.

«Я надеюсь, что в прошлом,» — добавил он про себя. Через несколько минут она успокоилась и затихла, крепко прижимаясь к нему.

— Может быть, у нас больше не получится… — сказала Эмма спустя вечность.

Теодор не ответил, только вздохнул.

Глава 30

Эмма тихонько подошла к двери лаборатории. Она не смогла бы объяснить, зачем пришла сюда. Ей просто вдруг захотелось увидеть Теодора там, где он больше всего любил проводить время.

Она постучала в дверь, не рискнув ворваться без спроса. Конечно, вряд ли Теодор занимался здесь тем же, чем однажды ночью у себя в спальне, но она понятия не имела, что за опыты он проводит у себя в лаборатории и как на них может повлиять чье-то неожиданное вторжение.

— Войдите.

Женщина неуверенно вошла в лабораторию. Она никогда не была в таких местах.

Теодор встал из-за стола, приветствуя ее.

— Эмма? Чем обязан? Что-то случилось?

Она покачала головой.

— Ничего не случилось. Я помешала?

— Нет, я читал, — он указал на книгу, лежавшую на столе. — Что привело тебя сюда?

Эмма с трудом подавила желание придумать какую-нибудь причину, лишь бы только не сказать правду. Она была недовольна тем, что в ней вообще возникло желание соврать.

— Любопытство, — призналась она, оглядываясь. Посреди комнаты стоял длинный стол, на котором была какая-то установка из стекла и непонятных ей приспособлений. Рядом россыпью лежали сверкающие и мутные камешки. Стены по обе стороны от двери были скрыты шкафами, на полках которых располагались различные приборы. В стене напротив вообще-то было два окна, но одно из них сейчас было завешено плотной темной тканью и не пропускало света. Возле другого, открытого, располагался стол, за которым и сидел Теодор, когда она вошла.

— Чем ты занимаешься? — спросила она, огибая установку и стараясь ничего не коснуться — не из боязни запачкать платье, а из опасения что-нибудь уронить и испортить. О научных экспериментах она знала мало, но ей как-то довелось слышать об одном чудаке-ученом, довольно безобидном малом, но приходившим в ужасную ярость, если кто-то осмеливался покуситься на его бесценные научные приборы. Поэтому она предпочла ни к чему не прикасаться. Даже к драгоценным камешкам, с первого взгляда безобидно лежавшим на краю стола. Они притягивали ее взор, беззастенчиво переливаясь в солнечных лучах, падавших на стол из окна.

Теодор стоял, прислонившись к своему столу и скрестив руки на груди.

— С камнями? Исследую, изучаю.

— Зачем?

Для нее драгоценные камни были всего лишь украшением и тот факт, что кто-то смотрит на них всего лишь как на предмет для изучения, привел ее в недоумение.

— Чтобы знать, — пожал Теодор плечами, испытывая желание как-нибудь объяснить ей то, чем он занимается. — На свете много минералов, много веществ, из которых они состоят, но об этом очень мало известно. Так что я не могу сказать тебе, чем я в точности занимаюсь. Пытаюсь рассмотреть их, взвесить, измерить, растворить, сжечь…

— Сжечь? — ужаснулась Эмма, с жалостью глядя на маленький сапфир, откатившийся от общей кучи.

Теодор насмешливо улыбнулся ей.

— Не бойся, ему это не грозит. Здесь же не только драгоценности, здесь и много других камней.