Анита Берг - Любовь — прекрасная незнакомка

• Название: Любовь — прекрасная незнакомка
• Автор: Анита Берг
• Издательство: Издательство ACT
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1998
• ISBN: 5-237-00466-0

После трагической смерти мужа Энн Грейндж погружается в пучину горя и страданий. Казалось бы, все кончено. Но судьба милосердно посылает Энн встречу с Алексом Георгопулосом, который дарит ей новую любовь. Однако трагические тайны, связанные с прошлым, угрожают счастью влюбленных — и даже самой их жизни…

---

Но уже в субботу обычная городская какофония снова доносилась до их квартиры. В первый раз, с тех пор как она познакомилась с Алексом, Энн испытала облегчение, когда снова раздались звонки телефонов. Маленькие горничные в меховых туфлях дружно заскользили по комнатам. Но самая разительная метаморфоза произошла с Ариадной. Она носилась по квартире, забегала на кухню, возвращалась в гостиную, шумно отдавала приказания, но теперь уже с улыбкой, все время что-то напевая. Готовился большой пир. Вчерашней печали как не бывало.

В эту ночь они долго гуляли и дошли до византийской церкви, стоявшей на невысоком холме. Церковь не была освещена. Услышав звучавшее там пение, Энн почувствовала, как по спине у нее пробежал холодок. Когда наступила полночь, священник зажег свою свечу и предложил пастве сделать то же. Стоявшие сзади зажигали свои свечи от тех, кто был впереди, и скоро вся церковь засияла огнями.

— Христос анести! — восклицали люди.

— Что они говорят? — прошептала Энн.

— Что Христос воскрес, — ответил Алекс, зажигая ее свечу от своей.

Из церкви вышел крестный ход и стал, извиваясь, спускаться с холма. Казалось, это длинная вереница пляшущих светлячков посылает благую весть в притаившийся внизу город и в мир.

В их квартире собралась вся семья. Даже самые маленькие дети возбужденно закричали, когда в зал внесли корзинки с крашеными яйцами. Энн снисходительно смотрела, как Алекс бегает по комнате с красным яйцом в руке и ударяет им по крашенкам остальных.

— В этом году победа за мной! — торжествующе кричал он. — Я счастливчик! — И он гордо поднял не разбившееся яйцо.

Вся семья шумно приветствовала его удачу.

Потом приступили к еде и питью — и это длилось бесконечно.

Веселье не ослабевало ни на минуту. Дети засыпали там, где им случилось свалиться от усталости. Около трех часов ночи Энн незаметно ускользнула в спальню, предоставив Алексу наслаждаться встречей с семьей.

Весь уик-энд превратился в один непрерывный праздник без начала и конца. Завтрак незаметно переходил в обед, обед — в ужин. Приходили все новые гости. Время от времени кто-то засыпал, а проснувшись, продолжал веселиться.

Энн была искренне рада, когда Пасха закончилась.

Глава 4

— Скажи Елене, чтобы она укладывала твои вещи, — объявил Алекс через несколько дней после Пасхи. — Мы будем венчаться.

— Как? Опять? — недоверчиво рассмеялась Энн.

— На этот раз как полагается. Видишь ли, по греческим законам мы еще не женаты.

— А где это произойдет?

— На моем прекрасном острове Ксеросе. Собирайся, да побыстрее, — приказал он и оставил оторопевшую Энн заниматься подготовкой к отъезду.

Костюм, который она надевала во время регистрации в Лондоне, был слишком тяжел для местного климата. «Интересно, — спросила она себя, — что надевают на свою свадьбу овдовевшие гречанки, если снова выходят замуж?» По совету Елены она захватила с собой из Лондона два вечерних туалета, чтобы на месте решить, какой выбрать. Жаль все-таки, подумала Энн, что Алекс опять не предупредил ее заранее. Приятно было бы купить наряд специально для этого дня. Пора, однако, привыкнуть к страсти Алекса делать сюрпризы.

Елена сложила ее вещи гораздо быстрее, чем удалось бы ей самой.

Машина отвезла их в Пирей, где покачивалась на воде большая, сверкающая белизной моторная яхта.

— Твоя? — спросила Энн. Она больше ничему не удивлялась.

— Нет. Мне одолжил ее один приятель. Меньше всего на свете я, как бывший моряк, хотел бы иметь свою лодку.

Принять это судно за лодку можно было с большой натяжкой, да и то только снаружи. Поднявшись же на борт и очутившись в роскошно обставленном и снабженном кондиционером помещении, трудно было поверить, что находишься не на суше.

Стюард в белой униформе проводил их в просторную кают-компанию. Зеркальные окна были задрапированы парчовыми занавесями с ламбрекенами. Ноги утопали в громадном пушистом ковре. Множество столов и столиков были уставлены дорогими безделушками: золотыми шкатулками для нюхательного табака, портсигарами и пасхальными яйцами, вероятно, фирмы Фаберже. На стенах красовались фотографии в золотых рамках, изображающие улыбающегося владельца яхты в обществе разных знаменитостей — от английской королевы до Рода Стюарта.

Через двустворчатую дверь красного дерева они прошли во внутренний дворик, где бесчисленные орхидеи окружали сверкающий на солнце фонтан. Струя, бившая изо рта золотого дельфина, переливалась в пруд с водяными лилиями. В воде плавали откормленные карпы. Блеск их золотистой чешуи не мог соперничать с творениями человеческих рук.

По освещенному канделябрами коридору, увешанному бесценными картинами, гостей отвели в предназначенную для них каюту, что было, конечно, совсем неподходящим названием для большой комнаты с дорогим убранством.

Энн заглянула в ванную.

— Послушай, Алекс, — сказала она, — мне кажется, стены здесь обиты мехом норки. Я не ошиблась?

— Нет, не ошиблась.

Ее внимание привлекла резная мыльница из массивного золота, изображающая толстенького херувима с куском мыла в высоко поднятых руках.

— О Боже, здесь даже щетка для туалета золотая! — воскликнула она смеясь.

— А ты как думала? — Ее изумление заставило Алекса улыбнуться.

Они прошлись по всей яхте. Казалось, здесь все было из оникса. Все, что можно было позолотить, было позолочено. Драпировки из плотного шелка и покрывала из дорогого меха на кроватях создавали впечатление тяжеловесности и чувство клаустрофобии. Энн задержалась, рассматривая картину, висевшую над мраморным камином, в котором, несмотря на жаркую погоду, горел огонь.

— Алекс! — вскричала она. — Это Рембрандт!

— Неужели? Знаешь, милейший старина Константин даже богаче меня, но вкуса ему явно не хватает. Он все время боится, как бы не подумали, что его богатство не так уж велико, и вот тебе результат. Хотелось бы мне, чтобы ты побывала у него на вилле, — тогда все, что ты видишь здесь, показалось бы тебе верхом сдержанности. Как ты думаешь, одну ночь сможешь выдержать в этой обстановке? Мне пора, сейчас отдадут концы!

— Алекс, неужели ты собираешься оставить меня здесь одну?

— Да. Я полечу на вертолете. Мне хочется, чтобы впервые ты увидела мой остров с моря. Только тогда можно по-настоящему его оценить.

— Но…

— Никаких «но»! — Он повелительным жестом поднял руку. — В любом случае было бы неприлично, если бы мы приехали вместе.

— В прошлый раз тебя это не беспокоило!

— Верно, но сейчас мы в Греции, и это наша настоящая свадьба! — торжественно заключил он и вышел из кают-компании.

Оставшись одна, Энн задумалась над характером Алекса, казалось, сотканным из парадоксов. В Греции он ей открылся с новой стороны. Здесь он много пил и бывал шумно, даже буйно пьяным, тогда как в Англии она ни разу не видела его хоть немного навеселе. Он оставался в постели все послеполуденное время, а большую часть ночи проводил в мужском обществе, засиживался в кафе, играл в триктрак или в карты, вел политические споры… В Англии они всегда ложились спать вместе. Раньше ей не приходилось слышать от него о вере, а теперь очевидно было, что религия имеет для него значение. В Греции семья, о которой он никогда до сих пор не упоминал, составляла неотъемлемую часть его жизни. И еще, подумала Энн, здесь он командует даже больше, чем в Лондоне.

Что же до нее самой, то в Англии у нее были определенные обязанности: нужно было заботиться о доме, принимать бесконечных посетителей. Ничего похожего здесь не было. Она проводила больше времени с родней Алекса, чем с ним. За порядок в квартире отвечала Ариадна, а приемов, как в Англии, они не устраивали.

Дома, если она входила в кабинет Алекса во время его деловых встреч, у нее не было чувства, что она вторгается куда не следует. Напротив, при ее появлении мужчины вставали и приветствовали ее, делая приятный перерыв в работе. Двери в офис Алекса никогда не были для нее закрыты. В Афинах все происходило по-другому. Раза два, когда ей случалось зайти к нему в кабинет, она заставала Алекса и его приятелей за столом, на котором стояли чашки с приторно-сладким кофе. Они сидели, непрерывно перебирая янтарные четки. Даже Алекс передвигал их взад-вперед, точно оживший метроном! Едва она вошла, как разговор прекратился. Никто не встал. Ей будто без слов сказали, что бизнес не женское дело. В Греции ее роль сводилась к тому, чтобы хорошо выглядеть и быть под рукой, если понадобится, а в общем служить забавой, не больше! Не к этому она стремилась. Здесь она чувствовала себя вне жизни Алекса, каким-то сторонним наблюдателем! Энн начала думать, что, если они останутся в Греции, она потеряет Алекса. До сих пор она полностью не понимала, что значит быть греком, а особенно гречанкой…